Поначалу Алексеев строил серьезные расчеты на финансовую помощь со стороны военных и дипломатических миссий союзных с Россией держав. Но для союзников самым важным было, чтобы русская армия продолжала воевать, а уж кто будет находиться у власти — большевики или их противники, воспринималось как дело десятое. Не желая преждевременно идти на конфликт с большевиками, английские и французские дипломаты всячески уклонялись от контактов с эмиссарами Алексеева. Лишь в начале 1918 года от французского представительства в Киеве в три приема было получено 305 тысяч рублей{442}.
В декабре донское правительство приняло решение изъять 25 процентов казенных сборов, собранных на территории области. Половина от этой суммы, примерно 12 миллионов рублей, поступила в распоряжение формирующейся армии. Это был не слишком законный, но зато самый стабильный источник поступления средств. В начале января 1918 года было принято решение использовать эвакуированные ранее в Ростов мощности экспедиции заготовления государственных бумаг. Здесь предполагалось начать выпуск 10-рублевых купюр, но ко времени захвата города красными организовать эту операцию в широких масштабах так и не удалось.
Нехватка денег была лишь частью тех проблем, с которыми пришлось столкнуться Алексееву. Нарождавшаяся армия не имела ни стрелкового оружия, ни артиллерии. На 600 человек насчитывалось всего 100 винтовок, пулеметов вообще не было{443}. На войсковых складах винтовок и пулеметов было в достатке, но донские власти, боявшиеся озлобить фронтовиков, отказывались выдавать это имущество добровольцам. Оружие пришлось добывать в буквальном смысле у врагов. В предместье Хотунок на северо-западной окраине Новочеркасска были расквартированы 272-й и 373-й запасные полки. Осенью 1917 года они находились в крайней стадии разложения и представляли собой серьезную опасность для войскового правительства. Алексеев предложил использовать силы добровольцев для разоружения запасных. Казаки в таком деле были бы слишком ненадежны, и атаман Каледин дал свое согласие на предложение Алексеева. Все было осуществлено в ночь на 22 ноября, причем без единого выстрела. Захваченное при этом оружие перешло в распоряжение добровольцев.
Подобным же образом был решен и вопрос с артиллерией. В Ставропольскую губернию, по соседству с рубежами Дона, в это время прибыла с Кавказского фронта 39-я пехотная дивизия. Как и большинство фронтовых соединений, она находилась в крайней стадии разложения. Добровольческому командованию стало известно о том, что в селе Лежанка, в нескольких верстах от границы Донской области, расположилась артиллерийская батарея. Было решено организовать налет на Лежанку и захватить пушки.
На это дело были отправлены 25 офицеров и юнкеров под началом морского офицера лейтенанта Е.Н. Герасимова. До Лежанки отряд добирался не без проблем. В хуторе Веселом юнкерам пришлось разгонять толпу местных жителей, почему-то решивших, что в отряде скрываются Керенский и великая княжна Татьяна Николаевна. Зато в Лежанке все обошлось без крови. Ночью юнкера разоружили караул красных и, пользуясь темнотой, вывезли две пушки и четыре зарядных ящика{444}. Еще одну пушку позаимствовали в Донском запасном артдивизионе. Взяли ее на похороны умершего от ран юнкера и «позабыли» вернуть. Четыре орудия с запасом снарядов попросту купили за 5 тысяч рублей у вернувшихся с фронта казаков-артиллеристов{445}. Постепенно армия обустраивались, но все равно каждый день грозил принести с собой новые проблемы и неожиданности.
ПЕРВАЯ КРОВЬ
Выбор Алексеевым Новочеркасска как места формирования армии был не случаен. В письме генералу М.К. Дитерихсу от 8 ноября 1917 года Алексеев писал: «Моя мысль, развитая и дополненная некоторыми прибывшими из центрa деятелями, такая: юго-восточный угол России — район относительного спокойствия и сравнительного государственного порядка и устойчивости; здесь нет анархии, даже ярко выраженной классовой борьбы, кроме, в известной мере, угольного и рудного участков. Здесь естественные большие богатства, необходимые всей России, на Кубани и Тереке хороший урожай… Как от масляной капли (отсюда) начнет распространяться пятно желаемого содержания и ценности…»{446} Другими словами, план Алексеева состоял в том, чтобы, не дожидаясь падения большевиков, начать строительство «второй России», своего рода острова стабильности, опираясь на который потом можно было бы приступить с освобождению Петрограда и Москвы.
Однако казаки, особенно те, кто недавно вернулся с фронта, были заражены анархическими настроениями не меньше, чем остальное население России. Генерал А.П. Богаевский, в будущем донской атаман, писал об этом так: «Разбрелись казаки по своим станицам, и каждый эгоистически думал, что страшная красная опасность где-то далеко в стороне и его не коснется. Отравленные пропагандой на фронте, строевые казаки спокойно ждали Советской власти, искренно или нет считая, что это и есть настоящая народная власть, которая им, простым людям, ничего дурного не сделает. А что она уничтожит прежнее начальство — атамана, генералов, офицеров да кстати и помещиков, так черт с ними! Довольно побарствовали!»{447}
К тому же в состав Донской области входили территории, где казачество составляло меньшинство. Это был многолюдный промышленный и торговый Ростов, портовый Таганрог и район угольных шахт на границе с Екатеринославской губернией. Здесь наиболее активную часть населения составляли рабочие, а настроение их было вполне большевистское. Существенно влияли на общий процесс разложения и солдаты запасных частей, расквартированных в пределах области.
2 ноября 1917 года донской атаман генерал А.М. Каледин подписал приказ за № 3288, в котором говорилось: «Ввиду развивающегося большевистского движения и пропаганду, Ростовское на Дону градоначальство, округа Черкасский, Ростовский и Таганрогский с городами Новочеркасском, Таганрогом и Азовом объявляются состоящими на военном положении»{448}. Еще раньше распоряжением Каледина было введено военное положение на территории Донецкого угольного района. Осознание бессилия заставляло донские власти хвататься за любую надежду.
В сентябре 1917 года на совещании в Екатеринодаре представители Дона, Кубани и Терека выдвинули идею создания союза «с целью сохранения здоровых частей государства от развала, образования сильной национальной власти в России, содействия борьбе с врагом и анархией». Месяц спустя, 16 октября, во Владикавказе в атаманском дворце собрались делегаты от казачьих войск юга, горцев Северного Кавказа и калмыков Астраханской губернии. Делегаты единогласно постановили организовать союз, который получил официальное наименование «Юго-Восточный союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей».
На заседании 21 октября был подписан Союзный договор. В качестве целей вновь образуемого объединения в нем называлось создание твердой и авторитетной государственной власти; содействие центральному правительству в борьбе с внешним врагом и в заключении мира; гарантию самостоятельности и независимости членов Союза в отношении их внутренней жизни; содействие членам Союза в подготовке и реорганизации внутренней жизни их как штатов будущей Российской Федерации.
Еще в ходе заседаний конференции во Владикавказ поступили телеграммы от Азербайджанского национального комитета, а также Уральского и Оренбургского казачьих войск о желании присоединиться к Союзу. Делегаты решили «предоставить право Азербайджану и казачьим войскам Уральскому и Оренбургскому вступить членами в Союз по письменному о том заявлению их органов власти». 31 октября представители Уральского войска подписали Союзный договор.