## 1 - В те годы госбезопасность была объединена с милицией и входила в один орган – МВД.

– Ты находишься в здании железнодорожного отделения милиции, есть у нас такая транспортная милиция. Она мне тоже подчиняется, – говорит Червоненко. – А это мой заместитель майор Супрун.

Второй стоит у окна и смотрит на улицу. Неожиданно он, не поворачиваясь к Ильку, произносит на местном галичанском наречии:

– Я предлагаю не терять времени. Со всеми деталями и, как говорится, со всем остальным, мы позже разберемся. Скажи нам сразу же, сейчас же, где укрывается Игорь и еще двое его боевиков – Роман и Грицько, живы ли эти люди и готов ли ты назвать их места укрытия? Скажешь все, как положено, начнем разговор о твоей судьбе, твоем будущем.

Стефко, насупившись и опустив голову, сидел на стуле, напряженно вцепившись пальцами в его края. Он продолжал так сидеть уже после поставленного Супруном вопроса. Прошедшие несколько безответных секунд казались ему бесконечными. Он не знал, что и как ему ответить этим начальникам из страшной и ненавистной ему «безпеки». Наконец, он поднял голову и медленно произнес:

– То, что я Стефко и зовут меня Ильком Иванив, 1925 года рождения, родом из села Пидднестряны1 , так вы это знаете, у вас и фотографии мои есть. Еще при выселении родных моих в 1948 году взяли себе для моего розыска. – Илько замолчал, глядя в лица внимательно слушавших его чекистов. Тяжело вздохнул и продолжил: – Я не один пришел к вам сдаваться. Со мной мой друг, тоже из Пидднестрян – Олекса Звирышин, вы его, как и меня, тоже знаете. Больной он легкими, туберкулез у него. Наверное, умрет скоро. Я, может быть, и не пришел бы сдаваться, знаю, большие грехи у меня перед вами и властью, да мы с Олексой одни из всего села остались. Всех остальных хлопцев, что в УПА с нами были, поубивало в разное время. Устал я жить как волк в лесу. Игорь обманул меня, он бросил и меня, и Олексу. Он сейчас вместе с Романом. Они не доверяли ни мне, ни Олексе.

## 1 - Фамилии и места рождения Стефка и Грицько изменены.

Червоненко резко перебивает Стефко:

– Ну хорошо, будем иметь время для длительных бесед. Сейчас у нас нет времени. Где Игорь, Роман, Грицько?

– Я же и говорю, не знаю. Ушли оба из схрона. Два дня назад еще были, а сегодня их там уже нет. Ушли. Продукты и керосин унесли. Думаю, что не вернутся они к этому бункеру, не доверяют они ни мне, ни Олексе.

Стук в дверь, и появляется начальник железнодорожной милиции. В руках у него плащ-палатка. Он протягивает ее Червоненко, который разворачивает плащ-палатку и, протягивая Ильку, говорит:

– Накинь на себя, Илько, чтобы люди посторонние тебя не узнали. Кстати, никто тебя в Ходорове не узнал, не видел?

– Да нет, кто ж меня сейчас в таком костюме узнает. Я специально переоделся в цивильное. А так в лесу я ходил в гимнастерке или френче. Фуражка у меня военная с трезубом, оружие. Меня такого люди привыкли видеть. Илько стоял перед чекистами и держал в руках плащ-палатку.

– Накинь и пошли. Оружие все отдал, ничего в карманах не оставил? – спросил Супрун.

– Меня здесь уже обыскивали. Пистолет у начальника.

Чекисты забирают пистолет Илька и попрощавшись с начальником железнодорожной милиции выходят из комнаты. Первым вышел Червоненко, за ним следует Илько, за спиной которого дышит ему в затылок Супрун. Неожиданно в спину уходящим раздается голос милицейского начальника:

– Хоть бы с «крестным» попрощался, «крестничек». Все-таки ко мне пришел, первому. Такое не забывается.

Илько нерешительно топчется на месте. Червоненко и Супрун смеются. Кто-то из них говорит:

– Да подойди, подойди «к крестному», попрощайся.

Илько смущенно поворачивается и подходит к милиционеру. Тот, улыбаясь, протягивает ему руку. Их руки соприкасаются в крепком мужском пожатии. Кажется, оба довольны. Илько не испытывает в эти минуты ни страха, ни робости, ни угрызений совести. Троица выходит на улицу и погружается в стоящий рядом с выходом козел – ГАЗ –69, который через несколько минут останавливается у здания районного отдела МВД. У входа, как и положено, милиционер с автоматом. Милиционер узнает сидящего рядом с шофером Червоненко и, сделав пару шагов в сторону от охраняемого входа, открывает широкие и прочные деревянные ворота. Машина въезжает во внутренний двор райотдела, где в глубине Илько различает ворота в двойной гаражный бокс и рядом открытые ворота конюшни, где пожилой военный, явно не офицер, чистит щеткой лошадь. С левой стороны от гаража четко выделяются два туалетных домика с маленькими вырезами окошечек на дверях. Пожилой военный не обращает внимания на въехавшую во двор машину, продолжает делать свою работу. Все по очереди выходят из машины и гуськом в таком же порядке – Червоненко, Илько, Супрун – ледуют в здание, поднимаются на второй этаж и проходят в маленькую приемную, где за деревянной перегородкой сидит и стучит на пишущей машинке миловидная девушка в аккуратной белой блузке с кружевным воротничком. Она отрывается от работы и смотрит на входящих поразившими Илька красивыми светло-голубыми глазами с выражением еще сохранившейся девичьей наивности. Ее красивая, украшенная светло-коричневым гребнем прическа пышных белокурых волос в сочетании с ослепительно белой, чистой блузкой делают девушку в глазах только что вышедшего с повинной хлопца из леса божественной, сказочной феей из прочитанных им сказок во время зимней учебы в бункере под руководством провидныка. Дивчина с любопытством и мелькнувшим в ее глазах испугом смотрит на хлопца. Взгляды их встречаются. Красивое и мужественное лицо Илька, кудрявый и буйный чуб наверняка чисто по-женски оцениваются дивчиной и в глазах мелькает любопытство, сменив появившееся было чувство испуга.

– Раечка, свяжи меня с Гриценко1 , да поскорее. – И, обращаясь к Супруну. – Михаил Петрович, проведи хлопца пока к себе, там мы с ним и поговорим.

## 1 - Полковник Гриценко – в те годы начальник управления МВД Дрогобычской области.

Супрун, подталкивая Илька, открывает дверь в противоположной стороне приемной, и Илько оказывается в небольшой по размеру, но уютной комнате с большим фикусом, стоящим рядом с массивным старинной работы сейфом, на котором в верхней части четко выделялось металлическими литыми буквами название известной в панской Польше фирмы. Супрун сам снимает с плеч Илька плащ-палатку и вешает ее на крючок, прикрученный к стенке. Свое гражданское пальто аккуратно приспосабливает на плечиках, навесив их на стоящую в углу красивую старинной работы деревянную вешалку. «Наверное, из какого-нибудь польского имения», – думает Илько.

– Садись сюда, – и Супрун указывает Ильку на полумягкое кожаное изрядно потертое кресло у рабочего стола. В кабинет входит майор Червоненко. На лице его неподдельная радость. Он садится в кресло напротив Илька и протягивает ему свой портсигар с папиросами «Беломорканал».

– Закуривай, друже Стефко. Отличные папиросы, не просто «Беломор», а ленинградской табачной фабрики имени Клары Цеткин. Считаются самыми лучшими именно этой фабрики.

– Спасибо, – говорит Илько и осторожно берет толстыми плохо гнущимися грязными пальцами папиросу.

Ильку не нравится, что чекистский начальник называет его подпольным псевдонимом. Он смеется над Ильком, и Илько это понял. Но в общем Илько чувствует нормальное, хорошее отношение к себе. Когда они поднялись со двора на второй этаж здания МВД, на нескольких дверях Илько заметил круглые запястья ручных наручников, используемых вместо замков. На него не надели наручники, не били, грубо не разговаривали. Супрун не курил и было заметно, что он плохо переносит табачный дым. Терпел, потому что курил его начальник и в кабинете сидел такой «важный» и неожиданный «»гость», с помощью которого наверняка открывались возможности прямого выхода на разыскиваемого уже несколько лет и по-прежнему неуловимого надрайонного провидныка СБ Игоря, опытного и хитрого бандита. А может быть, кто знает, удастся выйти и на каналы связи, ведущие к Шувару, Уляну, возможно, к самому Лемишу. Илько ловит кончиком папиросы огонек спички, услужливо поднесенной Червоненко, и жадно несколько раз затягивается. От качественного табака голова слегка кружится. Илько привык к махорке, но ему знаком и хороший, настоящий табак, поэтому он с удовольствием выкуривает в несколько длинных затяжек почти всю папиросу.