Кассем Себастьян Гото

Эльдарское пророчество

Пролог: Мерзость

ОНА МОРГНУЛА, И собравшиеся невольно вздрогнули.

Сапфирная вспышка её сияющих глаз сверкнула сквозь темноту, прикоснувшись к душе каждой из сестёр Ютран, которые стояли в церемониальной сосредоточенности вокруг Кольца Аластрины. Длинные красные мантии провидцев покачивались в воздухе подобно покровам потерянной невинности, пойманным в воронку вихря фаэрула – эфирного ветра душ, который исходил из самого сердца Каэлора.

Маленькая мерзость сидела в самом центре вибраций призрачного круга. Её голова была недавно побрита, что придавало ей мирный вид, гладкие и ровные черты излучали слабый свет цвета белого жемчуга. Лицо её было элегантной овальной формы, а юные щёки переходили в твёрдую линию подбородка. Всем присутствующим она казалась подобной статуе совершенного мастерства, достойной Ваалума Серебряного – только поразительные голубые глаза словно бы излучали жизнь из самой глубины её сущности, подобно свету самой Иши. Маленькая Эла моргнула снова.

Глядя со своего места в круге в тёмном Святилище Аластрины древнего Дома Провидиц Ютран, Синния затаила дыхание и наклонилась вперёд, словно боясь, что даже лёгкого дуновения было бы достаточно, чтобы погасить древний сапфирный свет в глазах ребёнка-слир. В этот момент взгляд младенца представлялся провидице одинокой свечой в бесконечном мраке.

Красные одежды Синнии чуть дрогнули в такт её прерванному движению, выдавая её беспокойство всем, кто мог бы это увидеть. Но все глаза были направлены на вох – мерзость, как Синния назвала зловещую юную провидицу, находящуюся под её попечением.

Веки младенца на миг сомкнулись, и затем снова открылись, словно вспыхнула голубая звезда в клубящейся туманности красных одежд, окружавших её. Несмотря на их презрение к малышке, провидицы Ютран затаили дыхание, пронзённые взглядом маленькой женщины, которая с такой очаровательной безмятежностью сидела перед ними. Каждая из них испытывала тревожную смесь чувств, нечто среднее между благоговением, отвращением и страхом.

Маленькая Эла приводила их в смятение.

Это совершенное и прекрасное лицо медленно повернулось, словно бы независимо от своего аккуратно сидящего тела. Его сапфирные глаза мерцали как сходящиеся звёзды, пристальный взгляд которых осматривал тёмно-красный круг, бегло скользя по лицам, которые уже стали так знакомы за последние несколько лет. Эла смотрела сквозь них, как если бы Ютран были призраками небытия.

Синния наблюдала, как сверкающий взгляд Элы осматривал круг, чуть касаясь каждой из сестёр своим сиянием. Не в первый раз молодая провидица Ютран чувствовала, что она лишь наблюдатель, стоящий у истоков этой отвратительной жизни, и имеет значение только когда отражается в этих блестящих сапфировых глазах.  

На мгновение Синния вспомнила первый раз, когда она увидела крошечного ребёнка-слир, завёрнутого в роскошные одеяния Владычицы Айони, которого матриарх Ютран принесла ей в святилище большого дома провидцев. В некотором смысле, в тот день началась собственная жизнь Синнии. По крайней мере, она изменилась навсегда. Айони вручила ей малышку с широко раскрытыми глазами, словно вверяла ей самое большое сокровище Каэлора. С того самого момента Синния, несмотря на собственный юный возраст, посвятила себя воспитанию девочки, заняв своё место в тени крошечной мерзости. Айони так никогда и не сказала, где она нашла эту малышку, но происхождение Элы казалось ясным всем.   

Воспоминания зажгли в дамашир – душе Синнии чувство глубокого противоречия, вызывавшего дрожь вдоль всего её тела. Не в первый раз она заставила себя подавить глубокое беспокойство, которое Эла вызывала в её мыслях. Малышка находилась под её опёкой.

Непосредственно перед тем, как взгляд Элы достиг её, она невольно, словно внезапно смутившись, опустила глаза, уставившись в безукоризненно отполированный пол из призрачной кости, который в течение нескольких поколений очерчивал это священное пространство. Подсознательно она искала убежища в древней, неизменной структуре материала своего дома, надеясь, что её жест будет выглядеть как проявление уважения к другим. От этого взгляда невозможно было укрыться. Это был не просто мост, который соединял материальное пространство между глазами Элы и склонённой головой Синнии, скорее он разрывал само бытие, проникая сквозь невидимые измерения в параллельном мире непосредственно в разум провидицы. В тот момент ментального контакта, в течение которого Синния усилила защиту от пристального взгляда, который, казалось, проник к самым глубинам её существа, быстро закрыв свои мысли, чтобы маленькая мерзость не смогла увидеть слишком много, образ Элы возник в её разуме. Она была старше, но по-прежнему легко узнаваемой. Её волосы были неожиданно длинными и белыми, как грива из психоактивного шёлка Мируна, но её сапфирные глаза потухли. На месте её блестящих глаз были два провала тьмы, расположенных на безупречной коже, и из этих впадин ручьём стекала кровь, словно река ужасных слёз. Всё ещё, даже в таком виде, Синния могла чувствовать прикосновение взгляда ребёнка-слир к своему разуму, словно бы потеря глаз не повлияла на её способность видеть: то было призрачным зрением. Действительно ли Эла была эвилин? Это было причиной, почему Айони спасла её?

В тот же момент, как только Синния собрала воедино свои разрозненные мысли, юная мерзость в центре круга провидиц издала крик боли, словно бы она разделила с Синнией ужасное видение своего будущего.

Подняв глаза от мерцающей глубины пола из призрачной кости, Синния увидела вспыхнувшие и засиявшие, блестящие, но лишённые сосредоточенности глаза Элы, как будто бы дитя увидело нечто поразительное в бесконечном пространстве перед нею. Она сидела, вытянувшись в струну, с дикими глазами, пристально глядя прямо на Синнию, но её взгляд не был, ни сфокусирован на провидице, ни направлен сквозь неё. Угол её зрения было просто невозможно определить, словно бы маленькая Эла смотрела на совершенно другой мир, чем тот, который её окружал.

Никто из сестёр Ютран не пошевелился, чтобы оказать помощь или поддержку внезапно расплакавшейся малышке в центре их круга. Они стояли, изо всех сил сохраняя спокойствие, тогда как дуновение фаэрула продолжало покачивать их мягко колеблющиеся одежды. Прикованные к месту они с отвращением заинтригованно наблюдали за необычным действом, которое разворачивалось перед ними. Ритуал Аластрины ещё никогда не совершался столь юной провидицей и никогда не проводился до тех пор, пока Совет Провидцев не объявлял новенькую подготовленной, посвящая её посредством Ритуала Тюйриан.

Невысказанное понимание пронеслось по кругу провидиц, как болезненная смесь сострадания и отвращения. Они не были невосприимчивы к страданию малышки, но что-то было в самой её сущности такое, что они находили отвратительным. Она была опасна. Она была неуравновешенна и ненормальна, и многие из сестёр Ютран соглашались, что для всех было бы гораздо лучше, если бы Владычица Айони позволила её казнить вместе с отцом в конце Династических Войн.

Однако Владычица никогда ничего не делала без серьёзного основания, и никто даже теперь не осмелится подвергнуть сомнению её предвидение. Ещё один страдальческий крик перешёл в пронзительный визг, и пол из призрачной кости начал пульсировать и трещать от энергии. Глаза Элы внезапно расширились, вокруг неё сверкали потоки ша‘эйль, струились сквозь пол и вспыхивали крошечными звёздами света, когда они проходили сквозь психические связи, оставляя призрачные прожилки, мерцающие прямо под отполированной поверхностью.     

Призрачные завитки уходили сквозь настил, сплетаясь и мерцая, когда достигали ног провидиц, которые стояли неподвижно по кругу преисполненные благоговейного страха и любопытства. Ни одна из сестёр Ютран не двигалась, прикованная к своему месту собственным волнением.