Медленно, нехотя она отцепилась от него. Какое-то время она медлила, надеясь, что он передумает. В конце концов, она выплыла из аудитории, на прощание еще раз продемонстрировав Нику свои хорошенькие ножки.

Оливер собрал свои разбросанные по столам руки и ноги и заковылял к двери.

— Хорошее собрание, — произнес он, поравнявшись с Линди. — Как раз такое, как я люблю. Коротенькое и по делу.

Вот и он ушел. Оставался только Эрик, который что-то яростно царапал в тетради. Вскоре он поднял глаза и встревоженно огляделся. Схватив свою тетрадь, он выбрался из-за стола, и его как ветром сдуло из аудитории. На этом пресловутое собрание, в отношении которого Линди питала большие надежды, закончилось. Ей казалось, что соберутся толпы горожан, чтобы поддержать ее и бедных сов, но... в результате она осталась одна, рядом был только Ник Джарретт. Довольно иллюзий. Линди схватила губку и начала вытирать доску. В воздухе закружилась белая пыль.

— Знаете, я не был согласен с большей частью того, о чем вы говорили сегодня, — сказал Ник. — Но должен признаться, вы умеете добиться нужного результата, когда выступаете перед аудиторией. У вас это здорово получается, профессор. Просто бесподобно.

— Наверно поэтому я сегодня заручилась безоговорочной поддержкой городского совета.

Линди кипела от гнева и отчаяния, и потому неистово скребла доску.

— Вы сделали все, что могли. Все, что было в ваших силах. Расслабьтесь.

Линди поморщилась. Собрание с треском провалилось, а он ей советовал расслабиться. Он отнял у нее губку и стал вытирать доску; под его сильными взмахами исчезло слово «ЯД».

— Знаете, это мне напомнило школу, — заметил он. — Когда я учился в пятом классе, я обычно оставался после уроков и стирал с доски, чтобы помочь нашей учительнице — мисс Пайтон. Я по ней с ума сходил целый год. Вообще, в женщинах-учителях есть что-то неотразимое. — Его тон был легкомысленным. — Кстати, тот парень, который сегодня сидел за последним столом, он бы понял, что я имею в виду.

Добродушный юмор Ника бил по натянутым нервам Линди. Еще бы, ему нечего было расстраиваться. Он-то одержал блестящую победу на собрании. К тому же покорил Мелани Диме, да и весь город скоро будет у его ног. Линди выхватила у него губку и вновь начала вытирать уже чистую доску.

— К вашему сведению, Эрик Сотело совсем не сходит с ума по мне. Он просто хороший студент и из него в будущем выйдет отличный инженер. Вполне естественно, что он обращает внимание на своих учителей.

— На одну из них особенно. — Ник вновь взял у нее губку. — Вы не так вытираете, — заметил он. — Надо вверх и вниз, а не из стороны в сторону. Это целая наука.

Он продемонстрировал свой метод широкими взмахами руки вверх и вниз, при этом было заметно, как под рубашкой напрягаются его сильные мышцы.

Проклятье. Это ведь был ее класс. Она отняла у него губку и стала вытирать доску из стороны в сторону.

— Вы думаете, что, приехав в Сантьяго, можете здесь всем распоряжаться? И все в этом паршивеньком городишке будут подчиняться вашим требованиям?

— Кстати, я-то как раз с тех пор, как приехал сюда, пытаюсь заниматься только своим делом.

— Да, а маленьким совам остается лишь уповать на небеса. Знаете, вы все-таки не сможете им навредить. Даже если никто во всем городе больше не поддержит меня, я сумею за них постоять.

— Ой, не впадайте опять в театральность. Здесь нет отъявленных злодеев.

— Прекрасно. Значит, вы снимаете с себя всякую ответственность. — Она резко обернулась к нему. — Вам безразлично, что совы пострадают. Вам просто наплевать!

В эту минуту его добродушие испарилось. Лицо его стало серьезным.

— Линди, вы знаете, что это не так, вы ни разу не попробовали встать на мою точку зрения.

— Я просто не вижу смысла в вашей точке зрения.

— Опять все сначала? Только вы правы и больше никто?

— У меня осталось хотя бы это, — заявила она, — сознание своей правоты. Вот почему в конце концов я выиграю.

Она отвернулась к доске, но Ник схватил ее за плечи. Она заметила, как его глаза потемнели от злости.

— Черт подери, я все-таки заставлю вас понять, что к этому можно подходить с разных сторон, Линди.

— Да, но только один подход важен сейчас.

Он сжал ее плечи еще сильнее.

— Неужели вы собираетесь всю жизнь оставаться такой вот непреклонной и бескомпромиссной?

Она, вне себя от гнева, пыталась вырваться.

— Бывают моменты, когда нельзя соглашаться на компромисс! Пустите меня!

— Нет, сначала вы должны понять. Не пущу, пока вы не согласитесь, что можно обсудить этот вопрос.

— Вы уже пытались доказать мне свою правоту и не смогли. Пустите!

Вместо этого он притянул ее к себе.

— Не удивительно, что в вашей жизни нет места мужчинам, — сказал он негромко и насмешливо. — Вы можете быть нежной и податливой только с теми существами, которые не представляют угрозы. Вам эти совы для того и нужны, правда? Вам же надо на кого-то излить свою нежность, профессор Мак.

— Черт подери, Ник...

Он не дал ей ответить, его губы завладели ее ртом. Она еще минуту билась в его руках, будто одна из пойманных сов. Они с Ником натолкнулись на стол, потом губка выпала из ее рук, Линди затерялась в облаке белой пыли... и в объятиях Ника Джарретта.

5

На этот раз Ник не был нежен с Линди, но и она целовала его с той страстью, к которой все еще примешивалась злость. Ее пальцы сплелись у него на затылке, его волосы опять поразили ее своей шелковистостью. Она с такой силой прижалась к нему, что он в конце концов уселся на стол. Но как только он вновь обрел равновесие, она очутилась в его объятиях. Его губы не щадили ее, его желание встречалось с ее неутоленным желанием. Это не было похоже на «школьный» поцелуй. О, нет. Стоило Нику прикоснуться к ней, как все, что дремало в Линди столько времени, вырывалось наружу. Все происходило помимо ее воли! Она позволила себе забыться еще на одно восхитительное мгновение в его объятиях, потом еще на одно...

Наконец она сумела оторваться от него и попятилась назад, пока не вжалась в доску. Пошарив рукой, она взяла кусочек мела. Ей надо было взяться за что-то знакомое, это придало бы ей сил.

Ник сидел на краешке стола, глаза его потемнели.

— Линди, ну чего ты испугалась? Что я могу тебе немного понравиться, вместо однозначного презрения, с которым ты хотела бы ко мне относиться?

Линди катала кусочек мела между ладонями, пока они не покрылись белым слоем.

— Я презираю не тебя, а то, что ты делаешь. Может быть, ты лучше всех на свете. Но это не меняет дела. В вопросе о совах ты не прав. На сто процентов. Целиком и полностью не прав!

— Наступит день, когда ты наконец поймешь, что можно добиться гораздо большего, если немного уступить, чуть-чуть пойти навстречу.

Ник встал и подошел к ней вплотную. Она так прижалась к доске, что казалось странным, что ее позвоночник не расплющился о стену.

— Что ты собираешься делать, Джарретт? Целовать меня, пока я не сдамся? Пока что у тебя ничего не вышло.

— Ты же знаешь, что я целовал тебя совсем не поэтому. Между нами есть что-то, не имеющее никакого отношения к этим проклятым совам. И вот этого-то ты испугалась.

Линди не нашлась что ответить. Она не могла оторвать глаз от губ Ника. У него был крупный выразительный рот, щедрый на любые эмоции, будь то усмешка или желание любить.

Она попыталась сконцентрировать внимание на чем-то более нейтральном. Вот, например, подбородок. Но и тут возникала проблема. У него был четко очерченный овал лица, и виднелась пробивающаяся бородка. Линди хотелось, чтобы Ник никогда не брился. Она подозревала, что тогда он отрастил бы очень приличную бороду, густую, роскошную...

— Нет, это уж слишком! — воскликнула она, схватившись за мел. — Ты прекратишь, Джарретт?

Он нахмурился.

— Не беспокойся. Я не собираюсь тебя больше целовать. По крайней мере, сейчас не собираюсь.