Граф Шрусберийский был встревожен. Очень хорошо, что Бесс вызвалась устроить все их дела, но именно его обвинят, если они не справятся со своими обязанностями. Охрана такой важной политической узницы причиняла ежеминутное беспокойство, а он никогда не относился к числу людей, способных выдерживать постоянные волнения. У него все время болела голова; он обнаружил, что, вставая с постели по утрам, он испытывает головокружение. Не было смысла жаловаться на это Бесс или даже упоминать об этом. Она бы только сказала: «Все, что вам нужно, — это немного свежего воздуха, и завтра вам станет лучше».

Однако и Бесс была настороже. Она столь же хорошо, как и он, знала, что посланники с севера и с юга находят дорогу в апартаменты королевы. Интрига становилась неизбежной, и если развернутся события, то Шрусбери должны оказаться на нужной стороне.

Какая сторона будет правильной? Королева Англии сильна, но если правда, что такие люди, как Лестер, Арандел и Пемброук готовы содействовать браку Норфолка и Марии, не получив прежде на это согласия Елизаветы, то кто может быть уверен в том, что случится дальше?

Шрусбери был из тех, кто предпочитает осторожно выжидать между противоборствующими фракциями, чтобы в удобный момент перескочить на сторону победителя.

Он уже доложил Елизавете, что молодой человек по имени Кавендиш — родственник Бесс по линии ее второго мужа, сэра Вильяма Кавендиша, — привозил Марии письма от Норфолка. Елизавета ответила, что знает об этом и желает, чтобы Кавендишу позволили доставлять послания королеве. Это звучало так, как будто Кавендиш являлся шпионом королевы, притворявшимся, что служит Норфолку. Как узнать, кто друг, а кто враг в этом болоте хитрости?

Так что немудрено, что он находил задачу слишком сложной для себя й вздыхал по прежним дням относительного спокойствия, тем дням, когда он не был охранником королевы Скоттов.

Он прошел в свою спальню и там, рискуя быть застигнутым Бесс, прилег на кровать; но когда он сделал это, комната перед ним закачалась, как будто он находился на корабле в штормовом море. Он полежал некоторое время, и постепенно головокружение прошло. «Я никогда такого не испытывал, — подумал Шрусбери — Неужели эта болезнь вызвана волнениями?»

В дверь тихо-тихо постучали. Он подумал, что это ему показалось, и не отреагировал. Но дверь медленно отворилась и на пороге появилась девушка-служанка Элеонора Бритон.

— В чем дело? — спросил граф.

— Я пришла спросить, не нужно ли вам чего-нибудь? — ответила она.

— Почему? Я не посылал за тобой.

— Но я заметила, какой у вас больной вид, ваша светлость, и, прошу прощения, я пришла узнать, не нужно ли вам чего-нибудь.

— Входи и закрой дверь.

Она тихо подошла к его постели, и свет из готического окна упал на нее. Она была привлекательной. Он заметил под униформой служанки стройную, хотя и полноватую фигуру, но особенно его внимание привлекло ее молодое личико. «Она выглядит восхитительно, почти как ангел, — подумал он — Какая она странная девушка!»

— Вы здоровы, милорд? — спросила она; ее выразительные глаза наполнились сожалением.

— Я вполне здоров, — ответил он.

— Я могу сделать что-нибудь для вас, милорд?

— Нет.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем он протянул руку.

— Ты хорошенькая девушка, — сказал он ей — Мне приятно видеть тебя в моем доме.

Она опустила глаза и сделала реверанс — он не понял почему.

Он подумал, что произошло бы, если бы вошла Бесс и увидела горничную возле его постели. Девушку бы уволили, и он никогда не узнал бы, чем все кончилось. Бесс постоянно намекала ему, что он подвержен колдовскому очарованию королевы Скоттов. Она делала это полушутливо, но порой в ее интонациях сквозила злоба. Правда, она не приходила в ярость оттого, что он находил Марию привлекательной; но что она могла бы сказать, если бы узнала, что он, один из самых знатных графов в Англии, слегка очарован одной из самых простых служанок?

У него слегка кружилась голова, и в таком непривычном состоянии это его не волновало.

— Подойди поближе, — сказал он.

Она подошла: он знал, что стоит ему приказать, и она повинуется. Он взял ее руку и поцеловал, но не со страстью, а с нежностью; легкий румянец разлился по ее лицу. Она встала на колени и прижалась губами к руке, державшей ее руку.

Он почувствовал, как в нем загорается страсть, какой он никогда прежде не испытывал. Ему хотелось крепко схватить ее, поцеловать, но он знал, что если он поддастся этому порыву, то у него так закружится голова, что он лишится чувств. Тогда он подумал: «Она так молода, а я не всегда буду болен».

Внизу раздался цокот копыт. Они оба вздрогнули, и она встала с колен.

— Тебе следует пойти посмотреть, кто приехал, — сказал он ей. — Возвращайся и расскажи мне.

Она ушла, а он лежал и прислушивался к шуму внизу.

Но вместо Элеоноры в его апартаментах появилась Бесс.

Она вошла без стука и была поражена, увидев его лежащим на кровати. Он подумал: «Ведь она могла зайти вот так же, когда я разговаривал с Элеонорой». От этой мысли у него екнуло сердце.

— Ах, так вы лежите!

— Я почувствовал себя плохо.

— У вас слегка бледный вид. Вы мало бываете на свежем воздухе. Я пришла сообщить вам, что приехал Леонард Дакр.

— Дакр!

— Я думаю, нам следует спуститься поприветствовать его. Неизвестно, что у него на уме; ведь он — родственник Норфолка.

— Надеюсь, он не доставит нам новых хлопот.

— Хлопоты! Они будут всегда, пока ваша романтическая королева живет под нашей крышей. Вы этого не знали?

— Я начинаю это понимать.

Она одарила его резким взглядом.

— Убеждена, вы считаете, что такая красавица заслуживает хлопот.

— Несмотря на всю ее красоту, я с радостью передал бы эту миссию обратно Скроупу и Ноллису, — отпарировал он.

Она говорила почти игриво, но пристально наблюдала за ним.

— Я не буду передавать ей ваши слова. Это могло бы показаться ей неучтивым.

Тут он представил себе, какой ревнивицей она стала бы, если бы обнаружила неверность мужа. «Интересно, какую форму могла бы принять ее ревность», — подумал он.

Граф поднялся с постели и, борясь с головокружением, спустился в холл вслед за графиней. Нужно было встретить Дакра.

Леонард Дакр мог бы считаться красивым мужчиной, но одно плечо у него было выше другого. Он хорошо осознавал это, и также то, что был вторым сыном лорда Дакра Гисландского, а следовательно, не являлся его наследником. Его старший брат умер, оставив сына Джорджа, а мать Джорджа, леди Дакр, стала женой Томаса, герцога Норфолкского. После ее смерти Норфолк плотно занялся делами семейства Дакров. Речь шла о больших деньгах, и он устроил браки между тремя своими падчерицами и сыновьями. А поскольку эти девушки претендовали на наследство наравне с юным Джорджем, большая часть состояния Дакров не ушла от семейства Говардов. Это вызывало сильную досаду у Леонарда Дакра, поэтому он был настроен по отношению к Норфолку отнюдь не дружески.

Сейчас он склонился к руке Бесс и выразил надежду, что нашел ее в добром здравии.

— У меня прекрасное здоровье, — ответила Бесс.

— А как милорд граф?

— Он слишком мало занимается физическими упражнениями. Я постоянно браню его за это.

— Последнее время я действительно неважно себя чувствовал, — объяснил граф.

— Ему не понравилось в Татбери. Теперь ему будет лучше, раз мы переехали сюда, в поместье Уингфилд.

— Вы тоже выглядите менее счастливым, чем во время нашей последней встречи, — ответил граф.

— У меня плохие новости, — объяснил Дакр. — Мой юный племянник умер. Я сегодня узнал об этом.

— Юный Джордж! — воскликнула Бесс. — Ему ведь было не более семи! Нам искренне жаль. Мой бедный Леонард! Вы должны пройти в мою комнату, и я прикажу, чтобы принесли вина. Это действительно печальное известие.

Граф взял Дакра под руку, а графиня подозвала слугу и дала указания.