— Но ведь если он вернется в свое племя, там его, конечно, примут и вновь научат всему…

— Примут ли? Он уже не слишком хорошо стал говорить на родном языке и думает не так, как они. От него странно пахнет, потому что он слишком чистый. Его, чего доброго, еще убьют — как по-вашему?

Маннхейм задумчиво смотрел в свой бокал.

— Кроме того, — продолжала мисс Феллоуз, — кто может гарантировать, что он вообще попадет в свое время? Я не очень — то разбираюсь в том, как совершаются подобные путешествия, — думаю, что и работники «Стасиса» не слишком хорошо разбираются в этом. Окажется ли он, вернувшись, в том же мгновении, из которого был взят? Если так, то он вернется, став на три года старше, и сородичи могут его не признать. Они подумают, что это какой-то демон. А если он вернется на то же место, но три года спустя? Тогда окажется, что племя давно ушло куда-нибудь. Они, конечно, были кочевниками… И когда Тимми очутится в прошлом, там некому будет его встретить. Он будет совсем один в суровой, враждебной среде, в холодном климате. Маленький мальчик один на один с ледниковым периодом. Понимаете теперь, мистер Маннхейм?

— Да, — сказал он. — Понимаю. — И надолго замолчал, как будто прикидывая что-то в уме.

— Когда его собираются отправлять, не знаете?

— Через несколько месяцев — так сказал доктор Хоскинс. Но что значит «несколько»— два или шесть — не знаю.

— В любом случае времени у нас мало. Придется организовать кампанию по спасению Тимми — письма в газеты, демонстрации, обращение в суд. Может быть, побудить конгресс заняться расследованием всей деятельности «Стасис текнолоджиз». Было бы очень хорошо, если бы вы подтвердили, что Тимми — человек в полном смысле слова, засняв для этого на видеопленку, как он читает и сам обслуживает себя. Правда, вам тогда пришлось бы отказаться от места и расстаться с Тимми — вы на это не пойдете, да и нам это не с руки. Да, задача. С другой стороны…

— Нет. Это не поможет.

— Что не поможет? — удивился Маннхейм.

— Вся ваша кампания. Слишком поздно. Как только вы начнете протестовать, устраивать демонстрации и подавать в суд, доктор Хоскинс просто опустит рубильник — и прощай, Тимми. Там всего-то и нужно, что дернуть за рубильник — и все, что есть в пузыре, отправится туда, откуда пришло. В «Стасис» не станут ждать решения суда, которое запретит им действовать. Они тут же решат вопрос в рабочем порядке.

— Не посмеют.

— Это вы так думаете. У них уже решено закончить эксперимент с Тимми. Его стасисная квартира понадобилась для другого жильца. Вы их не знаете — они не станут сентиментальничать. Хоскинс, в общем, порядочный человек — но если ему придется выбирать между Тимми и будущим «Стасис текнолоджиз», он даже не задумается. А если Тимми отправят назад, его уже не вернешь. Fait accompli[6]. Найти его в прошлом вторично будет невозможно. От запрета суда не будет никакой пользы. Тому, кто жил сорок тысяч лет назад и умер задолго до зарождения цивилизации, наш суд не защита.

Маннхейм медленно кивнул и задумчиво отпил вина. Подоспел официант с блокнотом наготове, но Маннхейм отослал его, махнув рукой.

— Есть только один выход, — сказал он.

— Какой же?

— У нас есть в Канаде семья, которая с радостью примет Тимми. И в Англии, и в Новой Зеландии. Это сердечные, добрые люди. Наша организация будет оплачивать ваше пребывание при Тимми в качестве няни. Правда, вам придется полностью порвать с теперешней жизнью и начать все сызнова в другой стране — но, насколько я вас понимаю, ради Тимми вы…

— Нет. Это невозможно.

— Невозможно?

— Совершенно невозможно.

— Понятно, — нахмурился Маннхейм, которому совершенно ничего не было понятно. — Ну что ж, Эдит, — если вы не хотите уезжать, а я вполне вас понимаю — можем ли мы рассчитывать хотя бы на то, что вы поможете устроить побег Тимми из стасисной зоны?

— Я бы не стала колебаться с отъездом, если он нужен для спасения Тимми. Ради Тимми я пошла бы на все и уехала куда угодно. Это его невозможно вывести из стасисной зоны.

— Неужели она так строго охраняется? Уверяю вас, мы найдем способ обойти охрану и разработаем абсолютно надежный план того, как забрать у вас Тимми и вывести его из здания.

— Это невозможно с научной точки зрения.

— С научной?

— Это связано с темпоральным потенциалом, с энергетическими темпоральными линиями. Если удалить из стасиса массу, равную массе Тимми, во всем городе перегорит электричество. Так мне сказал Хоскинс, и у меня нет оснований ему не верить. Вместе с Тимми из прошлого захватили кучу грязи, камушков и травы — и даже этот мусор никто не смеет выбросить. Он так и хранится на задах стасисного пузыря. Кроме того, я не знаю даже, не опасен ли выход из стасиса для самого Тимми. Могу только догадываться. По моему разумению, темпоральная сила должна подействовать и на него при переходе в нашу Вселенную. Потому что пузырь к нашей Вселенной не относится. Это некое отдельное пространство. Перемена чувствуется, когда входишь в дверь — помните? И потому ваш план похитить Тимми из стасиса и отправить куда-нибудь за море — это слишком большой риск. Не для вас и не для меня, но, возможно, для Тимми.

— Ну, не знаю, — приуныл Маннхейм. — Я предлагаю действовать законным путем и раздуть пожар в защиту Тимми, а вы говорите, что это бесполезно, что они просто нажмут на рубильник, как только мы начнем. Тогда я предлагаю совершенно незаконный путь — выкрасть Тимми из стасиса и увезти его за пределы юрисдикции Хоскинса, а вы говорите, что и этого нельзя — физика не позволяет. Эдит, я хочу помочь, но вы перекрыли мне все пути, и я пока больше ничего не могу придумать.

— Я тоже, — горестно сказала она.

И они замолчали, а дождь стучал по окнам ресторана.

Глава 11

Уход

Теперь в «Стасис текнолоджиз» только и говорили, что о средневековом проекте. Все сознавали, что он знаменует новую фазу путешествий во времени. Уникальная операция, подготавливаемая «Стасис текнолоджиз», откроет двери в историческое прошлое, и двадцать первый век узнает массу нового о древних временах, капитально пополнит сокровищницу своих знаний. Да и не только знаний, говорили многие: если можно брать из древних веков людей, почему бы не прихватить заодно произведения искусства, редкие книги и манускрипты, различные ценности? За одну ночь фонды музеев всего мира могли бы возрасти вдвое, втрое, вчетверо! Притом все экспонаты будут в превосходном состоянии — и никаких затрат, кроме энергетических.

В компании все молились, чтобы средневековый проект прошел без сучка без задоринки. Все, кроме Эдит Феллоуз. Та молилась, чтобы он провалился. Чтобы теория Хоскинса оказалась неверной или аппаратура подвела. Это была последняя соломинка, за которую она цеплялась, последняя надежда на то, что Тимми останется в живых. Если не удастся доставить сюда жителя четырнадцатого века, не понадобится и освобождать пузырь, занимаемый Тимми. И все пойдет по-старому.

Итак, она надеялась на неудачу проекта, а весь остальной мир надеялся на его успех. И мисс Феллоуз, вопреки рассудку, ненавидела за это весь мир. Шумиха вокруг средневекового проекта достигла наивысшего накала. Проект становился навязчивой идеей и у прессы, и у публики. «Стасис текнолоджиз» давно уже не предпринимала ничего такого, что могло бы привлечь всеобщее внимание. Еще один камень или новая древняя рыбина никого уже не волновали. Маленький динозавр в свое время всколыхнул общий интерес, но потом о нем забыли. Что до Тимми-неандертальца, пещерного мальчика Тимми, то он удержал бы внимание публики несколько дольше, будь он тем диким обезьяньим детенышем, которого все ожидали. Но оказалось, что маленький неандерталец из «Стасис текнолоджиз» — совсем не обезьяний детеныш, а просто безобразный мальчик. Безобразный мальчик, который носит комбинезон и читает книжки с картинками — что же тут интересного? Никакого доисторического колорита. Если бы Тимми яростно ревел, бил себя кулаками в грудь, издавал первобытные вопли — тогда другое дело. Но это было не в стиле Тимми.