Может, мудрый дядя тогда был прав, считая, что Конрад совершенно не подходит для его любимой племянницы? Итак, ее муж знал о наследстве и стал сближаться с ней лишь после смерти дяди Пола.

– А каким образом ты оказался здесь вместе с Марен? – спросила она после затянувшегося молчания.

– Марен окончила театральную школу. Но, конечно, никто сразу не предложил ей работу. Эльза попросила меня помочь. Я охотно помог и даже удивился, что Ольмерт так быстро устроил ее. Но, по сути, Марен еще ребенок. Можно сказать, я взял ее под свое покровительство.

– Но ведь и Эльза здесь, – заметила Виктория недоверчиво. – Почему она попросила именно тебя сделать что-то для Марен, а не меня?

– Потому что ты не хотела больше видеть Марен. Ты оплатила ей школу, но решила вычеркнуть ее из своей жизни.

– Потому что это связано с Дирком, – тихо произнесла актриса.

– Вот именно. И поэтому я совсем не обрадовался, когда Ольмерт решил дать ей роль именно в «Корабле-призраке». Однако я не мог ничего с этим поделать.

– Я рада, что Марен здесь.

– Ну, тогда все хорошо.

– Ничего не хорошо! – напустилась на него Виктория с нескрываемым раздражением. – Все так запутанно. Если мне придется и дальше находиться с тобой на «Альве», то я тронусь умом.

– Мне сойти на берег?

– Я не знаю, – Виктория начала плакать. – Я запуталась и уже не знаю, что обо всем этом думать.

– Ты переутомилась. Эльза мне рассказала, что ты практически без остановки снимаешься. Тебе совсем не нужно гнаться за всеми этими деньгами и славой. Доделай здесь все дела до конца и потом сделай перерыв.

– В Каринтии? – спросила она со слабой улыбкой.

* * *

Следующие три дня все шло хорошо. Море успокоилось и сияло на солнце.

Недоволен был только Ольмерт. Сияющее солнце никак не вписывалось в концепцию «Корабля-призрака». Ему требовалась мрачная атмосфера, затянутое свинцовыми облаками небо и высокие волны. Но не слишком высокие, чтобы не усложнять съемочный процесс.

Как-то вечером Норберт Фрезе разговаривал об этом с Викторией. Они сидели на верхней палубе. Декорации к фильму частично загораживали им обзор и причудливо выглядели при свете заходящего солнца.

– Перфекционизм Ольмерта просто немыслим, – сказал молодой человек. – На корабле для съемок хватило бы трех-четырех дней. Для всех было бы гораздо легче снимать все остальное в павильоне. Да и мотать такое количество народа по морю стоит безумных денег. А сейчас статисты валяются где-нибудь на солнышке и наслаждаются оплачиваемым отпуском.

– Ольмерт же не решает все в одиночку. Ведь он не продюсер. В конце концов, это не его личные деньги.

– Он так же задействован в производстве, как и твой муж.

Виктория встрепенулась:

– Конрад тоже инвестировал деньги в этот фильм? Я правильно тебя поняла?

– Да. Он разве тебе не говорил? Разумеется, я подробностей не знаю. У меня возникло ощущение, что ты тоже в этом участвуешь.

– Я просто получаю свой гонорар и никогда не планировала вписываться в такое рискованное предприятие, как финансирование фильма. А как это Конраду пришло в голову? Откуда у него столько денег? Тут парой тысяч ведь не обойдешься…

– Спроси что полегче, Виктория.

– Может, он пошел на это ради Марен, – продолжала размышлять женщина.

– Ты полагаешь, что при распределении ролей деньги играют для Ольмерта какую-то роль? Явно нет. К тому же у него иммунитет к навязчивой сексуальности Марен.

– Она же еще ребенок! – удивленно воскликнула Виктория.

Фрезе звонко рассмеялся:

– О, если она и ребенок, то уже явно созревший. Она бросается на шею каждому мужчине, который может ей что-нибудь предложить. Внешне Марен сама невинность. Но могу дать голову на отсечение, что здесь она каждую ночь спит в другой постели. Мне не совсем понятно, что твой муж обо всем этом думает, или, может, он намеренно закрывает на все это глаза. Со стороны выглядит так, будто он должен опекать ученицу монастырской школы. О чем думает тетя этой Марен, я еще могу представить. Но Конрад мог бы вести себя умнее.

Виктория промолчала. В любом случае, ей нужно осторожно поговорить с Эльзой и предупредить ее. Это будет непросто.

* * *

Виктории не удалось поговорить начистоту с Эльзой. При первой же острожной попытке намекнуть на поведение Марен она бурно отреагировала. Обычно немногословная, она вдруг разговорилась и с озлобленностью стала высказываться по поводу «бесстыдства мужчин», распущенного образа жизни на корабле и желания очернить такое невинное дитя, как Марен. После этого у нее вдруг нашлась неотложная работа, и костюмерша ушла в свою каюту, громко хлопнув дверью.

Виктория осталась предоставлена самой себе. Она ковыряла ужин, когда снова появилась Эльза. От ее раздражения не осталось и следа.

– Ложитесь пораньше спать, – предложила она. – Завтра у вас будет напряженный день. Я вам дам таблетку успокоительного, которое прописал врач в Мюнхене.

– Я не хочу пить много лекарств.

– Но это действительно безобидное средство, какой-то растительный экстракт.

– Дай мне лучше снотворного.

Эльза покачала головой:

– Нет, Виктория, это как раз вам вредно. Утром вы будете чувствовать себя разбитой. Вы же знаете, какой эффект у этих снотворных пилюль.

Виктория смиренно приняла успокоительное средство и уснула.

Она проснулась от того, что кто-то прикасался к ее руке.

В каюте было темно. Свет нигде не горел, даже маленький настенный светильник над ее кроватью был выключен.

– Виктория, Виктория, – прошептал хриплый голос. – Проснись, мне нужно с тобой поговорить.

– Что случилось, Эльза? – спросила она спросонья.

– Я не Эльза, я Элизабет.

– Элизабет? – Виктория попыталась рассмотреть фигуру, сидевшую рядом с ней на стуле. На женщине были надеты светло-розовый костюм и широкополая шляпа, видимо, реквизит.

– Да, я настоящая Элизабет, – ответила незнакомка чуть слышно. – Ты лишь моя копия.

– Но я… – Виктория схватилась за голову. Ее мутило. – Ведь я Элизабет.

– В кино, но не в реальной жизни. Ты можешь носить мою одежду, играть мою жизнь, но ты не должна страдать, как я. Я пришла, чтобы тебя предостеречь.

– Ты что… ты призрак?

Викторию обуял ужас. Она едва могла связать два слова.

– Я Элизабет Дарнли, настоящая Элизабет. Я живая, как и ты, и несчастна, как и ты. Но я должна прятаться, пока не наступит час моей мести.

– Что тебе от меня нужно?

– Пожалуйста, сойди с корабля, пока ты не сошла с ума или не погибла.

– Кто должен мне навредить? – несмотря на страх, она пыталась рассмотреть незнакомку. Голос казался ей знакомым, большая широкополая шляпа скрывала лицо.

– Конрад угрожает твоей жизни, – прошептала предполагаемая Элизабет. – Он специально перерезал трос. Он убил твоего Дирка и моего маленького сына. Тот, кто убивает один раз, на этом не останавливается.

– Конрад…

– Ты не веришь мне? Я лишь хочу тебя предупредить, у меня слишком мало времени. Но я должна тебе все рассказать, даже если тебе будет больно от моих слов.

– Кто ты? – снова спросила Виктория, и на это раз ее голос дрожал от страха.

– Элизабет Дарнли, я же тебе уже сказала. В нормальной, давно забытой жизни я была женой одного знатного шотландца. Когда я познакомилась с Конрадом, я изменила своему мужу. Любовь к Конраду почти свела меня с ума, но он меня постоянно использовал. Он много чего мне обещал, но не сдержал ни одного слова. Ради него я обманула и обокрала своего мужа. А Конраду всегда нужно было много денег.

– Этот киносценарий мне знаком, только мужчину звали не Конрад, а Эдвард.

– Конечно, Конрад должен был изменить имена, но он описал именно нашу любовную историю. Разве ты не знаешь, что он все свои сценарии пишет на основе реальных событий?

– В этом фильме у Элизабет есть ребенок, и она последовала за своим любимым мужчиной, чтобы обрести новую жизнь.