— Да. — Она вспомнила, что ей рассказывали о римлянах и греках Ринальдо и падре Доменико. — Это предки нынеш­них итальянцев. Значит, и мои тоже.

— Ну, примерно так, — усмехнулся Карло и помог ей спу­ститься по обломанным ступеням каменной лестницы вниз, где на дне древнего бассейна еще сохранились остатки рим­ской мозаики, а на стенах виднелись полустертые временем надписи, на которые он указал девушке: — Сможешь прочесть эти латинские буквы?

Карло смотрел на нее, улыбаясь, а Вера недовольно поджа­ла губы. Она так и не научилась толком читать, и ей не нрави­лось, когда ее пытались в этом уличить.

— Сам черт не разберет, что написано на этих выщерблен­ных камнях, — сказала она хмуро. — Да и не время сейчас раз­глядывать древности. Если тебе, Карло, интересно, то и оста­вайся в этих развалинах, а мы с Гоффо пойдем искать целебные травы.

Она легко взбежала по обломкам лестницы, не воспользо­вавшись помощью Карло, который проворчал, поднимаясь следом:

— Боюсь, что мои советы не пошли тебе впрок.

Вера стремительно зашагала впереди своих спутников — вы­сокая, тоненькая, в ладно сидевшем на ней мужском костюме: узкие штаны заправлены в короткие мягкие сапожки, куртка перетянута в талии кожаным ремнем с пряжкой, капюшон от­кинут на плечи. Свои буйные волосы девушка перехватила об­ручем и небрежно заплела сзади в косу. Проследовав немного вперед, она вдруг сообразила, что не знает, куда идти дальше, и оглянулась:

— Эй, Гоффо, показывай дорогу!

Кок отозвался, слегка запыхавшись:

— А ты не лети, как стрела, если не знаешь дороги.

Вера замедлила шаг, пропуская вперед своих спутников. Скоро все трое поднимались вверх по тропинке, огибающей склон лесистой горы. До сих пор Вере не приходилось бывать в таврийском лесу, и теперь, когда аромат весенних деревьев и трав, смешанный с запахом моря, кружил ей голову, девуш­ке казалось, что в этом благодатном краю одна лишь красота природы способна исцелить тело и душу.

Между тем ее спутники занялись сбором лечебных расте­ний, и Вера, наблюдая за ними, открывала для себя много нового.

Среди дубов, сосен и можжевельника стали попадаться фи­сташковые деревья, с которых Гоффо собирал смолу, полез­ную для заживления ран. Вокруг зарослей барбариса гудели пчелы, привлеченные сладковатым запахом его цветков, а Гоффо обрывал листья этого кустарника, отвар из которых обладал кровоочистительным и противолихорадочным дей­ствием. На луговинах обильно цвела ромашка, покачивались на ветерке корзиночки бессмертника и белые щитки тысяче­листника, который Карло назвал солдатской травой, потому что он хорошо заживляет свежие и гноящиеся раны и останав­ливает кровь. На одной из полянок рос кипрей, пух которо­го Гоффо использовал вместо корпии. Вера старательно все запоминала, решив непременно научиться искусству враче­вания.

Постепенно путники дошли до источника ключевой воды, спрятанного в корнях крупной сосны. Запах хвои и смолистой коры приятно освежал после нелегкого подъема вверх. Впро­чем, Вера, хоть и не была привычна к горным тропам, нисколь­ко не устала. После степной местности вокруг Монкастро таврийские скалы и леса казались ей необыкновенным чудом. Если бы не забота о здоровье Ринальдо, девушка бродила бы среди этих красот до самого вечера.

Пока тучный Гоффо, запыхавшись, уселся отдохнуть на ствол поваленного дерева, а Карло собирал живицу с сосновых стволов, Вера решила немного прогуляться по окрестностям.

Она прошла через сосновый бор и, спустившись по камен­ным уступам вниз, увидела перед собой довольно обширную поляну, поросшую папоротником и мелкими кустами шипов­ника. Посреди этой поляны возвышалось сооружение из боль­ших каменных плит, две из которых были поставлены на ре­бро, а третья, горизонтальная, лежала сверху. Осколки плит, разбросанные рядом, свидетельствовали о том, что когда-то у каменного ящика могла быть и еще одна стена. А чуть поо­даль, в тени окружавших поляну сосен, возвышалось несколь­ко вертикально поставленных камней.

Вера сразу поняла, что эти странные сооружения созданы не природой, а руками человека, но кто и зачем притащил сю­да эти глыбы? Она остановилась, задумавшись.

Внезапно за ее спиной раздались шаги, а вслед за ними — голос Карло, который словно ответил на немой вопрос де­вушки:

— Это дольмены, древнее чудо. Говорят, их поставили здесь тавры. А для чего? Никто не знает. Некоторые думают, что в эти каменные ящики они складывали своих покойников. Но я так не считаю. Если живые варвары обитали в землянках, то с чего бы они так надрывались, таская огромные камни для мертвецов? Нет, я уверен, что дольмены — не гробницы, а ал­тари. Они хранят какие-то тайны древних жрецов и, возмож­но, обладают магической силой.

На поляну спустился Гоффо с мешком трав на плече и от­кликнулся на последние слова Карло:

— Да, эти каменные ящики обладают силой, они даже лечат многие болезни. Тьери мне рассказывал о дольменах. Он ви­дел их во Франции и Британии, где они гораздо больше наших.

Услышав о целительных свойствах древнего сооружения, Вера сразу же подумала о Ринальдо. Она подошла к каменной глыбе, провела по ней рукой и, повернувшись к мужчинам, спросила:

— А что надо делать, чтобы камень дал человеку свою силу? Просто постоять рядом и о чем-то попросить?

— Э, нет, — покачал головой Гоффо. — Надо долго сидеть под этой плитой, прикрыв глаза и беспрестанно думая о сво­ем желании. Тогда человек словно погружается в сон, а про­снувшись, чувствует себя исцеленным. Но делать это следует ночью, потому что наибольшую силу дольмены могут дать пе­ред восходом солнца.

— Ты тоже этому веришь? — обратилась девушка к Карло.

— И да, и нет, — пожал он плечами. — Когда-то я пытался встретить зарю возле дольмена, но никакой новой силы в себе не почувствовал. Правда, увидел странный сон — может, это было послание из прошлого, не знаю.

— Какой сон, о чем? — полюбопытствовала Вера.

— Да я уже забыл, это было давно, — махнул рукой Карло. — Пора возвращаться, мы слишком долго бродим.

Они двинулись в обратный путь. Карло и Гоффо негромко переговаривались между собой, но Вера к ним не прислуши­валась, а шла позади, то и дело незаметно оглядываясь, чтобы лучше запомнить дорогу к укромной поляне с таинственными сооружениями. Она почему-то сразу поверила в загадочную силу древнего алтаря и теперь у нее из головы не шла мысль о том, что эта сила может помочь ее дяде.

К вечеру девушка уже твердо решила, что попросит у маги­ческих камней не только скорейшего выздоровления Риналь­до, но и счастья для него, и возвращения всего, что он утратил. Бойкая и насмешливая с виду, Вера была еще очень ребячли­ва в душе и верила волшебным сказкам.

Между тем самочувствие раненого заметно улучшилось; по­могли ли целительные таврийские растения или просто креп­кий организм справился с кризисом, но жар прошел, раны почти не болели, и вечером Ринальдо уснул не лихорадочным, а здоровым сном.

Карло сказал, что этой ночью волноваться о раненом уже не надо, и тоже лег спать, пожелав и Вере спокойного сна.

Но девушка только сделала вид, что засыпает, на самом же деле чутко прислушивалась к звукам в доме. Наконец, убедив­шись по ровному дыханию Ринальдо и Карло, что они спят, она выскользнула из-под одеяла, натянула штаны, куртку и ти­хонько вышла из дома. Ноги ее в мягких сапожках ступали не­слышно, и Вера никого не разбудила. За камнем позади дома Вера заранее приготовила мешок сухой травы, на котором со­биралась сидеть до рассвета возле дольмена.

Небо было ясное, и в свете полной луны можно было про­двигаться без фонаря. Внизу, под отвесными скалами, тихо плескалось и дышало прохладой море, посеребренное лунной дорожкой. Вера пошла мимо древней стены на северо-запад, потом повернула по тропинке вверх. Скоро ее глаза привыкли к слабому ночному свету, и она уже уверенно ступала по гори­стой местности, пробираясь к своей цели.

И вот наконец поляна с каменным алтарем. Вера вначале обошла те плиты, что стояли чуть поодаль и, видимо, когда-то составляли круг, потом приблизилась к дольмену и, опустив­шись на колени, обратилась к неким таинственным силам с просьбой о здоровье и счастье Ринальдо. Легкий ветерок ше­велил волосы девушки, остужал ее лицо, разгоряченное после ночной ходьбы среди скал и зарослей. Она прислонилась лбом к плите, которая, как ни странно, не казалась холодной, и за­мерла на несколько минут.