ПОД СЛАВНЫМ ГОРОДОМ ПОД ПОЛТАВОЙ
Под славным городом под Полтавой
Подымалась Полтавска баталья.
Запалит шведская сила
Из большого снаряда — из пушки;
Запалит московская сила
Из мелкого ружья — из мушкета.
Не крупен чеснок[127] рассыпался —
Смешалась шведская сила.
Распахана шведская пашня,
Распахана солдатской белой грудью;
Орана[128] шведская пашня
Солдатскими ногами;
Боронена шведская пашня
Солдатскими руками;
Посеяна новая пашня
Солдатскими головами;
Поливана новая пашня
Горячей солдатской кровью.
ТЫ ЗВЕЗДА ЛИ, МОЯ ЗВЁЗДОЧКА
Ты звезда ли, моя звёздочка,
Высоко ты, звёздочка, восходила —
Выше леса, выше тёмного,
Выше садика зелёного.
Становилась ты, звёздочка,
Над воротцами решётчатыми.
Как во темнице, во тюремнице
Сидел добрый молодец,
Добрый молодец Емельян Пугачев!
Он по темнице похаживает,
Кандалами побрякивает:
— Кандалы мои, кандалики,
Кандалы мои тяжёлые!
По ком вы, кандалики, доставалися?
Доставались мне кандалики,
Доставались мне, тяжёлые,
Не по тятеньке, не по маменьке —
За походы удалые, за житьё свободное!
КАК НА ГОРОЧКЕ БЫЛО, НА ГОРЕ
Как на горочке было, на горе,
На высокой было, на крутой,
Тут стояла нова слобода,
По прозваньицу матушка-Москва,
Разоренная с краю до конца.
Кто, братцы, Москву разорил?
Разорил Москву неприятель злой,
Неприятель злой, француз молодой.
Выкатал француз пушки медные,
Направлял француз ружья светлые,
Он стрелял-палил в матушку-Москву.
Оттого Москва загорелася,
Мать — сыра земля потрясалася,
Все божьи церкви развалилися,
Златы маковки покатилися.
РАЗОРЁННАЯ ПУТЬ-ДОРОЖКА
Разорённая путь-дорожка
От Можая[129] до Москвы.
— Уж и кто тебя, дорожку,
Кто дорожку разорял?
— Разорил меня, путь-дорожку,
Неприятель-вор француз.
Разоривши путь-дорожку,
В свою землю жить пошёл;
В свою землю в путь пошёл,
Ко Парижу подошёл:
«Уж ты Париж, ты Париж,
Париж славный городок!»
— Есть получше Парижочка,
Есть прекрасная Москва:
Москва мóстом мощена,[130]
Белым камнем выстлана!
БУНТАРСКИЕ, РАЗБОЙНИЧЬИ И ТЮРЕМНЫЕ ПЕСНИ
Разорил нашу сторонку злодей боярин, господин,
Как повыбрал он, злодей, молодых наших ребят,
Молодых наших ребят во солдатушки,
А нас, красных девушек, — во служаночки,
Молодых молодушек — во кормилочки,
А матушек с батюшками — на работушку.
Собрались наши ребятушки что на круту горушку,
Отказали наши ребятушки своему боярину-господинушке:
— Ты, злодей, наш господин, мы тебе не солдатушки,
Красны девушки тебе не служаночки,
Молодые молодушки не кормилочки
И батюшки с матушками не работнички.
* * *
Государыня, родная матушка!
Выкупи из неволюшки,
Из неволюшки — дому барского;
Пристоялись резвы ноженьки,
Примахались белы рученьки,
Качаючи дитя барского.
* * *
Как за барами житье было привольное,
Сладко попито, поедено, похожено,
Вволю корушки без хлебушка погложено,
Босиком снегу потоптано,
Спинушку кнутом попобито,
Нагишом за плугом спотыкалися,
Допьяна слезами напивалися,
Во солдатушках послужено,
Во острогах ведь посижено,
Что в Сибири перебывано,
Кандалами ноги потерты,
До мозолей душа ссажена.
А теперь за бар мы богу молимся:
Божья церковь — небо ясное,
Образа ведь — звёзды частые,
А попами — волки серые,
Что поют про наши душеньки.
Тёмный лес — то наши вотчины,
Тракт проезжий — наша пашенка,
Пашню пашем мы в глухую ночь,
Собираем хлеб не сеямши,
Не цепом молотим — слегою
По дворянским по головушкам
Да по спинушкам купеческим:
Свистнет слегушка — кафтан сошьёт,
А вдругоряд — сапоги возьмёт,
Свистнет втретьи — шапка с поясом,
А ещё раз — золота казна.
С золотой казной мы вольные.
Куда глянешь — наша вотчина,
От Козлова до Саратова,
До родимой Волги-матушки,
До широкого раздольица —
Там нам смерти нет, ребятушки.
* * *
В каменной Москве у князя у Волконского
Тут живёт-поживает Ваня-ключничек,
Молодыя-то княгини полюбовничек.
Ваня год живёт, другой живёт, князь не ведает;
На третий-то на годочек князь доведался,
Через ту ли через девушку через сенную,
Через сенную да через самую последнюю.
Закричал же князь Волконский зычным голосом:
— Уж вы слуги, мои слуги, слуги верные!
Вы сходите, приведите Ваню-ключника! —
И стал же князь Ванюшу да выспрашивати:
— Ты скажи, скажи, Ванюша, скажи правду всю:
Ты который год с княгиней во любви живёшь? —
На первой-от раз Ванюша не покаялся.
Он выспрашивал Ванюшу ровно три часа,
Что и тут-то наш Ванюша не покаялся.
Закричал же князь Волконский громким голосом:
— Вы слуги ли, мои слуги, есть ли верные?
Вы ведите-ка Ванюшу на конюшный двор! —
Повели же ведь Ванюшу широким двором.
На Иванушке сибирочка пошумливает,
Александрийская рубашка[131] ровно жар горит,
Козловы новы сапожки[132] поскрипывают.
У Иванушки кудёречки рассыпаются,
А идёт-то сам Ванюша — усмехается
Привели же ведь Ванюшу на конюшный двор,
Там и начали Ванюшеньку наказывати.
Александрийская рубашка с телом смешана,
Казимирова сибирочка[133] вся изорвана,
Русые кудеречки прирастрепаны,
Козловы новы сапожки крови полные.
Закричал же наш Ванюша громким голосом:
— Уж ты барин ли наш барин,
Ты Волконский-князь!
Поставлено зелено вино — кто не пьёт его?
Приготовлены закусочки — кто не кушает?
Как у нас-то со княгиней было пожито,
Виноградных вин с княгиней было попито,
Приготовленных закусочек покушано! —
Закричал же князь Волконский громким голосом:
— Уж вы слуги, мои слуги, слуги верные!
Вы копайте-ка две ямы, две глубокие,
Становите-ка вы два столба, два высокие,
Перекладину кладите вы кленовую,
Привяжите-ка петельку шёлковую
И повесьте тут Иванушку-изменника,
Молодые-то княгини полюбовника! —
Что Иванушка во петельке качается,
А княгиня-то во тереме кончается.
вернуться
127
Чеснок — здесь: частокол, полевые укрепления.
вернуться
128
Орана (о пашне) — вспахана.
вернуться
129
Можай — город Можайск.
вернуться
130
Мóстом мощена — Речь идет о мощеных улицах.
вернуться
131
Александрийская рубашка — рубашка из красной бумажной ткани с «прониткой» другого цвета.
вернуться
132
Козловы сапожки — сапоги из козловой кожи.
вернуться
133
Казимирова сибирочка — короткий кафтан с меховой опушкой, с невысоким стоячим воротником из казимира — шерстяной ткани, полусукна.