– Вам так же, сэр. Спасибо, – ответила я.

Он кивнул и вышел.

Немного подумав, я решила пойти к себе в комнату и принять ванну. Я приготовила себе ванну с ароматной пеной и с удовольствием погрузилась в нее. От такого удовольствия я задремала. Когда я проснулась, холодная вода пронзила мое тело насквозь. Я вся дрожала. Вытеревшись насухо, я вышла из ванной. Я решила одеться и спуститься вниз.

За окном было темно. Часы показывали 8 вечера. В доме было тихо и пусто. Я зашла на кухню и сделала себе бутерброд.

Поднявшись к себе в спальню, я решила включить телевизор. Но все мои попытки оказались тщетными – я не увидела ничего, кроме синего экрана. Пришлось признать, что нужно будет обратиться к кому-нибудь за помощью в управлении.

Я слонялась по дому в течение нескольких минут. Наконец, зашла в библиотеку. На столе я нашла листы белой бумаги и карандаш. Вернувшись к себе в комнату, я поудобнее устроилась на кровати и начала рисовать. Да, я могу быть необразованной, но это вовсе не означает, что у меня не может быть талантов. Я умела неплохо рисовать, несмотря на то, что у меня не было большой практики в этом деле. В доме Чарли, украдкой достав бумагу и карандаши, я рисовала. Только потом мне нужно было уничтожить свое творение, чтобы не накликать неприятностей. Я обычно складывала их в свой карман, а потом, при удобном случае, сжигала.

Сейчас я попробовала нарисовать портрет моей матери. Я очень тосковала по тому дому. Да, это кажется смешным – тосковать по месту, в котором тебя унижали, избивали и не считали за человека. Но там осталась моя мама, и я всегда буду тосковать по ней и по тому месту, где прошло мое детство. У меня не было ничего, что могло бы сохранить память о маме, и я боялась, что со временем кое-что о прошлом сотрется из моей памяти. В этом доме ко мне относятся иначе. Меня воспринимают, как ЧЕЛОВЕКА, но… здесь нет никого, с кем бы я могла поговорить, и кто мог бы меня по-настоящему понять. Я еще никогда не чувствовала себя такой одинокой, как здесь. И это меня сильно угнетало.

Спустя некоторое время, я услышала шаги на лестнице. Я замерла, когда они остановились возле моей двери. Мое сердце начало учащенно биться в тишине. Я ждала, что сейчас в мою дверь постучат. Мне казалось, что прошла уже целая вечность. В итоге, я услышала, как открылась дверь напротив. Практически немедленно зазвучала музыка. Я посмотрела на часы. Было почти 11:30 ночи.

Я легла в кровать и сразу же уснула.

Проснувшись утром, я пошла на кухню, чтобы попить чего-нибудь, и столкнулась там с Джаспером. Я спросила его, не нужно ли что-нибудь сделать. Он сказал, что я буду свободна на все выходные. Потому что он и Эммет уходят к своим подругам, а Эдвард, со слов Джаспера, был достаточно самостоятельным, чтобы сделать для себя то, что хочется. Я улыбнулась и поблагодарила его, но в глубине души очень расстроилась от мысли, что придется бездельничать.

Перед тем как уехать, Джаспер зашел ко мне, чтобы показать, как управлять телевизором. Я была ему благодарна еще и за то, что он не смотрел на меня, как на идиотку. Джаспер был действительно хорошим человеком. Я попробовала повторить все действия, о которых он мне говорил, но у меня так ничего и не получилось. Мы оба рассмеялись. Но с его стороны это не было насмешкой.

Пока он мне помогал, дверь спальни напротив хлопнула так, что в моей комнате задрожали стены. Джаспер вздохнул и покачал головой, оставляя это действие Эдварда без лишних словесных комментариев.

Я провела весь день у себя в комнате за просмотром телевизора. Я не видела Эдварда, а лишь слышала его шаги, доносящиеся из-за двери.

Около 11:30 вечера у меня заурчало в животе. Я поняла, как сильно мне хочется есть. Спустившись, я заметила, что в гостиной кто-то был. Подойдя ближе, я увидела, что это был Джаспер. Он сидел на кушетке и смотрел телевизор. Увидев меня, он улыбнулся.

– Здесь есть место, – сказал он, похлопав подушку, которая лежала рядом с ним на кушетке.

Я посмотрела на него с недоверием. Меня удивило то, что он и правда приглашал меня сесть рядом с ним.

– Позвольте мне сначала взять что-нибудь поесть, – сказала я нерешительно. – Вы хотите что-нибудь?

– Если уж ты будешь делать себе бутерброд, можешь и мне один приготовить, – ответил Джаспер.

Улыбнувшись, я пошла на кухню. Я сделала два бутерброда с ветчиной и сыром, взяла бумажные салфетки и вышла в гостиную.

Я села на кушетку рядом с Джаспером. Мы ели и смотрели телевизор. Джаспер остановил свой выбор на какой-то комедии, поэтому мы достаточно весело проводили время.

Входная дверь открылась, и в дом вошел Эммет. Вероятно, он пришел от своей подруги. Пройдя на кухню, он вернулся через несколько минут с тарелкой хлопьев. Он улыбнулся мне и сел в кресло.

– Подкатываешь к Джасперу, чтобы отлично провести с ним время, поболтать и посмеяться, – сказал Эммет.

Я покраснела, а парни рассмеялись. Но это было ничуть не оскорбительно, а совсем даже наоборот. Я чувствовала себя уместной, и это было потрясающе.

Через несколько минут бархатистый голос заставил меня затаить дыхание. Повернувшись, я увидела Эдварда. Я даже не слышала, как он подошел. Он сел на кушетку рядом с Джаспером. Они начали оживленно обсуждать вчерашнюю игру Эдварда, которую он, судя по всему, выиграл. Я почувствовала себя неловко, снова начав смущаться. Посидев еще несколько минут, я быстро встала, пожелала всем троим спокойной ночи и поднялась наверх. Все это я проделала настолько быстро, что они не успели мне ничего ответить.

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 10.

Глава 10. Мальчики есть мальчики

Эдвард Каллен

Она избегала меня, теперь я точно был в этом уверен. Когда она в первый раз отказалась ужинать с нами, я подумал, может она просто еще не привыкла к такой жизни. Но она по-прежнему не садилась с нами за один стол. Наблюдая за ее реакцией на все наши предложения, я понял, что она просто стесняется. Ведь она была единственной девушкой в нашем доме. Это было глупо с ее стороны. Конечно, я и раньше знал девушек, которые стеснялись находиться рядом с парнями. Похоже, она была одной из них и предпочитала находиться в одиночестве. Но все оказалось серьезнее, чем я себе представлял.

Однажды я увидел, как она ела вместе с моими братьями. Я слышал, как она смеялась вместе с ними. Она даже с моим отцом вела себя намного мягче и приветливее. А вот что касается меня и моего общества… Она категорически отказывалась смотреть на меня, не говоря уже о том, чтобы находиться в одной комнате со мной. Я не мог понять, какого черта она себя так ведет?! Да, я был остр на язык, мог принимать поспешные решения, но ведь к ней я относился хорошо. Неужели она не замечает этого? Какие у нее со мной проблемы?

Если бы я зашел в комнату, она бы тут же вышла. Она убегала, прежде чем я мог сказать ей «привет». Она закрывалась в своей комнате на все время, пока я был дома. Это все не имело никакого гребаного смысла. Может, я сделал что-то не так или сказал что-то не то? Но ведь тогда, в этом чертовом магазине, она общалась со мной и, казалось, была практически счастливой. Она улыбалась мне. Да что там улыбалась, она смеялась вместе со мной.

Может это была игра? Я определенно ничего не понимал.

Прошло почти две недели со дня той игры в футбол, когда мы победили.

Тогда я пришел домой немного угнетенный. Меня немного осудили за то, что я не остался отмечать нашу победу. Мне было не до вечеринок. Я знал, что папа обязательно узнает когда, во сколько и в каком виде я пришел домой. Неприятности мне были ни к чему.

Я знал, что Изабелла сейчас сидит у себя в комнате. Я хотел постучаться к ней и пригласить поболтать, рассказать о своей победе. Но передумал. Я не хотел вторгаться в ее личное пространство, в ее так называемый мир. Ведь эта комната была, пожалуй, единственной вещью, которою она могла назвать своей. Я фактически буду ослом, помешав ей своим приглашением. Ведь я знал, что если я ее попрошу, она не откажется. Так уж она была воспитана. Я понимал, что ей не очень то и хотелось сидеть со мной и обсуждать какие-либо темы. Когда она будет готова, она сама, без лишних приглашений, будет и общаться, и улыбаться, и даже смеяться.