— Не забывайте же меня, Борис Сергеевич! — ласково говорила ему генеральша. — Я так люблю ваших родителей и вашего брата, et vorte charmante belle-soueur…
Он отвечал, что будет возвращаться к ней часто. И на этот раз это была не одна любезная фраза. Он, действительно, надеялся часто возвращаться, если не в эту темную комнату, то в этот дом.
Он прошел на половину княгини. Здесь все совсем было иное. Большие окна, выходившие в сад, не были занавешены. В комнатах убрано кокетливо и со вкусом. Было светло и уютно. Много зелени, цветов. Одним словом — самая приятная и веселая обстановка. В небольшой гостиной, куда его провели, он увидел рядом с княгиней Нину, которая пошла ему навстречу с протянутой рукой и с очень смущенной, хотя и радостной улыбкой. Теперь, при дневном свете, она была несколько иная, чем вчера: все так же хороша, но его поразила ее матовая бледность и темные круги вокруг прекрасных глаз.
Тут же был и князь Еспер. Борис знал его давно, но никогда не обращал на него внимания. Князь Еспер, по своему обычаю, весьма любезно поздоровался с Борисом, но казался несколько смущенным и, проговорив две-три любезные фразы, своей воробьиной походкой, вприпрыжку, удалился из комнаты. Все чувствовали некоторую неловкость. Борис пристально вглядывался в Нину, и к его радости примешивалось какое-то грустное чувство, какое-то почти даже разочарование. Он совсем не так представлял себе эту встречу. Княгиня заговорила, стараясь вывести молодых людей из смущения.
— Ну, старые друзья, — сказала она, — извольте передавать друг другу события вашей жизни, а я вот присяду к этому столику и напишу письмо. Совсем забыла, что мне написать надо.
Она подошла к окну, у которого стоял стол, и принялась писать. Мало-помалу разговор завязался. Минут через десять и Борис и Нина знали уже всю внешнюю историю друг друга. Но оказалось, что для них эта внешняя история их жизни не представляла особенного интереса. Борису нужно было знать вовсе не то, где и с кем проводила Нина время. Ему хотелось, чтобы она ввела его в свой внутренний мир, чтобы она сказала ему, играл ли он такую же роль в этом мире, какую она играла в его внутренней жизни. Вчерашняя странная встреча, странные слова, которые они говорили друг другу, должны были показать ему, что ему беспокоиться не о чем, что он многое для нее значит, что она не забывала его. Но ему казалось, что вчера было совсем другое. Вчера был сон, а сегодня явь, так же как и тогда, много лет тому назад, утром после волшебной ночи в пустом доме. Беспокойное и грустное чувство, охватившее его, не проходило. Его смущало в Нине многое. Он чуял, что перед ним какое-то особенное существо и что У этого существа есть какая-то тайна, непонятная для него и мучительная.
От генеральши пришли звать княгиню.
Она оторвалась от своего письма и, уходя, сказала Борису:
— Я скоро вернусь, вы меня подождите!
Молодые люди остались одни. Борис еще раз пристально вгляделся в Нину. Она сидела перед ним бледная, с опущенными глазами, с выражением почти страдания на прелестном лице.
— Нина, — вдруг сказал он, — неужели мы будем вести с вами пустые разговоры — они не могут занимать ни меня, ни вас.
— Нет, конечно! — ответила она.
— Знаете ли вы, зачем я здесь?.. Знаете ли, что нужно мне спросить у вас?
Она вздрогнула и прошептала:
— Знаю…
— Да, вы должны знать. Я всю жизнь ждал нашей встречи. Ждал вас и ждал с полной уверенностью в том, что и вы меня ждете.
— Ведь я вчера сказала… — тихо, едва слышно прошептала Нина.
Его глаза заблестели. Он приподнялся в волнении.
— Так, значит, вы меня понимаете! — горячо проговорил он. — Вы знаете, что если мы встретились, то это недаром… мы дождались… И я вас спрашиваю, ошибался ли я или нет, надеясь… зная… да, зная наверно, что мы встретимся для того, чтобы никогда уже не расставаться, что мы с того самого дня существуем друг для друга… назначены друг другу… Да, да, Нина, я люблю вас, я никогда не переставал любить вас и никого не любил. Мне кажется, что этой огромной разлуки совсем не было и что нет в нас никакой перемены… Вы для меня все та же. Этого не поймет никто, меня сочтут безумным… Но вы должны понять… вы должны знать, что это так и иначе быть не может… Нина, отвечайте, отвечайте скорее, прав я или обманулся? Понимаете, что я должен знать это сейчас?!.
Она побледнела еще больше, но не опускала глаза, а смотрела прямо в глаза Борису своим странным, загадочным взглядом.
— Я знала, всегда знала, что вы так говорить будете! — наконец произнесла она. — И если бы мы встретились раньше, четыре года тому назад, мне нетрудно было бы вам ответить… а теперь… теперь…
Она взялась руками за голову и сжимала ее.
— Теперь… — еще раз повторила она и замолчала… Борис с ужасом взглянула на нее.
— Что теперь, Нина?! — почти крикнул он. — Неужели… вы кого-нибудь любите?!
— Нет! — сказала она. — Совсем не то… совсем не то… как и вы, я всегда вас одного любила и ждала…
— Так что же? Я ничего не понимаю?
На лице ее вдруг выразилось страданье.
— Ах, Боже мой! — проговорила она. — Я могу с ума сойти… Я всю ночь глаз не сомкнула, все думала… старалась решить и ничего не решила. Я не знаю, могу ли я теперь, смею ли… должна ли теперь любить вас… не знаю для чего мы встретились…
— Ради Бога объясните, — говорил Борис, — вы меня пугаете, что такое с вами… Ведь это ужасно… Не томите…
— Что я могу объяснить… как я могу объяснить?.. Теперь вам трудно будет понять… вы почтете меня сумасшедшей… Послушайте, Борис, ради Бога, будьте терпеливы. Я ничего от вас не скрою… я не вправе ничего скрывать от вас — да и не хочу этого. Только дайте мне собраться с мыслями, дайте время, тогда я вам все скажу… Когда вы будете все знать, тогда вы сами решите… Почем знать, ведь, может, вы увидите, что ошибались вы сами, может быть, не захотите меня и убежите от меня… А теперь не спрашивайте больше… дайте время… Ведь мы будем часто видаться? Сегодня я не в силах, мне нужно хоть немного успокоиться… я вам дам знать… Оставьте меня… уезжайте!
— Как же я так уеду! — растерянно проговорил Борис. — Нина, ведь это бред какой-то! Это Бог знает что такое!
Она постаралась ему улыбнуться. Она крепко сжала его руку.
— Уходите, не тревожьтесь… скоро все объяснится… Уходите, милый!!!
И она вложила в это последнее слово столько нежности, что его сердце так и затрепетало. Он покрыл поцелуями ее маленькие, холодные, дрожащие руки и, сам не помня как, вышел из комнаты. А она осталась неподвижной, с широко раскрытыми глазами. Выражение тоски мало-помало сбегало с лица ее. На нее находило какое-то вдохновение.
В дверях показалась фигура князя Еспера. Он огляделся и, как-то крадучись, подошел к Нине.
— Что, он уехал? — спросил он, заглядывая ей в глаза.
Она вздрогнула и, не глядя на князя, отвечала:
— Да, уехал!
— Вы не должны видеться! — вдруг проговорил князь резким голосом и становясь в театральную позу. — Он враг!.. Сестра, ты должна быть тверда, не поддавайся искушению… помни свое призвание… Помни, к чему ты предназначена!!.
Но Нина ничего не слышала. Она вдруг зарыдала и выбежала из комнаты.
XV. СТРАННЫЙ ДРУГ
Княгиня очень изумилась, когда, возвратясь от матери, не застала в своей гостиной ни Бориса, ни Нины. На кресле у окна сидел князь Еспер. Лицо его было взволновано. Когда княгиня вошла, он сделал вид, что ее не замечает, и отвернулся к окошку. Она остановилась перед ним, глаза ее блеснули. Толстое, еще сейчас добродушное и веселое лицо вдруг все побагровело и выражение его сделалось почти даже свирепым…
— Дядюшка! — произнесла она раздраженным голосом.
Он повернулся к ней, но, по своей всегдашней привычке, не взглянул на нее, а забегал глазами по сторонам.
— Что прикажешь, ma chère?
— Где Горбатов и Нина.
— Горбатов уехал, а Нина ушла к себе.
Княгиня покраснела еще больше. Хотела что-то сказать, но удержалась и своим тяжелым шагом быстро вышла. Она подошла к Нининой комнате, повернула ручку двери… Дверь была заперта.