Алехандро сел, пригладил волосы руками.

— Большое спасибо.

— Не о чем говорить, — ответила она и пояснила: — ЦРУ завербовало меня в выпускном классе. Прекрасная карьера, волнующая работа — так убеждал меня преподаватель политологии. А я бы не сказала, что сосать искусственный член и впрямь признак прекрасной карьеры или волнующая работа.

Алехандро улыбнулся:

— В любом случае, спасибо.

Она убрала помаду в сумочку.

— Муж порой допытывается у меня, чем это я занимаюсь по ночам.

— И что вы ему рассказываете?

Она подмигнула ему.

— Да вешаю на уши ту же лапшу, что и вы, мужчины, своим женам. — Защелкнув сумочку, она сказала: — Но если захочешь испытать настоящий оргазм, позвони мне как-нибудь. Со мной обычно это замечательно получается.

— Возьму себе на заметку.

Через дорогу от клуба Энди Сивер откинулся на кожаном сиденье и закурил очередную сигару. Они сидели в принадлежащей ЦРУ машине с мигалкой, это был «ягуар» 1993 года выпуска. Мягкая музыка звучала в салоне, бесшумные кондиционеры всасывали сигарный дым. Сивер поинтересовался:

— Никто из ваших так называемых игроков не знал моего парня раньше?

— Они профессионалы, Энди. — Хикс закурил сигару, которой угостил его Сивер. — Они знают только то, что нужно знать, чтобы не провалить операцию. Агенту женского пола было дано описание объекта и объяснено, где его можно найти. Другим было приказано предотвратить любую слежку.

— А где ваши люди высадят его?

— На углу Пятой авеню и Семьдесят девятой улицы, а оттуда его на нашем микроавтобусе перебросят в аэропорт. Самолет, который доставит его на гасиенду, тоже наш. — Он поглядел на собеседника: — А что, вам кажется, будто «плохие парни» будут его разыскивать?

— Нет. — Сиверу хотелось бы и впрямь испытывать такую же уверенность, какая прозвучала в его в голосе. — Они наверняка подумают, будто он трахается с новой подружкой. Это прежде всего придет им на ум.

Перекатывая короткую сигару из одного угла рта в другой, Сивер вспомнил свою собственную подружку Вильму Гальт и подумал, что она, наверное, все еще на работе.

Глава 15

Полоска сизого дыма тянулась в небо от утреннего костра, разведенного на привале в лагере на склоне Голубых гор, когда покрытый дорожной грязью пикап с раздвижными дверьми промчался по одноколейке от взлетно-посадочной полосы в окрестностях гасиенды, взметая из-под колес клубы серой пыли. Сидя рядом с шофером, Алехандро открыл окошко и жадно вдыхал свежий и сладкий воздух сельских мест, время от времени искоса поглядывая на водителя. Он был весьма удивлен, когда, выбравшись из самолета, не обнаружил у трапа своего учителя. Порджес в прошлом всегда встречал его. Как знать, не дурное ли это предзнаменование?

В восьми и четырех десятых мили от Шарлотсвилла запыленная одноколейка, ответвляющаяся от дороги И-64 и змеящаяся по густым лесным зарослям, выходила на большую поляну, на которой высилась белая деревянная церквушка на бетонном фундаменте. Автомобили, мини-грузовики и пикапы были как попало припаркованы на неприметной стоянке возле неухоженного газона. На борту у многих из них было написано: «С Богом по дорогам».

Двойные врата церкви были широко распахнуты и удерживались в таком положении на пружине. Все окна были раскрыты; прихожане, собравшиеся в церкви, пели, молились и славили Господа.

Фиона Ли, агент, которого тренировали для внедрения в преступную среду, известная на гасиенде под псевдонимом Мэри Бет, в ярком цветастом платье без лифчика, стояла в главном нефе в первом ряду, распевая псалмы и размахивая руками над головой. Порджес, нахмурившись, стоял рядом, поневоле будучи вынужден считаться с необычайным религиозным рвением своей подопечной.

Мэри Бет объявила Порджесу о своем желании посетить нынешнее богослужение в пятницу после обеда, когда он проводил с ней занятия в тренировочном коттедже связистов на восточной стороне футбольного поля. Он только что разобрал у нее на глазах новейший передатчик, искусно замаскированный под гигиенический тампон с тем, чтобы агенты женского пола носили его в соответствующем месте. Объяснив Мэри Бет устройство батареи, от которой работал передатчик, Порджес закончил свой рассказ словами: «А вот эта ниточка представляет собой антенну», и тут Мэри Бет взяла у него из рук передатчик, собрала его, разобрала вновь и, потеребив ниточку антенны, заявила:

— В воскресенье мне необходимо отправиться в церковь.

У Порджеса брови на лоб полезли.

— Но у нас тут есть свои капелланы.

— Ну и по каким же конфессиям, а, Тедди?

— Католик, протестант, раввин.

— А евангельские христиане у вас имеются?

— Капеллан знает методистскую службу.

— Не хочу обижать тебя, Тедди, но я не принадлежу ни к традиционным протестантам, ни к методистам. Я урожденная, глубоко верующая и чрезвычайно ревностная евангельская христианка. Мне, когда я молюсь, ногами по полу стучать надо, ясно?

— Мэри Бет, можешь сколько влезет стучать ногами по полу прямо здесь. В город для этого отправляться вовсе не обязательно.

Шваркнув обернутым в бинт передатчиком по металлическому инструментальному столу, она объявила: «Я пошла» — и бросилась вон из помещения.

Порджес посмотрел на новейшее достижение технического отдела, потом перевел взгляд на удаляющуюся фигурку Мэри Бет.

— Погоди-ка, — крикнул он ей вслед. — Давай потолкуем.

Он отчаянно пытался вспомнить, что именно подразумевается в уставе под параграфом «Гарантии свободы вероисповедания».

В воскресенье утром, когда Порджес подогнал свой пикап к портику главного здания и увидел, как Мэри Бет мчится ему навстречу, а ее груди вовсю колышутся под платьем, он сразу же заподозрил, что совершил ошибку, согласившись свозить ее в церковь.

И вот проповедник возгласил:

— Слава Господу нашему!

И Мэри Бет тут же бросила его, устремилась в толпу молящихся, начала петь и орать вместе с остальными. Молящиеся пошли вокруг церкви — и Мэри Бет конечно же с ними. Порджес почувствовал, как напряглась его шея. Вжавшись в церковное сиденье, он стиснул кулаки, костяшки пальцев побелели от напряжения и от гнева. Он не заглядывал в церковь уже лет сорок, а в такой, как здешняя, ему и вовсе бывать не доводилось.

Через тридцать шесть минут пикап уже выруливал с одноколейки на шоссе И-64.

— Я такого натерпелся, что впору загнать тебя за это заживо в землю, — рявкнул Порджес.

— Остынь, Тедди, что я такого дурного сделала? Мне надо было немного отвлечься от чертовых тренировок. — Она поглядела на него: — И знаешь что? Проповеднику понравились мои титьки.

Порджес поневоле улыбнулся:

— Я это заметил.

Они возвращались на гасиенду, проезжая по федеральной дороге; Мэри Бет вовсю глазела в окно. Они только что миновали большой оружейный завод, и тут Мэри Бет обратила внимание на небольшую отводную дорогу, ведущую на захламленную автостоянку перед длинным приземистым зданием с плоской крышей. Каким-то образом все это напомнило ей катание на роликовых коньках по Сто семьдесят девятой улице и юность в Бронксе. Вывеска, тянущаяся поверх всего здания, гласила «Каждый вечер — техасский тустеп».

Она так и припала к окошку. Потом, улыбнувшись, сказала:

— Не беспокойся, Тедди. Начиная с сегодняшнего дня я буду вести себя хорошо.

У сержанта Амброза Дж. Мэйхью была самая черная кожа, которую Алехандро когда-либо доводилось видеть у негров, и оглушительный голос, в интонациях которого звучала курьезная смесь южной беспечности и армейской властности. Пристройка, в которой они сидели, находилась на задах главного здания, в нескольких метрах вправо от гаража, которому скорее подошло бы название автопарк; пристройка была снаружи укрыта штабелями сена. Здесь располагался учебный центр гасиенды по парашютному делу.