— Но негодяй мог ведь убежать, — пояснил Оттавио, кото­рый, видимо, искренне считал, что оказывает молодому шки­перу услугу.

— Они оба мертвы! — воскликнул Ринальдо. — И кто теперь расскажет, откуда они вывезли девочку?!

— Да пусть сама девчонка и расскажет. — Чино слегка под­толкнул Примаверу вперед. — Тем более если она твоя племян­ница.

Но девочка, потрясенная картиной убийства и видом кро­ви, закрыла лицо руками и, сжавшись в комок, вздрагивала от слез.

— Она еще слишком мала и напугана, чтобы что-то пояс­нить... Бедный ребенок... — пробормотал Ринальдо и повернул­ся к своим кафинским знакомцам: — Я успокою малышку, а вы тем временем оттащите эти тела куда-нибудь подальше и похо­роните. Сейчас придут люди с корабля, они вам помогут.

Ринальдо взял Примаверу на руки и вынес из забрызганно­го кровью дома на свежий воздух. Найдя удобное место меж­ду соснами, он посадил девочку на пенек и присел перед ней, вытирая платком ее заплаканное личико. Впрочем, малышка так обессилела от слез, что уже не плакала, а только всхлипы­вала и испуганным зверьком смотрела исподлобья. Глядя на вздрагивающие детские плечики, Ринальдо снова вспомнил Веронику. Останься его племянница в живых, она могла бы выглядеть почти как эта девочка...

— Как тебя зовут, малышка? — ласково обратился он к При­мавере, когда она немного успокоилась.

— Вера... — прошептала девочка с прерывистым вздохом.

Ринальдо даже вздрогнул, потрясенный таким совпадением.

— Что?.. Вера? Может быть — Вероника?

— Вера! — упрямо качнула головой малышка. — Меня зовут Вера!

— А что ты еще о себе помнишь? Кто твои родители? Как их зовут? Где ты живешь?

Девочка внимательно посмотрела на него, словно не пони­мая, о чем ее спрашивают. Даже в сумеречном вечернем свете Ринальдо заметил, какое испуганное недоумение отобразилось в глазах ребенка.

— Не бойся, расскажи все, что помнишь. — Он с нежностью пригладил ее растрепанные кудряшки. — Расскажи, как ты по­пала в руки тех плохих людей, которые тебя сюда привезли.

— Я... не помню!.. — Девочка вдруг снова заплакала, выти­рая кулачками слезы. — Я совсем, совсем ничего не помню, я все забыла!..

— Но ты же помнишь, что тебя зовут Вера. Значит, скоро вспомнишь и остальное. Только тебе надо успокоиться. А еще я понял, что ты очень дорожишь своим медальоном. Навер­ное, тебе дали его твои родители?

— Не трогай!.. — Примавера запротестовала, когда Риналь­до попытался вытащить цепочку из-под ее рубашки.

— Не бойся, я просто хочу рассмотреть. Может, в этом ме­дальоне что-то спрятано или на нем есть какие-то знаки. — Было уже почти темно, и Ринальдо с трудом разобрал слово, выгравированное на внутренней стороне медальона. — При­мавера... Должно быть, твое полное имя — Примавера, а Ве­рой тебя звали домашние?

Он несколько раз повторил «Примавера», надеясь, что зву­чание этого слова возродит в памяти девочки обстоятельства ее жизни и похищения, но малышка молчала, только повтори­ла один раз:

— Вера... Меня зовут Вера.

— Бедняжка... от потрясений она потеряла память, — про­шептал Ринальдо и снова обратился к девочке: — Ты назвала меня дядей, когда просила моей защиты. А у тебя на самом деле был дядя?

— Не знаю... — растерянно пробормотала малышка.

Ринальдо немного поколебался, потом бодрым голосом объявил:

— Ну так вот, Вера. Я и есть твой дядя. Только нас давно раз­лучили злые люди. И сегодня я случайно тебя нашел. Меня зо­вут Ринальдо. А ты — моя племянница Вероника, Вера. Хо­чешь, чтоб я был твоим дядей и всегда тебя защищал?

— Да, — ответила она, и впервые за этот страшный для ма­лышки вечер ее заплаканное личико озарила улыбка. — Ты мой дядя!

В следующую секунду она вдруг обхватила Ринальдо за шею, прижавшись щекой к его щеке. И на мгновение ему по­казалось, что воскресло то родное и теплое, что навсегда бы­ло похоронено под пеплом прошлого. Его сердце, еще совсем недавно опустошенное и разбитое, вдруг переполнилось неж­ностью, а глаза увлажнились от подступивших слез. Он пре­одолел эту минутную слабость, сказав самому себе: «Нельзя привязываться к чужому ребенку, как к родному. Ведь, мо­жет быть, эта девочка — не сирота и рано или поздно ее най­дут родители».

— Пойдем, маленькая, к роднику. Ты умоешься, попьешь вкусной воды. А потом мы накормим тебя ужином. Ты ведь, наверное, проголодалась?

Девочка молча кивнула и, доверчиво вложив свою ручку в ладонь Ринальдо, пошла рядом с ним по тропинке к тому ме­сту, где из расселины в скале бил родник с хрустально-чистой водой.

Вслед за ними к роднику торопливо подошел Карло. По гла­зам своего товарища Ринальдо понял, что тому уже известно о событиях в пиратском доме.

— Чино и Оттавио тебе рассказали?— уточнил он. — Видит Бог, я не хотел никого убивать, даже таких негодяев, как Элизео и Бетто. Да они и погибли не от моей руки.

— Но с твоей помощью, — усмехнулся Карло, — Говорят, ты защищал свою племянницу?

Девочка снизу вверх посмотрела на незнакомца, который сразу понравился ей своим добродушным видом, и даже улыб­нулась ему.

— Как же тебя зовут, малышка? — Карло наклонился к ней.

— Вера! — ответила она четко, уже вполне оправившись от испуга и слез.

— Да, Вера, Вероника, моя племянница! — подтвердил Ри­нальдо.

Карло подошел к нему вплотную и, глядя прямо в глаза, вполголоса заметил:

— Ну, мне-то можешь сказки не рассказывать. Твоя Веро­ника там, откуда не возвращаются.

— Но ведь иногда бывают чудеса, — слегка улыбнулся Ри­нальдо.

— Не в этом случае. Девочка чужая, неизвестно, кто она и откуда. Ей лет пять, а Вероника сейчас была бы постарше. Уж я-то знаю...

— Знаешь — так и молчи! — перебил его Ринальдо. — Ни­кому ни слова, понятно? Мы с тобой потом все обсудим.

Примавера, оторвавшись от родника, подошла к Ринальдо и дернула его за рукав:

— Дядя, я хочу кушать!

— Пойдем, маленькая, там Гоффо нас чем-нибудь накор­мит! — Он поднял девочку на руки и быстро зашагал с ней к дому.

Карло пошел следом, качая головой и что-то беззвучно при­говаривая себе под нос.

Тем временем дом уже заполнился шумной ватагой матро­сов с «Лобы». Здесь они собирались поужинать и расположить­ся на ночлег. Лишь гребцы, как люди подневольные, да еще двое дежурных остались ночевать на галере.

Появление капитана с девочкой на руках матросы встрети­ли насмешливыми возгласами. Некоторые уже успели прило­житься к фляге и теперь, осмелев, высказывали предположе­ния, будто Ринальдо нашел свою незаконнорожденную дочь, которую выдает за племянницу. Габриэле, первый пересмеш­ник в команде, сказал своему приятелю Фабио на ухо, но так, чтобы слышали все:

— И когда он успел обзавестись такой дочуркой? Не иначе как в пятнадцать лет ее зачал, а то и раньше!

Пьяные шутки матросов покоробили Ринальдо, и он при­крикнул на расшумевшуюся компанию, а когда все притихли, внушительным тоном сказал:

— Знайте: сегодня Бог вернул мне мою племянницу, кото­рую я считал погибшей, и отныне я отвечаю за ее судьбу и бу­ду ей защитником — тем более что она сирота. И никто из вас не смеет ее обидеть.

Корсары обступили капитана и малышку, поглядывая на нее с любопытством и удивлением, а она, поначалу растеряв­шись от такого количества незнакомых людей бродяжьего ви­да, вскоре осмелела и снова обратилась к «дяде»:

— Хочу кушать!

Кто-то из матросов засмеялся, а Габриэле, хлопнув себя по коленям, радостно воскликнул:

— Клянусь своими кишками, бойкая девчонка! Как будто родилась на пиратском корабле!

— Как тебя зовут, малютка? — спросил Фабио и хотел по­трепать девочку по щеке, но она ловко увернулась.

Ринальдо усадил ее на скамейку у стола и объявил всей ком­пании:

— Мою племянницу зовут Вера, Вероника. И прошу отно­ситься к маленькой синьорине с должным уважением.

После чего он позвал Гоффо и велел ему подавать ужин, состоявший в этот вечер из хлеба, вареных бобов и рыбной похлебки. А для девочки кок принес также и засахаренных фи­ников, купленных в Константинополе.