Коули понимал, что Мэри в шоке. Что же делать? Отхлестать по щекам? Но никогда в жизни у него не поднялась бы рука на женщину. И тут его осенило. Есть, есть иное, и куда более сильнодействующее средство!
Шагнув к ней, Коули стиснул ее в объятиях и приник поцелуем к нежному рту. Губы Мэри послушно раскрылись, в какой-то миг Кристоферу даже показалось, что она отвечает на его поцелуй. Понимая уже, что тело ее отзывается на любое мужское прикосновение, словно на удар хлыста, он едва не потерял голову.
Вдруг Мэри напряглась и руками уперлась в его грудь с такой силой, что Коули от неожиданности выпустил ее из объятий. Часто дыша, она глядела на него, словно на призрак. Вот губы ее приоткрылись, словно она хотела что-то сказать… и вдруг рухнула как подкошенная. Даже Коули со своей реакцией едва успел ее подхватить.
— Ты все мне рассказала? — уже в который раз спрашивал ее Коули.
Мэри лишь кивала. Она поведала ему обо всем, что произошло с маленькой Мэри Уаттон — живой Мэри. А Мэри мертвая не раскроет своей тайны никому и никогда. Мертвым свойственно молчать…
Джей давным-давно сладко спал на диване, обняв Снайпа за шею. Пес не двигался, словно боясь разбудить малыша. Коули тихонько расцепил ручки Джея — так осторожно, что тот даже не шевельнулся во сне, — и передал его с рук на руки мексиканке, которая унесла малыша в детскую.
— Он говорил мне не раз, что, обратившись в полицию, я подпишу смертный приговор и себе, и ребенку, — тихо произнесла Мэри. — Может, это и глупо, но я… я ему верю.
— Понимаю тебя. — Коули хмуро уставился перед собой. — Но выход есть. Ты и сама увидела бы его, девочка, если бы не шарахалась от меня, словно от прокаженного.
Мэри отвела глаза, но румянца, тотчас окрасившего скулы, ей спрятать не удалось. А Коули не мог отделаться от мысли, что она умолчала о чем-то очень важном, если не главном во всей этой истории. Впрочем, сейчас не время ее пытать…
— Обращаться в полицию тебе и в самом деле нет никакого резона. А вот попросить помощи у Кристофера Коули, случайного твоего знакомца, ты вполне могла бы. Ведь когда мы с тобой… встретились, ты наотрез отказалась делать официальное заявление полиции в моем лице. Не сомневайся, твоему супругу это прекрасно известно.
— Что толку? — безжизненным голосом спросила Мэри. — Ты же был и остаешься копом…
— Но я и полиция — не одно и то же. И теперь, даже без твоего на то согласия, я буду действовать. Один.
— И что ты намерен предпринять? Всюду водить меня за ручку? — Уголки губ Мэри едва дрогнули.
— Что и как я буду делать, тебя волновать не должно. — Коули крепко сжал ее ладонь. Мэри вздрогнула, но руки на этот раз не отняла. — Живи спокойно — насколько это вообще возможно в данной ситуации. Джереми Уаттон сам придет куда надо, а там уже буду поджидать его я.
— Ты его не знаешь…
— А ты не знаешь меня, — спокойно возразил Коули. — Главное сейчас, чтобы Джереми из охотника превратился в дичь. Тебе некоторое время придется служить приманкой, но ведь ты же сильная, правда? Ты сможешь?
— А Джей? — жалко улыбнулась Мэри.
Похоже, от шока она оправилась, хотя, придя в себя, явно не помнила о том, как он ее целовал. Глядя на нежные, пухлые губы, Коули поймал себя на том, что отчаянно жалеет о ее временном беспамятстве…
— На твоем месте я просто некоторое время не отпускал бы его от себя, ведь быть одновременно в двух местах даже мне будет непросто. — Коули заглянул Мэри в глаза, не выпуская ее руки. — В остальном живи, как обычно, — езди на съемки, шатайся по магазинам… Идея! Купи-ка себе красивое платье — так хочется поглядеть на тебя в нем…
Последующее повергло бы в шок любого на месте Коули — жалкая улыбка Мэри мигом сменилась звериным оскалом, а ладонь наотмашь ударила его по лицу. Тотчас же опомнившись, она схватилась за голову. Губы ее тряслись, но глаза по-прежнему оставались абсолютно сухими. «Помоги мне!» — словно кричали эти глаза.
И Коули крупно рискнул. Обняв ее и прижав к груди, он стал приговаривать:
— Жила-была одна глупая девочка, которая все на свете хотела сделать сама… Она сама натворила кучу глупостей, сама решила выпутаться, при этом натворила кучу новых… — Подхватив Мэри на руки, он присел вместе с нею на диван, продолжая говорить неторопливо и размеренно: — И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не появился вдруг один кретин коп с собакой на поводке и ветром в голове. И этот кретин решил ей помочь во что бы то ни стало, только вот переупрямить девочку оказалось чертовски непростым делом…
Он говорил что-то еще, но Мэри не разбирала слов. Прижавшись щекой к груди Коули и слушая биение его сердца, она словно оцепенела. Глаза ее закрылись сами собой… Неужели он и вправду колдун? Почему она позволяет ему поглаживать ее по спине и не вырывается, даже когда усы его слегка касаются ее виска? Отчего по всему телу разливается блаженное тепло? Впрочем, в его прикосновениях нет ровным счетом ничего интимного, к тому же Мэри твердо запомнила, что Коули счастливо женат. Казалось бы, беспокоиться не о чем. Вот только отчего же не по себе делается при мысли о его красавице жене…
Через минуту она уже ни о чем не думала, крепко заснув в его объятиях. Слегка отстранившись, Коули любовался Мэри. Утратив холодность и отчужденность, она была хороша, словно зачарованная принцесса из детской сказки. Наверное, лишь во сне становится она сама собой. И сердце Коули заныло…
Что бы он мог предложить ей, если бы случилось вдруг чудо, и она полюбила его? Бессонные ночи в тревоге за него? Одинокие вечера перед телевизором в ожидании его возвращения? Черт побери, это все уже было в его жизни! Да и эта девочка наверняка хлебнула горя… Только вот беда: сейчас, когда он держит ее в объятиях, все здравые рассуждения кажутся не очень-то убедительными.
С великой неохотой он осторожно уложил ее на диван. Еще с минуту не отрываясь глядел на нее, потом укрыл уже знакомым пледом и тихонько вышел из гостиной.
Лурдес поджидала в прихожей. Завидев Коули, мексиканка испуганно спросила:
— Неужто уходите?
— Ненадолго, — ответил Коули. — Через пару часов я вернусь — мне надо кое-что разузнать. Вы тоже можете уйти — я оставляю тут напарника. Вот только ключ мне придется у вас попросить…
— Пресвятая Дева Гваделупская, да я с радостью вручила бы вам ключ от собственного дома… и от собственного сердца! — расцвела мексиканка. — Вот если бы мисс Мэри поступила так же, я вздохнула бы спокойно… — Коули растерянно молчал, а Лурдес деловито продолжала: — Ведь она сущий цыпленок, ей-богу! Посмотришь, вроде бы и руки на месте, и голова варит, но… как бы это сказать… Словом, не годится таким малышкам жить в одиночестве, вот что я вам скажу! Поэтому-то и глазки у нее вечно печальные, как у брошенного котенка. А когти кажет, словно тигрица. Но меня-то не обманешь!
— Меня тоже… — вздохнул Коули. — Одно могу обещать: сделаю все, что смогу.
— И не пожалеете! — Мексиканка обнажила в улыбке великолепные белые зубы. — Ведь я ее насквозь вижу: ласковая она, милая и добрая. Вы уж простите, но я не вчера родилась и… словом, приметила, как вы на нее смотрите, — докончила Лурдес, смело глядя Коули в глаза.
— Стало быть, в случае чего в вашем согласии можно не сомневаться? — с серьезным видом осведомился Коули.
Мексиканка озадаченно поморгала, потом решительно кивнула:
— Будь я ей матерью, в шею погнала бы за вас замуж!
— Ну уж в шею-то не надо… — расхохотался Коули.
Снайп во время их разговора вопросительно поглядывал на хозяина.
— Мы уходим, — принялся объяснять ему Коули, присев рядом с псом на корточки. — А ты остаешься за старшего. Что делать в случае чего, сам знаешь…
— Пресвятая Дева, да он кивает! — всплеснула руками мексиканка.
— Стало быть, все понял, — ухмыльнулся в усы Коули, — Ну пойдемте. Я вас подвезу. Ложись, приятель, и никому не открывай!