Между тем паспортный вопрос меня очень беспокоил. Надо было либо предъявлять испорченный паспорт, либо уезжать из Парижа».

Говорить о своем трудном положении в первые две встречи с Мечниковым девушка не сочла удобным. Но обстоятельства настолько обострились, что нельзя было больше жить в Париже. Лишь сердечное отношение Ольги Николаевны и Ильи Ильича к девушке-революционерке позволило затронуть и эту волнующую тему. Вернемся к рассказу девушки:

«…Я решила в следующий мой визит к Мечниковым посоветоваться с ними. Я рассказала о моих затруднениях и была удивлена и тронута, когда Илья Ильич предложил такой выход:

— Поезжайте пока на месяц в Брюссель, там проще, оставьте мне ваш личный паспорт, я в консульстве все устрою, добуду вам паспорт.

Я указала ему, что надо исправить. Все, что он обещал, все выполнил и помог мне выйти из затруднительного положения, дал возможность вернуться в Россию по истечении срока ссылки.

Встреча с этим благородным человеком и ученым — дорогая страница в моей жизни».

Илья Ильич намечал планы будущих исследований. Какие это были чудесные и захватывающие планы! Мечников, как это можно документально показать, собирался начать борьбу со злокачественными опухолями, этими ужаснейшими недугами, которые преждевременно сводят в могилу миллионы людей. Приведем одну маленькую выдержку из писем Ильи Ильича. Это письмо датировано 7 июля 1906 года. Мечников пишет: «Работа с сифилисом, очевидно, клонится к концу, мне бы очень хотелось приступить к другой теме, а именно: к злокачественным новообразованиям. И вот совершенно неожиданно вчера представился повод поставить первый опыт (первый по возобновлению) в этой области…» Речь шла о прививке саркомы в глаз шимпанзе. Илья Ильич был уверен, что злокачественные опухоли вызываются еще неизвестными человеку микроорганизмами. Он писал: «…Надо надеяться, несмотря на неудачные попытки, сделанные до сих пор, что с разработкой научных методов удастся обнаружить паразитов злокачественных опухолей». В наши дни ученые многих стран, и в первую очередь родины Мечникова, прилагают большие усилия к раскрытию тайн рака и других злокачественных новообразований. Быть может, идеи, высказанные великим русским биологом, помогут им в их трудной работе.

Нобелевский лауреат

В 1908 году пришла неожиданная весть из Стокгольма. Илье Ильичу Мечникову вместе с Эрлихом была присуждена Нобелевская премия за исследования по иммунитету. Нобелевская премия была воспринята Ильей Ильичом как мировое признание его детища — фагоцитарной теории. Доктор Ру узнал об этом в деревне, где он по обыкновению жил в летнее время.

«Шлю Вам поздравления по поводу присуждения Нобелевской премии. Как я рад этому решению, которое ждал годами!

…Мечников был бы великим ученым и без Нобелевской премии, но комиссию заподозрили бы в пристрастии, если бы она не присудила премии Мечникову», — писал Ру.

Илья Ильич готовился к поездке в Стокгольм, где, согласно уставу премии, он должен был прочесть публичную лекцию.

Поездка в Стокгольм превратилась в триумфальное шествие. Празднества в честь Ильи Ильича Мечникова следовали одно за другим.

Мечников по этому поводу иронизировал: «Нобелевская премия, подобно волшебному жезлу, впервые открыла миру значение моих скромных работ».

В Стокгольм к Мечникову непрерывно поступали письма с приглашением приехать в Россию. Новые друзья и товарищи, вернее ученики, в самых сердечных выражениях звали учителя посетить родину. Мечников принял приглашение и выехал в Россию. Большинства старых друзей уже не было на свете.

В Петербурге Мечникова встретили необыкновенно тепло. Приезд Ильи Ильича воспринимался передовой частью русского общества как праздник русской науки. Научные и медицинские общества устраивали торжественные собрания. На одном из них собралось две с половиной тысячи человек. Илью Ильича приветствовал председатель торжественного заседания Иван Петрович Павлов. В своей речи он сказал: «…Мы не можем не гордиться тем, что Илья Ильич Мечников по рождению принадлежит России. И приезд его к нам вполне своевремен. После пережитых внешних и внутренних поражений русской интеллигенции нужна вера в себя и в свои силы. И эту веру она может почерпнуть в сознании, что в лице Ильи Ильича нашли всемирное признание мощь и сила русского ума, спокойного, глубокого и объективного».

Студенты встречали Мечникова на улицах восторженными овациями.

В Институте экспериментальной медицины знатный гость обращает внимание администрации на существенные недостатки учреждения, забывая, что он только гость.

Прошло более двенадцати лет с тех пор, когда в кабинет Ильи Ильича вошла смущенная девушка с просьбой помочь ей учиться в Париже. В Петербурге, в Институте экспериментальной медицины, в числе других своих учеников Илья Ильич встретил свою старую знакомую, теперь доктора медицины Горовиц-Власову.

— А ведь нам с вами по старой дружбе надо еще повидаться и поговорить как следует, — пожимая руку коллеге, сказал Мечников.

Тут же было решено, что Илья Ильич приедет на следующий день и посмотрит ее десятимесячного сына.

Между двумя заседаниями Илья Ильич вместе с Ольгой Николаевной приехал к Горовиц-Власовой.

Похвалив свою ученицу за цветущий вид малютки, Илья Ильич шутливо начал предсказывать ему будущее.

Проводив Илью Ильича и некоторое время наблюдая за ним из окна, Горовиц-Власова была свидетельницей сценки, о которой так рассказывала:

«К Илье Ильичу подошла какая-то бедно одетая женщина и, по-видимому, стала расспрашивать его, как ей пройти на такую-то улицу. Илья Ильич, судя по тому, что он озирался по сторонам, рассматривал сквозь очки название улицы на доске, потирая лоб, и сам хорошенько не знал, но все же не решался оставить старуху в затруднении. Он подошел к соседней улице, посмотрел на ее название, потом к улице наискось и, очевидно, не найдя того, что нужно, энергичным жестом взял под мышку зонтик и направился на соседнюю площадь спрашивать городового. Затем с удовлетворенным видом вернулся к терпеливо ожидавшей его женщине, растолковал ей что-то и лишь тогда пошел своим путем. Может быть, это мелочь, но все же, сколько я ни старалась представить себе в этой сценке на месте Ильи Ильича французских светил науки (princes de la science), немецких тайных советников (geheimrat) и русских чиновных профессоров, ничего не выходило. И мне вспомнился афоризм Бетховена: „Нет более верного признака величия, как доброта“». От всего сердца хочется повторить слова Грубера: „Мечников — больше, чем выдающийся ученый, это чистый и добрый человек, воплощение лучших сторон духа своего народа“».

Из Петербурга Мечников выехал в Москву.

26 мая 1909 года в Большой аудитории Политехнического музея тридцать четыре научных общества Москвы чествовали Мечникова — гордость русской науки. Аудитория была переполнена, торжество прошло с огромным подъемом.

В обстановке гнетущей реакции резко выделялось чествование великого русского ученого, вынужденного работать вне России. Не потому ли усиленные наряды полиции и жандармерии неизменно дежурили у мест, где передовая интеллигенция поднимала на щит опальную русскую науку в лице Мечникова — одного из лучших ее представителей?

У Толстого

Выбрав свободное время, Илья Ильич вместе с Ольгой Николаевной отправился в Ясную Поляну, к Льву Николаевичу Толстому.

«Весна была в полном разгаре, — вспоминала Ольга Николаевна Мечникова, — все кругом цвело и благоухало. У подъезда встретила нас дочь Льва Николаевича. Не успели мы войти в переднюю, как увидели самого Льва Николаевича… Он казался бодрым и крепким; нельзя даже было назвать его стариком, так много внутренней жизни чувствовалось, в нем. После приветствия первыми словами его были: „Между вами есть сходство; это бывает когда люди долго и хорошо живут вместе“».