И вот сейчас ей вдруг представился случай вновь соприкос­нуться с морем — и даже еще ближе, чем раньше. Теперь она сможет смотреть на волны не с высоты палубы, а дотронуться до них рукой, чувствуя мягкое покачивание лодки и соленые брызги на своем лице. Могла ли девушка отказаться от такого удовольствия!

— Мне давно хотелось на морскую прогулку! — объявила она весело. — Отчего бы и не сейчас, во время праздника? Ну же, Кириена?

Подруга, которая тоже была не прочь покататься на лодке, не стала возражать, и, отбросив всякие сомнения, девушки пошли вслед за Бальдасаре и Раисой мимо причалов, где сто­яли галеры, каракки, фусты и тяжелые купеческие навы, в ту сторону, где у самого берега покачивались маленькие суда — лодки, шлюпки и баркасы.

Парусная лодка, изготовленная в мастерской Ореста, вы­глядела внушительно, словно маленький кораблик: прочный широкий корпус, высокие борта, руль. Разместившись на удоб­ном сиденье, девушки возбужденно зачирикали, когда здоро­вяк Гварко оттолкнулся веслом от причала и лодку качнуло. Аврелия не без опаски огляделась вокруг: как бы поблизости не оказалось людей, которые могут рассказать Марине, что ее дочь самовольно отправилась на морскую прогулку. Но, не увидев знакомых лиц, она успокоилась.

Бальдасаре сел к рулю и весело подмигнул девушкам:

— Ну что, первые красавицы Кафы? Еще немного — и вы почувствуете себя морскими принцессами!

Раиса весело рассмеялась, довольная, что ее, сидящую ря­дом с Аврелией и Кириеной, тоже причислили к первым кра­савицам.

Гварко, ловко управлявшийся с парусом, направил его по ветру, и скоро прочная, но легкая лодка уже резво скользила по волнам в сторону мыса Святого Ильи, что выступал далеко в море и был западной границей кафинского залива.

Быстрота парусника, пронзительная синева и опьяняющий запах моря, крики чаек, плеск волн, дыхание ветра, вид при­брежных холмов в лучах солнца — все это привело Аврелию в такой восторг, что она, раскинув руки, закричала:

— Ура, мы летим!.. Эвоэ!..

Подруги разделяли ее настроение и хохотали вместе с ней, радуясь красоте стихии, кипению жизни и собственной моло­дости.

Они и не заметили, как лодка, обогнув мыс, оказалась за пределами кафинской бухты и город скрылся из виду.

Впереди на якоре стоял корабль, на который девушки вна­чале не обратили внимания — тем более что судно по виду бы­ло христианским и могло принадлежать какому-нибудь куп­цу. Но через несколько минут Аврелия вдруг заметила, как Бальдасаре и Гварко перемигнулись и один тихо сказал дру­гому:

— Коршун на месте, это хорошо.

— Коршун? Вы сказали «коршун»? — повторила Аврелия громко — так, чтобы слышали подруги.

Девушки разом насторожились. По городу с недавних пор бродили слухи о турецком корабле, который под христианским флагом появляется у берегов Таврики, чтобы набить свои трюмы живым товаром. Капитан этого корабля — человек неиз­вестно какой национальности и веры — был прозван за стре­мительность и свирепость Морским Коршуном.

— Успокойтесь, красавицы, — рассмеялся Бальдасаре. — Разве плохо покататься на таком быстром корабле, как этот?

Он кивнул на подозрительный парусник, который, сняв­шись с якоря, начал медленно сближаться с лодкой.

— Сейчас же поворачивайте назад, в Кафу! — срывающим­ся голосом крикнула Аврелия.

Но Бальдасаре только посмеивался, делая какие-то знаки Гварко, а лодка продолжала скользить в направлении корабля.

— Вы собираетесь продать нас Коршуну?! — с ужасом дога­далась Кириена.

— Не Коршуну, а Грозовой Туче! — объявил генуэзец, пе­реглянувшись с сообщником.

— Бальдасаре, опомнись! — воззвала к жениху Раиса. — Не пугай нас такими шутками! Ты же обещал, что это будет весе­лая прогулка!

— А она и будет веселой! — ответил он, ухмыляясь. — А глав­ное — прибыльной.

Раиса подалась вперед, пытаясь схватить за руку Гварко, на­правлявшего парус, и тогда Бальдасаре крикнул ему:

— Эй, здоровяк, сними с нее браслет, пока она случайно не свалилась в воду! Пожалуй, отцовский подарочек стоит дороже, чем сама невеста.

Гварко хотел уже выполнить указание сообщника, но тут случилось неожиданное: Раиса, встав во весь рост, прыгнула за борт и быстрыми саженками поплыла к берегу.

Бальдасаре ругнулся от досады, но не выпустил руль.

— Эту держи! — крикнул он Гварко, указывая на Кириену. — А золотоволосая никуда не денется, не умеет плавать!

Здоровяк железной хваткой сжал руку Кириены и кивнул в сторону уплывающей Раисы:

— А как же эта? Ведь уйдет! Еще и расскажет обо всем в Кафе!

— Вряд ли у нее хватит сил доплыть до берега, — махнул ру­кой Бальдасаре. — Ладно, эта дурнушка не такая уж большая потеря, браслет больше жалко, чем ее. Ты, главное, удержи этих двух красоток — уж они-то дорогой товар. Особенно зо­лотоволосая. Слышишь, Аврелия, ты не захотела принести мне удовольствие в постели, так теперь принесешь хорошую при­быль. Может, окажешься во дворце султана или эмира.

Еще никогда в жизни Аврелия так не жалела, что не умеет плавать. Она с завистью посмотрела вслед удаляющейся Раи­се, голова которой мелькала между волнами, и вдруг, в порыве отчаяния, решила, что лучше оказаться на морском дне, чем в рабстве.

— Прости, Кириена! — крикнула она подруге, которую крепко удерживал за руку генуэзец, и, перекрестившись, на­клонилась к борту лодки.

— Куда?! — крикнул Гварко, схватив ее за плечо своими цепкими пальцами. — Эй, Угуччоне, ты же сказал, что эта дев­ка не умеет плавать!

— Не умеет, но, видно, решила утопиться, — пробурчал его сообщник и, бросив руль, кинулся к Гварко, помогая удержи­вать пленниц. — Черт бы побрал этих набожных красоток! Предпочитают стать кормом для рыб, чем нежиться в роскош­ном гареме.

— Угуччоне? Тебя зовут Угуччоне, а не Бальдасаре? — Ав­релия с ненавистью посмотрела на своего бывшего поклонни­ка. — Недаром мои родители и я с самого начала почувствова­ли твою фальшь. Бедная, глупая Раиса, только она могла тебе поверить!

— Но и вы с Кириеной сегодня мне поверили, когда сели в лодку, — ухмыльнулся Угуччоне, заламывая девушке руки.

— Будь проклята та минута, когда мы вам поверили! — вос­кликнула Кириена, тщетно пытаясь вывернуться из медвежьих объятий Гварко.

Одновременно с ней и Аврелия предприняла попытку осво­бодиться, изо всей силы ударив Угуччоне каблуком по ступне, а зубами вцепившись ему в руку. Генуэзец взвыл от боли и с яростью дернул девушку за волосы, а потом резким толч­ком повалил ее на дно лодки.

— Придется связать этих фурий, чтоб не брыкались, — ска­зал он злобно. — Давай веревку, Гварко!

Кириена, осознав, что выхода нет, стала просить похитите­лей повернуть лодку обратно, обещала, что родители ее и Ав­релии заплатят за дочерей хороший выкуп.

— Поздно! — Угуччоне захохотал каким-то демоническим смехом. — Коршун уже увидел свою добычу и ни за что ее не выпустит! Да и не хочу я иметь дело с вашими родителями, слишком это рискованно! Куда надежней вас продать!

Пока генуэзцы связывали девушек, лодка, потеряв управле­ние, кренилась то в одну, то в другую сторону. Аврелия мыс­ленно просила Бога, чтобы злосчастное суденышко перевер­нулось и помогло ей утонуть. Рядом она услышала тихий голос Кириены, которая просила о том же:

— Господи, сделай так, чтоб эту лодку поглотила пучина!

Чувствуя свою невольную вину перед подругой, Аврелия об­ратилась к ней:

— Прости меня, Кириена, что я подбила тебя на эту прогул­ку! Ты пыталась меня предостеречь, напоминала о матушки­ном запрете, а я...

— Не только твоя вина, я тоже оказалась глупой, — отклик­нулась Кириена. — Давай молить Бога, чтоб он дал нам свободу или забрал на небеса!

— Тщетные мольбы! — засмеялся Угуччоне, услышав разго­вор девушек. — Лодку не поглотит пучина, и скоро вы будете на корабле. А уж корабль тем более не перевернется и доставит вас, как лакомство, к столу восточных владык.

Через минуту Аврелия уже лежала, связанная, на дне лодки и с ужасом наблюдала, как на фоне синего неба все крупнее, все ближе становятся, нависая, паруса турецкого корабля, ко­торые напоминали ей сейчас серые крылья коршуна, приле­тевшего за своей добычей, или грозную тучу, готовую обру­шиться на несчастных пленниц стрелами молний.