— Теперь привяжите его к мачте, пусть погреется на солнце. До самого Астрабада не давать ни воды, ни еды.
Матросы выполнили приказание капитана и вновь, как ни в чем ни бывало, потянулись к чаше с пловом. Сергей дергался, двигал плечами, стараясь ослабить веревки, больно врезавшиеся в плечи. Еще не зарубцевавшиеся раны от шпицрутенов вновь заныли и зачесались, да так сильно, что хоть плачь. Сергей мотал головой, мычал, издавая глухие звуки, и этим только еще больше забавлял персов. Насытившись, матросы раскурили чилим и по очереди, один за другим, стали прикладываться к курительному прибору. Постепенно их мол чаливая сытость сменилась беспричинным смехом. Указывая на связанного, они начинали хохотать, да так громко и неестественно, что Сергею казалось, будто посходили с ума, Он слышал, что в Персии употребляют опьяняющее курево и, глядя на матросов и курительный прибор, догадался: насосались гашиша. (Гашиш — наркотик из индийской конопли)
С полудня до вечера корабль плыл вдоль лесистого Мазандеранского берега. Светло-зеленая вода, голубое небо и темно-зеленые, покрытые густыми лесами горы придавали сказочный вид этим местам. На склонах между высокими тополями и кипарисами виднелись небольшие усадьбы персов. Извилистые дороги тянулись от берега моря в горы. Матросы, стоя у борта шхуны, восхищались своей родиной, а Сергей, мучимый жаждой, проклинал свою злосчастную судьбу. Голова гудела от перегрева, ссохшаяся в гортани слюна мешала дышать, казалось, что язык распух и заслонил горло. К вечеру он потерял сознание. Боцман первым заметил, что у русского раба свисла голова на грудь, Вынув изо рта платок, плеснул ему на голову из ведерка. Сергей встрепенулся.
Али-Заман смилостивился:
— Ладно, отвяжи его и брось в трюм.
Оказавшись на пеньковых канатах, Сергей прилег и сразу забылся в тяжком сне. Сон его, однако, продолжался недолго. Где-то в полночь трюм распахнулся и сверху донесся властный голос боцмана:
— Эй ты, свиноед паршивый, начинай вытаскивать товар — приплыли!
Сергей сообразил, что от него требуют, и принялся подавать из трюма один за другим ящики с гвоздями, мотки проволоки, листы железа. Сверху принимали груз несколько амбалов, а он работал один — и так до самого утра. Выбрался из трюма с трудом. По палубе пошел, покачиваясь, как пьяный. Опершись грудью на перила, устало дыша, смотрел, как отходят от шхуны к берегу шлюпки. Капитана на корабле уже не было, суетились лишь несколько амбалов да боцман. У Сергея мгновенно вспыхнула мысль: «Побить надо гадов и броситься в воду!» В следующую секунду он уже сообразил, что эта затея кончится смертью, и успокоил себя: «Крепись, Серега, крепись...»
На берег его доставили в последней лодке. С ним плыли четверо: двое на веслах, а два других перса зорко следили за каждым движением русского. Персы повели его по взгорку мимо каменных заборов, за которыми стояли плоскокрышие, с айванами, дома. Во дворах — лошади, коровы, козы. Над забором свисали ветви фруктовых деревьев с налившимися плодами. Гомон птиц, распевавших на все лады, заглушал все иные звуки.
Поместье Али-Замана раскинулось возле небольшого водопада. Низвергаясь со скалы, горная речка делилась на два больших ручья. Один из них стремился под высокий забор, за которым находилось хозяйство капитана шхуны. Сергея ввели в кованые железом ворота на огромное подворье, поделенное ручьем пополам. В одной находился двухэтажный дом с наружными лестницами и высоким, крашенным в голубой цвет айваном. К нему шла аллея, увитая виноградными лозами, В другой части двора, за мостком, расположились конюшня и загон для скота, Али-Заман встретил их в аллее. Он уже переоделся в шелковый халат, феску и забавлялся в беседке с малолетними внуками. Увидев матросов с Сергеем, небрежно распорядился:
— Отведите его в сарай да сделайте так, чтобы не сбежал,
Сергея ввели в низкий хлев, в котором теснились козы, надели ему на шею деревянную колодку, а цепь, прикованную к ней, примкнули к огромному железному кольцу, вбитому в ствол срубленного дерева. Солдат, переставший за эти три дня удивляться и возмущаться подлости новых хозяев, равнодушно дал надеть на себя деревянный хомут. Но внутри у него все содрогнулось» «Эх-ма, чем дальше, тем страшнее... Удастся ли сбежать отсель?» Он сел на солому, соображая, как ему вестя себя — буйствовать или молить о пощаде. И решил, что лучше всего притвориться и стать похожим на покорного раба, смирившегося со своей участью. Большеглазые козы с любопытством разглядывали его. Бородатый козел первым выразил свое негодование от слишком долгого присутствия в его «царстве» чужака. Заблеял, затряс головой и ринулся на Сергея, выставив крученые рога. Сергей оттолкнул козла ногой, но еще пуще раззадорил его. Властелин «гарема» вновь бросился в атаку и опять был сбит ногой. На этот раз он задел стоявших у стены коз, и они, шарахнувшись, заблеяли на весь двор. Сергей выбрался из сарая, звеня цепью, и сел у порога.
Одолеваемый тяжкой мыслью «что же будет дальше?», вспомнил Манькин шинок, избу свою в Казани, мать с ведром в половой тряпкой: иначе он ее и представить не мог. Была она крепостной бабой, незамужней, Сергея прижила от какого-то барина, который гостил у хозяина поместья. Когда родился Сергей, ему дали фамилию Лихарев. Вроде бы так величали того приезжего барина, но так ли — одному Богу известно. Позже, когда мать поселилась в черной избе, неподалеку от барского поместья, стали к ней хаживать солдаты. Зашумели по ночам пьяные ссоры. Сергей только и знал, что привыкал то к одному, то к другому солдатику. Одни ласкали его и учили читать, другие давали подзатыльники. И едва он вырос, барин отдал его в рекруты. Оказавшись в роте, Лихарев, благодаря своим физическим данным и умению читать, был замечен начальством. Его принялись учить военному искусству, и вскоре присвоили унтер-офицерский чин. В звании фейерверкера отправили сначала в Тифлис, затем в Талыш, пропади он пропадом! Много успел хлебнуть за свою недолгую жизнь Сергей Лихарев, но каким бы горьким и безрадостным ни было его прошлое, сейчас он думал о доме, как о потерянном рае. Думал и всхлипывал в отчаянии: «Нет, не видать теперича мне ни матери, ни родины!»
В сумерках один из дворовых парней принес Сергею пол-лепешки и кисть винограда. Сергей поел и лег на соломе. Утром, чуть свет, его подняли, сняли с шеи колодку и повели со двора в низину, к морю. На каменистой дороге стояло несколько арб, Сергей залез на вторую. Ехали долго, удаляясь все дальше и дальше от залива и селения, и вот взору открылась пойма реки и рисовые поля. Слуги Али-Замана распрягли лошадей и пустили их пастись, Сергея повели на гумно, где обмолачивали рис. Он взялся за вилы и начал разбрасывать солому. Один из слуг тотчас вырвал у него зилы и приказал насыпать е мешки зерно. Лихарев безропотно подчинился. Делал спокойно свое дело, а сам украдкой осматривал прилегающую к пойме реки местность. Всюду за рисовыми полями высились камыши, а дальше простиралась, насколько охватывал глаз, голая равнина, уходящая на север. На востоке были едва различимы отроги далеких гор. Наполнив мешки, Сергей принялся укладывать их на арбу. Он отнес четыре мешка и отметил, что персы совсем не следят за ним: занялись картами. Сели в кружок, ругаются, кричат друг на друга, «Нет, лучшего момента не будет!» — решил Сергей. Он не спеша уложил в арбу пятый мешок, прокрался к пасущимся невдалеке лошадям, поймал одну за уздечку и в следующее мгновение вскочил ей на спину. Сначала поехал медленно, оглядываясь назад. Заехав за камыши, ударил лошадь каблуками в бока и помчался вскачь, С полчаса он гнал коня, не сбавляя его бег, пока не понял, что лошадь — не скаковая, можно ее н загнать. Перевел снова ее на шаг. Ехал и оглядывался. А когда лошаденка отдышалась малость, опять пустил ее вскачь. «Сбежал, сбежал, теперь меня не догнать!» — радостно приговаривал Сергей, но куда ехал, сам не знал.
Сергей ехал по равнине четыре часа. Совсем было уже успокоился, и вдруг со стороны дальних гор увидел отряд всадников. Погнал он лошаденку вскачь, чтобы скорее скрыться, но поздно: увидели его наездники-чужаки, повернули лошадей и бросились в погоню. Измученная лошадь вскоре захрипела и повалилась на бок. Вскочив, Сергей побежал, да далеко ли убежишь на своих двоих! Один из преследователей метнул аркан, и Сергей, как подкошенный, свалился.