В течение мая — июня с. г. мятежники только в провинциях Кунар и Гильменд потеряли убитыми более 4900 человек (из них в Кунаре — 4200 чел.). Кроме того, уничтожено и захвачено более 100 орудий и минометов, около 200 крупнокалиберных пулеметов ДШК и ЗГУ, более 160 различных складов, 2,5 млн. различных боеприпасов и учебный центр. Характерно, что пакистанская печать не комментирует это крупное поражение афганской контрреволюции…
В то же время пассивно выглядят действия партийных и государственных органов ДРА по использованию результатов успешных боевых действий 40-й А и ВС ДРА в Кунаре и Гильменде. Только после неоднократных и настоятельных требований уже в ходе самой операции были предприняты ограниченные шаги по расширению зон влияния центральной власти в тех кишлаках, в которых находятся гарнизоны афганских войск. Новых «Оргядер» в освобожденных районах нигде не выставляется, имея в виду, что после операции здесь будут организованы выборы. Безвозмездная материальная помощь, поступающая по государственной линии, для провинции Кунар пока доставлена в незначительном количестве. Намерены увеличить.
Поэтому результаты проведенных боевых действий для стабилизации обстановки в стране могут иметь только временный характер. С истечением определенного срока мятежники в этих районах способны восстановить утраченные позиции, если Кабул не предпримет решительных мер.
Понимая, какое огромное значение имеет весь этот район для переброски караванов с оружием и боеприпасами, а также бандформирований из Пакистана на территорию Афганистана, мы ясно отдавали себе отчет, что противник окажет жесткое сопротивление. Так оно и получилось. Но самым примечательным было то, что душманы переходили в контратаки с целью отбить объект обратно. Раньше такого не отмечалось. Обычно когда они хотели вернуть утраченное, то готовили нападение тихо, хитро и внезапно. А здесь — открыто, во весь рост идут в контратаку с возгласами: «Аллах акбар! Аллах акбар!»
О решительном характере действий оппозиции говорили не только признаки того, что группировка здесь значительно увеличилась (обычно, когда противник узнавал, что в таком-то районе в такое-то время будет проводиться операция, мятежники старались из этого района заранее выскользнуть, чтобы свои силы сохранить, а наш удар пришелся бы по пустому месту), но и применение здесь сверхсовременных видов оружия. В частности, по нашим самолетам, а они проводили в этом районе бомбоштурмовые удары по целям, которые могли стать препятствием высадки воздушных десантов, — были применены одни ракеты переносного комплекса ПВО США «Стингер». Это многие наблюдали и затаив дыхание следили, как первая ракета, оставляя за собой инверсионный след, стремительно сближалась с целью. Не долетев буквально 300–500 метров, она «погасла», самолет же, ничего не подозревая, следовал своим курсом. Видно, он шел выше возможностей «Стингера» (3000 м). Но в условиях Афганистана «Стингер» достает и на 3500 и даже до 4000 метров. Если стрельба ведется с горных высот, где воздух разряжен и аэродинамическое сопротивление для ракеты значительно меньше, — она летит значительно выше.
Отметив факт применения «Стингера», мы немедленно дали команду авиации: самолетам выполнять задачи с высот 4000 и более метров (относительно местности), а вертолетам — на предельно малой высоте (если летящая цель на фоне местных предметов, то «Стингер» действует неустойчиво).
Через несколько минут приблизительно из того же района (г. Осмар), но с разных точек почти одновременно по нашему штурмовику было пущено сразу две ракеты. Но команду уже все получили и действовали, как приказано.
Результат был тот же. Это нас приободрило. Я отдал распоряжение, чтобы об этом подробно было доведено до всего личного состава 40-й армии и Вооруженных Сил ДРА (особенно авиации).
Однако у нас было много и других проблем. Май месяц оказался очень жарким. В условиях стопроцентной влажности в районе Джелалабада (в низовьях реки Кунар, откуда начиналась наша операция) температура уже в тени была плюс пятьдесят градусов, а влажность — сто процентов. Нашим ребятам, не привыкшим к высоким температурам, грозили тепловые удары. А откуда взяться тени в голых скальных горах, когда солнце в зените, а ты на вершине? Поэтому такие случаи были не единичны. И это было целой проблемой. Человека не просто надо было спасать, а оказывать немедленную медицинскую помощь. В таких случаях пострадавшего спускали вниз, делали это как минимум два, а чаще три солдата. Почти бездыханное тело они передавали из рук в руки, поочередно занимая новую, «ступенькой» ниже, площадку и подхватывая ношу так, чтобы не упустить ее в пропасть, да и самому не свалиться. Внизу у реки его раздевали, укладывали на плащ-палатку и отливали водой. Как правило, «жертвой» солнца становились физически слабо развитые, неупитанные солдаты. Посмотришь на него, обнаженного, — одни косточки. Просто беда! Дело еще в том, что в жару многие плохо ели. «Не лезет и все!» А тут еще нашу воду медики «жестко» хлорировали. В общем, все было не просто. Я постоянно «давил» на медиков, чтобы солдатам и офицерам систематически давали аскорбинку, поскольку аскорбиновая кислота является не только витамином С, но и вызывает аппетит. Из всего этого мы делали дополнительные выводы об усилении подготовки наших воинов на полигонах Термеза перед тем, как попадать к нам. Рекомендовалось также на юге и на востоке страны в летнее время, в период с 12 до 16 часов от особо активных боевых действий воздерживаться.
Немало хлопот вызывали желудочно-кишечные заболевания. Причем эти болезни косили всех, невзирая на звания и служебное положение. Поэтому у каждого, кроме медицинского пакета, было полно антисептических таблеток. Каждый в этой области через год пребывания в Афганистане становился профессионалом.
Операцию мы проводили особо: огнем артиллерии и штурмовыми действиями авиации наносили удары по всем районам расположения противника одновременно (чтобы душманы не маневрировали) а затем нашими подразделениями (в основном десантами) последовательно, «накрывая» один район за другим, уничтожали все банды.
Долина реки Кунар (а также реки Печдара) была разбита на участки глубиной и шириной приблизительно в 20–30 км. Схема действий приблизительно была одинаковой. Вначале действовали артиллерия и авиация, затем вертолетами выбрасывались группы захвата командных высот и площадок высадки главных сил десантов (это в основном части 103-й воздушно-десантной дивизии, 56-й десантно-штурмовой бригады и 66-й отдельной мотострелковой бригады). Одновременно начинали наступательные действия вдоль дороги и русла реки Кунар наши подразделения и пехотные дивизии афганских друзей.
Когда мы разгромили банды в первом районе, при входе в ущелье Кунар и приступили к действиям в районе Асадабада, к нам на командный пункт пришла группа стариков из шести человек из соседнего ущелья-отрога с просьбой не обстреливать их кишлаки. Они обязуются не пускать в свое ущелье ни одного моджахеда. Я был поражен смелости этих аксакалов — кругом идет стрельба, а они, невзирая ни на что, открыто шли по дороге. Один из них немного говорил по-русски. Я спросил, есть ли на территории их кишлаков склады с оружием и боеприпасами. На что они ответили, что имеются три пещеры, где, возможно, все это есть. Они готовы эти пещеры показать.
Мною был выделен мотострелковый батальон на БМП с артиллерийской батареей. Плюс авианаводчик (точнее, группа боевого управления — ГБУ — управление авиацией), которому была поставлена задача просмотреть в течение дня все ущелье и доложить. Задача была выполнена. Душманов не было, пещеры были взорваны вместе с боеприпасами. Интересно, что, когда мы закончили Кунарскую операцию и уже начали выходить из ущелья, эти старики снова пришли и благодарили за то, что у них не упал ни один снаряд, ни одна бомба. Они сказали, что сдержат свое слово и никого в свое ущелье не пустят. «Аллах все видит и все слышит, что говорим», — заключали аксакалы. Это выглядело очень трогательно. Я их поблагодарил тоже и пообещал прислать отряд с гуманитарной и медицинской помощью. Затем попросил их сообщить в другие ущелья и кишлаки о том, что им тоже будет оказана материальная и медицинская помощь. «Было бы хорошо, если бы они последовали вашему примеру», — сказал я на прощание. Старики пообещали выполнить просьбу.