Чуть раскосые глаза его распахнулись во всю ширь. Затаив дыхание, Джей боязливо сделал шаг, другой… Пес невозмутимо наблюдал за ребенком. Мэри еле слышно перевела дыхание. Но Коули тотчас внес ясность, обратившись к Джею:

— Смелее! Он не ест маленьких мальчиков. Даже на зуб не пробует.

— А м-можно я… — Джей стал заикаться, это порой случалось, когда малыш перевозбуждался, чего мать старалась не допускать.

— Можно, — кивнул Коули. — Вот только, если захочешь его чем-нибудь угостить, не обижайся: он откажется. К тому же Снайп уже позавтракал.

Но Джей уже опустился на колени и осторожно дотронулся рукой до желтоватого пятнышка на лбу собаки. Пес ткнулся влажным носом в детскую ручонку. Джей тихонько завизжал от восторга.

— Можешь не беспокоиться. Тут все будет в порядке, — сказал Коули. — Так была ты у врача или нет?

— Послушай, пройди в гостиную. Мне надо одеться…

Ей удалось довольно быстро взять себя в руки, отметил про себя Коули и мысленно поздравил Крошку.

— Только не переборщи, на улице жарища, — предупредил он, чем несказанно изумил Мэри, которой вот уже лет двадцать никто не указывал, что надевать.

Сам Коули был одет в белую майку и незамысловатые, но безупречно сидящие джинсы. Казалось бы, проще некуда, но Мэри невольно отметила, как выгодно этот наряд подчеркивает рельеф его мускулатуры. Ладно скроен, ничего не скажешь. Если разобраться, в нем нет решительно ничего отталкивающего, скорее даже наоборот… Однако сейчас все в нем — и спокойный взгляд, и забавные морщинки в уголках глаз, появляющиеся при улыбке, и эти идиотские усы — отчаянно раздражало Мэри.

Пересилив нелепое, но горячее желание нахамить пришедшему; Мэри скрылась в спальне. А Коули, взяв с дивана брошенный Джеем комикс, принялся машинально перелистывать страницы. Но мысли его были далеко…

В силу многолетней привычки сопоставлять факты и делать выводы он размышлял над новой информацией. Пока ему было неизвестно, кого ожидала увидеть Крошка на пороге своей квартиры, но уже сейчас не вызывало сомнений, что этот кто-то — гость нежеланный. Более того, опасный. Может быть, папочка малыша? Что ж, вполне жизнеспособная версия. Судя по реакции Крошки, он тот еще подонок. Это пока все, что можно выжать из скудных сведений, поступивших в его распоряжение. Кое-что другое совершенно сбивало его с толку.

Вполне естественно, что женщина, весь костюм которой состоял из одного лишь полотенца, может застесняться. Но чтобы до такой степени? Ведь он и видел-то всего-навсего ее босые ступни и трогательные ключицы, да и то сразу же отвел взгляд… А Крошка вцепилась в полотенце так, словно он намеревался, как минимум, силой овладеть ею!

Да уж, с этими бабами черт ногу сломит… Откуда вообще у этого заморыша ребенок? Не от святого же духа, в самом деле? Некоторый опыт общения со слабым полом подсказывал Коули, что немногие девственницы отличаются столь патологической стыдливостью, не говоря уж о замужних. Хотя… кто его знает? Не такой уж он эксперт в этой области.

Ясно и еще кое-что: Крошка обрадовалась не его визиту, а лишь тому, что увидела на пороге не того, кого боялась увидеть. Чтобы это понять, вовсе не надо быть полицейским. Ну что же, остается справиться о ее здоровье и отвалить. Именно так он и поступит, в этом Коули ни секунды не сомневался.

Мэри вышла из спальни — в тонкой белой рубашке, широченных шортах цвета хаки, белых носочках и кроссовках. На правой коленке внушительный синяк, совсем свежий, на носу идиотские круглые очки. Как, интересно, она вела без них машину? Впрочем, возможно, она носит контактные линзы. Волосы Крошка неизвестно почему упрятала под голубую бейсболку, что окончательно превратило ее в угловатого подростка. Вот только лицо…

Глядя на него, Коули оторопел — слишком уж откровенно спокойное и волевое выражение контрастировало со всем остальным. Перед ним стояла холодная и уверенная в себе женщина, по чистому недоразумению одетая в вещи младшего брата. Что за черт! Не чересчур ли часто эта особа ставит его в тупик?

— Начинай, — почти приказала Мэри, садясь в кресло. — Времени у меня в обрез, мы с сыном собрались в музей.

— Где расшибла колену? — поинтересовался Коули.

— Что? — От удивления с нее на миг слетела маска невозмутимости, под которой обнаружился растерянный ребенок. — А, это на меня вчера чуть машина не налетела…

— Та-а-ак… — протянул Коули. — Позавчера в тебя палят из пистолета, вчера ты едва не гибнешь под колесами… Прямо тридцать три несчастья!

Неужели этот кретин полагает, что она сама об этом не думала? Кто тянул тебя за язык, чертов коп? Кулаки Мэри сами собой сжались, челюсти свело.

Ого, да ты ни жива ни мертва от страха, отметил Коули. Но держишься молодцом…

— Послушай, Крошка… — бодро начал Коули, но тотчас смолк — лицо Мэри исказила гримаса то ли ужаса, то ли невыносимой боли.

— Не смей называть меня так! — Она вскочила, заметалась по комнате, опрокинув вазу с цветами. Глядя на лужу, растекающуюся по полу, замерла и вдруг судорожным движением прижала ладони к лицу.

Коули собрался было встать, но в последнее мгновение передумал. Видимо, сейчас ее лучше не трогать. Теперь она примется рыдать, а этого он решительно не выносил. Сюрприз следовал за сюрпризом. Может быть, вмешательство психиатра было бы куда уместнее всех его умствований? Но, повидав за долгие годы работы в полиции и не такое, Коули терпеливо ждал. Вот она отняла ладони от лица — и на него взглянули совершенно сухие, без всяких признаков волнения, золотисто-янтарные глаза.

— Прости… — тихо произнесла Мэри. — Что-то в последнее время нервы шалят.

— Так как же тебя зовут? — только и сумел вымолвить Коули.

— Мэри. Мэри Уаттон. — Она умудрилась даже улыбнуться, хотя Кристофер прекрасно видел, каких неимоверных усилий ей это стоило. — Как твое плечо?

— В порядке. Налепил пластырь, и дело с концом. А вот тебе надо бы посетить доктора. Держу пари, ты этого не сделала.

— Естественно. У меня же ничего не болит, — пожала плечами Мэри.

— Контузия — штука коварная, можешь мне поверить…

— Что, богатый личный опыт?

— Богаче, чем хотелось бы. Послушай, — перешел Коули к делу, — сдается, ничего ты мне не скажешь. Верно?

— Попал в десятку.

— Тогда проводи меня…

Коули встал и направился к дверям, решив, что на сегодня достаточно. Может быть, в другой раз… Впрочем, он не был уверен, что этот другой раз вообще будет.

В прихожей Джей, лежа рядом с собакой прямо на полу, расставлял перед самой мордой животного пластиковые фигурки, что-то увлеченно объясняя. Пес вежливо нюхал игрушки одну за другой, но, завидев хозяина, тотчас поднялся.

— Мистер Коули уходит, малыш. Да и нам с тобой пора, — объявила Мэри. — В музее мы с тобой проведем не один час, так что приготовься.

— В музее? — поднял бровь Коули. — Что ж, тебе виднее. Я бы на твоем месте сводил ребенка в зоопарк…

Это случайно оброненное слово оказалось роковым — Джей поднял на мать умоляющий взгляд. Он ничего не говорил, только раскрывал рот, словно рыбка, вытащенная из воды. Мэри укоризненно посмотрела на Коули. Тот отвел глаза.

— Ты все мне испортил! — В голосе Мэри слышался упрек. — Мы так давно собирались в Метрополитен-музей, а теперь…

— Ма-а-ма! — благим матом взвыл Джей, вновь обретший голос.

Пес встревоженно заскулил, глядя то на хозяина, то на мальчишку. Потом подошел к Коули и вдруг встал передними лапами ему на плечи, почти сравнявшись ростом с хозяином. Коули знал, что это означало на языке Снайпа: «Если кто и может навести тут порядок, так это ты».

— Ладно, приятель. Я все понял. — Коули похлопал пса по спине. — Хочешь сказать: «Сам кашу заварил, сам ее и расхлебывай?»

— На что ты намекаешь? — растерялась Мэри.

— А вот на что. Метрополитен-музей никуда не денется, как стоял, так и стоять будет. Помилуй парня! Что тебе стоит съездить и показать ему зверей?

— Маму-у-улечка! — умоляюще протянул малыш. Глаза его мало-помалу наполнялись слезами. Надо было срочно на что-то решаться. И Мэри сдалась.