«Дело Корнилова» раскололо российское общество пополам. Революция давно ушла от всеобщего единодушия мартовских дней, но до августа голоса тех, кого тревожило нарастание анархии, звучали еще очень робко. Споры вокруг судьбы Корнилова легализировали то, о чем дотоле говорилось втихую. Иначе говоря, разгром «мятежа», вопреки желанию Керенского, привел не к консолидации страны, а к дальнейшему углублению политической поляризации. Вполне естественно — чем громче звучали голоса защитников Корнилова, тем более кровожадные призывы раздавались из противоположного лагеря. В социалистической прессе печатались многочисленные резолюции собраний и митингов, требовавшие ужесточить режим содержания узников быховской тюрьмы. Пронесся слух о том, что арестованные будут переведены в городок Чериков в 80 верстах дальше по железной дороге. Одновременно началась подготовка к переброске Текинского полка на границу с Персией.
Несложно было понять, что за этим кроется подготовка расправы над арестованными. Корнилов направил в Ставку письмо, категорически протестуя против этих мер. Новый генерал-квартирмейстер М.К. Дитерихс ответил обещанием, что не допустит ни перевода арестованных из Быхова, ни удаления текинцев. Напомним, что совсем недавно Дитерихс был начальником штаба у Крымова. И он, и генерал Духонин открыто сочувствовали Корнилову. Надо сказать, что Корнилову трудно было привыкнуть к своему новому положению. Его письма, адресованные в Могилев, нередко носили характер прямых распоряжений. Но ни Духонин, ни Дитерихс никогда не позволяли себе обижаться на подобный тон.
При желании быховские узники в любой момент могли покинуть тюрьму. Подобные варианты обсуждались как минимум с середины октября. Через полковника Голицына по тайным каналам из Петрограда были получены необходимые средства. Был разработан и план, предполагавший уход на Дон. Но пока у власти оставался Керенский, бегство было для Корнилова неприемлемым. Он был не настолько наивен, чтобы ждать справедливого суда. Но судебный процесс (особенно, если бы он проходил в гражданском суде) давал возможность открыто сказать правду. Бегство же сыграло бы только на руку Керенскому, поскольку подтвердило бы его обвинения.
Впрочем, все решилось очень быстро. 8 октября генерал С.Л. Марков записал в своем дневнике: «До нас доходят тысячи слухов. Рекомендуют опасаться ближайших 10—12 дней. В какой водоворот еще попадешь?» Об октябрьском перевороте в Быхове узнали с запозданием всего в несколько часов. 27 октября Марков пишет в дневнике: «К нам постоянно поступают все новые и новые сведения. Ставка потеряла голову. Черемисов ведет крупную игру. Керенский бежал в Псков и оттуда с 3-м конным корпусом повел наступление на Питер. Какая злая ирония, даже корпус тот же. Зимний дворец горит, мне делается омерзительной вся эта выплывшая на поверхность сволочь». Последняя запись в дневнике датирована 9 ноября: «Волнения нарастают. Крыленко объявил себя Верховным главнокомандующим. Все гибнет»{417}. Но это был не конец, а скорее начало, начало новой эпохи в истории России и нового этапа в жизни Корнилова.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.
ДОБРОВОЛЬЧЕСКАЯ АРМИЯ
«АЛЕКСЕЕВСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ»
В то время как левая пресса во всю муссировала «дело Корнилова», само дело, начатое бывшим главковерхом, продолжало жить. Теперь во главе его встал Алексеев. Корнилов и Алексеев не любили друг друга, об этом мы писали и еще будем писать, но в отношении оценки происходившего в стране их взгляды полностью сходились.
После своей вторичной отставки Алексеев уехал в Смоленск, где жила в ту пору его семья. Вернулся в Петроград он только в начале октября, будучи избранным в состав Предпарламента. Именно в это время и родилась «алексеевская организация», позднее ставшая основой Добровольческой армии. Три месяца спустя, отвечая на вопросы членов донского правительства, Алексеев рассказал об этом так: «В октябре месяце в Москве был организован “Союз спасения родины”. Организаторами этого Союза являлись главным образом представители кадетской партии. Этот Союз поручил мне дальнейшую организацию дела спасения Родины всеми мерами и средствами, для каковой цели я и приехал на Дон как единственное безопасное место, куда стали стекаться беженцы, офицеры и юнкера, из которых мною и была организована Добровольческая армия»{418}.
Ни имен, ни деталей Алексеев тогда не назвал. Это понятно — лишняя информация могла повредить тем, кто находился под властью большевиков. Теперь у нас есть возможность рассказать об этом более подробно. Во-первых, упомянутые организаторы «Союза спасения» — это, несомненно, члены Совета общественных деятелей. После неудачного завершения «корниловской истории» Совет попытался найти нового популярного генерала, вокруг которого могли бы объединиться сторонники твердой власти. Поначалу в качестве такового предполагался Брусилов. С ним уже начаты были конкретные переговоры. Участник этих встреч, московский кадет Н.И. Астров вспоминал: «Генерал в пространных речах развивал план возможных, по его мнению, действий, долженствовавших изменить весь ход революции. Однако план этот казался настолько фантастичным, что никто серьезно к нему не относился»{419}. После этого-то и возникло вновь имя Алексеева.
Во-вторых, достаточно точно можно указать и дату создания организации. 12 октября в заседаниях Предпарламента был объявлен четырехдневный перерыв. На это время центр политической жизни переместился из Петрограда в Москву. Здесь прошел десятый по счету съезд кадетской партии и, естественно, собралось все партийное руководство. Их присутствие позволило провести второе совещание общественных деятелей, на которое был приглашен Алексеев. Именно тогда было решено создать тайный «Союз защиты Родины и свободы»{420}.
У любого, кто хотя бы в общих чертах интересовался историей гражданской войны, это название вызывает другие ассоциации. Так называлась тайная организация Савинкова, летом 1918 года сделавшая попытку организовать антибольшевистские восстания в ряде городов центральной России. Это не совпадение, Савинков действовал (во всяком случае, формально) от имени Алексеева и Корнилова. Можно предположить, что упоминание «свободы» в одном контексте с «Родиной» должно было привлечь к работе Союза представителей «революционной демократии». Но для большинства офицеров, которые стали его реальной опорой, «февральские революционеры» были не менее ненавистны, чем большевики. В результате «Союз защиты Родины и свободы» сначала трансформировался в «Союз спасения Родины», а затем в совсем нейтральную «Алексеевскую организацию».
План Алексеева, положенный в основу деятельности Союза, был прост. Он исходил из того, что существующая армия полностью разложилась и в таком виде сохранена быть не может. Вместо нее нужно создавать новую армию с опорой на патриотически-настроенное офицерство. Структурной единицей такого формирования должны были стать звенья, состоящие из 30 пятерок каждое. Предполагалось, что офицеры, входящие в пятерки, привлекут по своему усмотрению 10 надежных солдат, в первую очередь георгиевских кавалеров и добровольцев. Таким образом, в пятерке должно было быть 5 офицеров и 50 солдат. Это составило бы кадр будущей роты, а звено в целом — полка{421}. В плане было расписано все до деталей, вплоть до жалованья добровольцам (рядовому 20 рублей в месяц, фельдфебелю 40). Особо оговаривалось, что в армии должна присутствовать строгая дисциплина и полностью запрещена любая политика.
Может показаться, что сама идея эта была не нова. Попыткой вычленить в армии здоровые силы было уже создание ударных батальонов. В октябре 1917 года очень схожий проект выдвигал военный министр А.И. Верховский. Но в плане Алексеева было одно существенное отличие. Он предполагал создавать новую армию не внутри старой, а вовне ее. Таким образом, дело с самого начала выходило на конспиративный уровень, приобретало характер нелегальной, а значит антиправительственной затеи.