Для полета в космос искали горячие сердца, быстрый ум, крепкие нервы, несгибаемую волю, стойкость духа, бодрость, жизнерадостность.

Все это заняло несколько недель…

…Открывалась новая, самая интересная страница в моей жизни.

Вернулся я домой в день моего рождения. Валя знала о моем приезде и в духовке испекла именинный пирог, украсила его моими инициалами и цифрой 26. Подумать только — недавно было шестнадцать, и уже двадцать шесть!»

А в двадцать семь он облетел Землю!

Я вспоминаю, как Юрий Гагарин задумчиво рассказывал, что на многочисленных встречах с пионерами одним из первых всегда был вопрос: «Как вы стали космонавтом?» А одна школьница даже уверенно заявила:

— У вас, Юрий Алексеевич, жизнь была не такая, как у других.

И я подумал: нет, не какая-то особенная жизнь была у первого космонавта Земли. Он сам был особенным человеком.

…Вспоминаю рассказ Юрия о полете. Том, первом. Он подробно рассказывал о поведении корабля в невесомости, о работе его систем, о своем самочувствии, о самой невесомости. Но особенно мне запомнился его рассказ о нашей Земле. Он очень красочно говорил, как она выглядит из космоса, неоднократно с удивлением подчеркивая ее малость. Понимаете, ведь он первый из людей посмотрел на нашу Землю со стороны. Первым увидел «колыбель человечества» всю разом!

Когда мы с Андрияном Николаевым восемнадцать суток кружили вокруг нашей планеты на корабле «Союз-9», а потом с Петром Климуком 63 дня работали на «Салюте-4», все мы часто вспоминали Юру и его первые рассказы о Земле.

Да, наша планета удивительно мала! Человечество должно беречь ее! На Земле нет места для войн, и их не должно быть! Мир и дружба между народами — вот будущее процветания человеческой цивилизации!

Юрий Гагарин очень остро ощущал и осознавал это. Он был нашим посланцем мира в различных уголках Земли. Он посетил десятки стран. Миллионы людей видели его, гагаринскую, улыбку и слышали его голос. Он рассказывал об успехах Советской страны, о ее народе, о космосе, о планете Земля, как он ее видел. Первый. Миллионы сердец покорены гагаринской улыбкой, его человеческим обаянием, умом, смелостью и простотой.

Он нес радость людям!

Его знал и знает весь мир.

Я вспоминаю, какое удовлетворение я испытал, когда в далекой Америке, в Музее ракетной и космической техники штата Алабама, что в городе Хантсвилл, я увидел портрет Юрия Гагарина — молодой улыбающийся майор с белым голубем на руках. Эта фотография обошла весь мир.

Для миллионов человеческих сердец он стал идеалом служения своей Родине и всему человечеству. Нынешнее и будущие поколения человечества навсегда сохранят память о нем.

Память о Юрии Гагарине живет в делах, которые он завершил, в делах, которые он не успел завершить, которые продолжают его соратники…

Виталий СЕВАСТЬЯНОВ,

дважды Герой Советского Союза,

летчик-космонавт СССР

Севиль ИАЗИЕВА

Даты под барельефом Севилъ Казиевой, как на обелисках военных лет, поражают мирной неправдоподобностью. Свои двадцать с небольшим она прожила так, словно знала, что ей отпущен недолгий век. «Я делами своими продлю мою жизнь», — строчка из ее стихотворения, ставшая позицией.

Она росла в Закатальоком районе, где облака касаются горных вершин, небо бездонно, а звезды по-южному ярки и крупны.

Севиль любила бывать на плантациях роз, вместе со сверстниками лазила по развалинам старой крепости, в казематах которой отбывали наказание моряки легендарного «Потемкина», часами бродила по лесу, вслушиваясь в шорох деревьев, понятный ей одной.

Но было еще одно место в Закаталах, где часто встречали школьницу Севиль. Типография. Молча стояла она где-нибудь в уголке: слушала стрекотание линотипов, превращающееся в отлитые в металл строки, следила за ловкими руками наборщиков, вылавливающих из кассы нужные буквы, и… мечтала. Когда-то и она будет здесь хозяйкой.

Однажды заговорила. С той поры и подружились маленькая Севиль и старый наборщик Али.

— Ты знаешь, дядя Али, — сказала как-то Севиль будто невзначай, — скоро я получу аттестат зрелости. Возьмешь меня к себе в помощники?

— Почему же не взять, — улыбнулся старый наборщик ее волнению. — Только узнал я недавно, что открылся в Баку то ли полиграфический техникум, то ли училище. Вот бы тебе туда…

— Опять учиться? Я работать хочу, — загорячилась девушка. Потом задумалась: «Посоветуюсь дома».

Семейный совет постановил: учиться. И Севиль поехала в Баку. Поступила.

Юношеская восторженность, красота природы, окружавшая ее с детства, обостренная чувствительность человека, наделенного талантом, выливались в строчки стихов, неуемное желание успеть везде, за все браться, во всем участвовать. Училась она с охотой. Подружилась с однокурсниками и вскоре стала главным человеком в группе, которая полюбила ее за отзывчивость и неиссякаемый интерес к общественным делам.

Но ее увлеченность обязательно должны были делить и другие. Чингиз Фараджев, бывший тогда комсомольским работником и хорошо знавший Севиль, вспоминает, как Севиль агитировала подругу Дилафруз заниматься вместе с ней в драматическом кружке при Доме культуры:

— Но я занимаюсь в спортивной секции, да еще вечерняя школа, — слабо сопротивлялась та.

— Я знаю, ты способная, ты везде успеешь. Стоит тебе один раз побывать в драмкружке, и ты уже не уйдешь оттуда.

Спорить с Севиль было бесполезно. Вскоре Дилафруз играла роль Соны, а Севиль — Периджахан в пьесе С. С. Ахундова.

Но была еще одна памятная всем роль… В зале царила напряженная тишина. Все взоры прикованы к сцене. Балаш пытается уговорить Севиль, просит ее остаться. Но напрасно. Энергичным, решительным шагом направляется она к двери. Балаш преграждает ей дорогу. Вид у него мрачный. Дрожащим голосом он произносит:

— Севиль, куда ты?

Севиль окидывает его усталым, но спокойным и твердым взглядом. Этот взгляд ясно говорит: женщина вышла победительницей из долгой и упорной борьбы.

— На фабрику! Оттуда я пришла, туда и возвращаюсь. Путь к свободе женщины — только в социализме!

Зал взорвался громом аплодисментов. Севиль убежала за кулисы. Аплодисменты не прекращались. Зрители вызывали исполнительницу роли Севиль. Она вышла, слегка поклонилась, смущенно обвела глазами ряды зрителей. Глаза сверкали радостно, лучились светом счастья и благодарности.

Спектакль самодеятельного коллектива трудовых резервов удался на славу. Зрители были довольны всеми исполнителями, особенно Севиль Казиевой, по общему признанию, отлично справившейся со своей ролью — ролью Севиль в одноименной пьесе Д. Джабарлы.

На одной из центральных столичных площадей стоит сегодня памятник «Освобожденная азербайджанка» — женщина яростно сбрасывает с плеч чадру. Люди называют ее Севиль, именем героини пьесы азербайджанского драматурга Дж. Джабарлы, первой нарушившей в 30-е годы вековые адаты. Севиль Казнева хорошо знала, чье имя она носит, и гордилась этим. Ведь есть имена как звания. Уронить нельзя. Можно только сделать знаменем.

В ней постоянно жила готовность отдать все силы ради общего дела, и, когда наступил этот миг, она не замешкалась.

…Декабрь 1959 года. По радио передают сообщение о Пленуме Центрального Комитета КПСС, обсудившем вопросы развития сельского хозяйства. Диктор рассказывает об узбекском хлопкоробе Турсуной Ахуновой, собирающей машиной столько же хлопка, сколько сто человек вручную. В эту ночь Севиль не может уснуть. Утром на стол директора училища ложится заявление, похожее на рапорт: «Зная, что передовая семилетки проходит сегодня через хлопковые поля нашей республики, хочу стать механиком-водителем хлопкоуборочных машин».

Первыми, с кем она поделилась своей идеей, были подруги по училищу — Дилафруз, Наджиба, Солмаз.

— Вот мы слушали, когда по радио рассказывали о Турсуной Ахуновой. А почему у нас нет своих девушек механиков-водителей? Почему у нас не следуют примеру Турсуной? — запальчиво начала Севиль. — У нас в районе, правда, хлопок не растет, но вот скажи ты, Дилафруз, ты сама убирала хлопок у себя в Шамхорском районе, как это, легко? — Севиль не терпелось убедить подруг.