Миновав прихожую, Вера вышла в сад. Ей показалось, что в этом мире сказочной природы она может бродить бесконечно, любуясь красотой невиданных ею ранее деревьев и цветов. Особенно привлекли ее внимание крупные душистые розы всевозможных оттенков — от сиреневого до ярко-алого. Розарий полукольцом огибал маленький искусственный пруд с фонтаном посередине. Склонившись к розовому кусту, девушка вдохнула его сладкий аромат и коснулась губами росистых лепестков.
Сзади раздались шаги, и, быстро подняв голову, Вера оглянулась. По дорожке, что вела от ворот к цветочным клумбам, шел незнакомый мужчина в богатой одежде. Солнце светило Вере в лицо, и она не могла толком разглядеть незнакомца, заметила только, что он молод, высок и строен. Она подумала, что это к Юлиану явился еще какой-нибудь родственник или сосед, как вдруг мужчина обратился к ней:
— Я рад приветствовать вас, сеньорита! Как приятно видеть розу среди роз!
То, что он назвал ее «сеньорита», а не «синьорина», выдавало в нем испанца, и Вера решила, что этот велеречивый незнакомец пришел к своему соотечественнику Фернандо Оливесу. Ее удивило, что он так быстро, да еще издали, распознал в ней девушку, и она не удержалась от вопроса:
— Как вы узнали, что я сеньорита, а не сеньор?
Он усмехнулся:
— Никакая мужская одежда, даже самая нелепая, не может скрыть женской прелести. Да и потом, вы с такой грацией наклонились к розовому кусту... Только женщины так тонко чувствуют красоту цветов.
Вера слегка нахмурилась. Ей было неловко обнаруживать свою чисто женскую слабость к цветам: ведь до сих пор единственной природной красотой она признавала морскую стихию. А намек незнакомца на нелепость ее мужского наряда Веру даже разозлил, и она довольно резко ответила:
— Я пришла в этот дом не для того, чтобы здесь обсуждали мою внешность и одежду.
Он улыбнулся:
— Но я не обсуждаю, а скорее восхищаюсь. И позвольте узнать, для чего вы пришли в этот дом?
Теперь незнакомец стоял близко, свет падал ему на лицо, и Вера смогла хорошо его разглядеть. Он был красив: большие черные глаза, мужественный профиль, твердо очерченные губы, смоляные волосы, крупными кольцами падавшие на высокий лоб. Может быть, раньше Вера поддалась бы его обаянию, но после встречи с «красавчиком» она уже привыкла настороженно относиться к мужской красоте. Однако разговор незнакомца был так приятен и дружелюбен, что девушка посчитала нелепым дичиться и ответила вполне миролюбиво:
— Я здесь потому, что сопровождаю своего дядю, который продает купцу Юлиану зерно.
— Вот как? А ваш дядя — генуэзец из Таврики Ринальдо Сантони?
— Откуда вы знаете?
— Наверное, я по натуре очень догадлив. — Он пристально посмотрел ей в глаза, и Вера невольно отвела взгляд. — Ведь я же сразу догадался, что вы не мужчина. А вот греки, бьюсь об заклад, этого не поняли.
— И мне так показалось.
— Должно быть, они приняли вас за евнуха или женственного мальчика.
— Возможно. — Вера не сдержала улыбки. — Но откуда вы знаете моего дядю?
— Мне сообщил о нем Фернандо Оливес. Я и пришел сюда, чтобы встретиться с Ринальдо Сантони. Думаю, что ваш дядя тоже заинтересован в этой встрече.
Внезапная догадка мелькнула в голове Веры, и девушка воскликнула:
— Так, значит, вы Родриго Алонсо, племянник Великого магистра?
Он слегка поклонился:
— Позвольте представиться: Родриго Алонсо де Кампореаль, сын арагонского дворянина и племянник ныне покойного Великого магистра ордена госпитальеров Хуана де Эредиа. А вы?..
— Вероника ди Торелло. Мои родители были генуэзскими дворянами. Они давно погибли, и меня воспитал Ринальдо Сантони, брат моей матери.
Представляясь своему обаятельному собеседнику, Вера и сама хотела выглядеть как можно лучше, но именно из-за этого старания вдруг сделала лишний шаг и неловко тряхнула головой, так что ее шапка, зацепившись за ветку дерева, упала на землю, и волосы, собранные в небрежный узел, рассыпались по плечам.
Чтобы скрыть свое смущение, девушка быстро наклонилась за шапкой, но Родриго наклонился одновременно с ней, и они, стукнувшись лбами, невольно рассмеялись.
— Не прячьте свои роскошные кудри, — попросил испанец. — Они у вас словно водопад или темное облако...
— Вернее — туча. Корсары даже дали мне прозвище — Вероника Грозовая Туча.
— Вам приходится жить среди корсаров? Бедная девушка, я вам сочувствую, я ведь и сам рано лишился родителей.
— Можете не сочувствовать, я не люблю, когда меня жалеют, — слегка нахмурилась Вера. — И бедняжкой я себя вовсе не считаю.
— А вы гордячка. Хотя, наверное, такой и должна быть племянница корсара.
Родриго улыбнулся, но теперь в его обаятельной улыбке Вере почудилось что-то хищное. Она не знала, как дальше себя с ним вести, и, кивнув на дверь дома, заметила:
— Наверное, там вас давно ждут. Дядя очень хотел встретиться с вами.
— Надеюсь, эта встреча будет нам обоим полезна. — Несколько мгновений он помолчал, глядя на Веру. — А вы со мной не пойдете?
— Нет, я хочу побыть в саду.
— Ну что ж, мы еще увидимся.
Он зашагал к дому, но на полдороге вдруг оглянулся, и Вера не успела отвести устремленный вслед ему взгляд. Солнечные блики и тени от листвы скрыли от девушки выражение его лица. Вера поспешила скользнуть под шатер росшей у пруда плакучей ивы, как будто столь зыбкая преграда могла спрятать ее досадное смятение. В эту минуту она не понимала, на кого сердится: на неотразимого в своей веселой дерзости Родриго или на саму себя.
«Подумаешь, разряженный щеголь, павлин, — шептала она, нервно расхаживая по дорожке сада. — Должно быть, он только и умеет, что любезничать с дамами да вести переговоры от имени своих покровителей из ордена. Хотела бы я посмотреть на него во время бури или в сражении с турецкими пиратами. Уж там этот изнеженный краснобай не чувствовал бы себя так уверенно и не пытался бы меня смутить. Как гордо звучит: Родриго Алонсо де Кампореаль! Впрочем, какое мне дело до него? Главное, чтобы встреча с ним принесла пользу Ринальдо».
Но, как ни старалась Вера убедить себя, что ей безразличен Родриго, а все же с невольным интересом ловила обрывки разговоров о нем. Так, вечером в гостинице она случайно услышала, что Родриго Алонсо на самом деле не племянник, а побочный сын Великого магистра, рожденный вдовой аристократа из арагонской династии, обосновавшейся в Афинском герцогстве. Узнав об этом, Вера даже обрадовалась, что положение Родриго не такое уж бесспорное, что он — не законный потомок графа де Кампореаль, а бастард, на которого, вероятно, знатные родичи смотрят свысока. Ведь это означало, что между ним и бедной племянницей корсара вовсе не пролегает пропасть и он не сможет ей сказать, как некогда Федерико: «Ну, подумай, кто ты и кто я?» Еще Вера узнала, что молодой испанец не имеет семьи и в силу разных обстоятельств — а может, и по собственному желанию — ведет жизнь авантюриста. Все эти сведения неизвестно почему обрадовали девушку, и, хотя она никак не связывала свою будущность с Родриго, все же ей хотелось чувствовать себя равной ему.
Глава четвертая
На следующий день после визита к Юлиану, торговая сделка с которым завершилась к обоюдной выгоде сторон, Ринальдо был приглашен в дом к Родриго Алонсо, куда отправился вдвоем с Карло, приказав Вере оставаться в гостинице. Но девушке на месте не сиделось, и, поскольку Тьери ушел в порт, а Эмилия занялась рукоделием, Вера выскользнула из гостиницы, чтобы незаметно следовать за Ринальдо и Карло.
Дом Родриго, не такой роскошный, как у купца Юлиана, но достаточно большой и добротный, располагался в богатом квартале возле Золотого Рога. Испанец заранее предупредил Ринальдо, что сегодня хочет познакомить его с важным представителем родосских рыцарей — приором Гарсилосо Тимонедой. Ринальдо, немного осведомленный об устройстве «ордена рыцарей Иерусалимского госпиталя Святого Иоанна», знал, что высшей властью в нем обладает Великий магистр, ему напрямую подчиняются восемь великих приоров, каждый из которых возглавляет один из «языков» рыцарского братства: французский, итальянский, английский, провансальский, германский, арагонский, кастильский и португальский. Великим приорам подчиняются приоры, а тем, в свою очередь, — командоры. Столь жесткая и четкая система помогала госпитальерам выстоять в череде бесконечных войн.