Продуманный коктейль из кантри, ритм-энд-блюза и баллады, удачное сочетание непосредственности музыкантов Элвиса и профессионализма завсегдатаев студий звукозаписи вроде «Джорданерс», — рецепт Стива Шоулса попал в точку, затронув чувствительные струны подростковой аудитории, особенно женской ее части. Вслед за успехом «Отеля, где разбиваются сердца» и альбома «Элвис Пресли» Ар-си-эй познает триумф, намного превосходивший самые дерзкие надежды ее руководства. С весны 1956 года имя Элвиса постоянно присутствует во всех хит-парадах. После относительно скромных результатов «Синих замшевых туфель» и «Money Honey», Пресли вновь занимает почетные места в чартах поп-музыки с песней «I Want You, I Need You, I Love You» («Я хочу тебя, ты нужна мне, я люблю тебя»), а летом торжествует благодаря дублю «Don’t Be Cruel» («Не будь жестокой») и «Hound Dog» («Дворняга»), который останется самой продаваемой «сорока-пяткой» в его карьере. Но это был не предел: успех неизменно повторялся на протяжении длинной серии синглов, многие из которых легко перемахнули за миллион распроданных экземпляров: осенью — «Love Me Tender» («Люби меня нежно»), в начале 1957-го — «Too Much» («Слишком много»), весной того же года — «All Shook Up» («Я потрясен»), летом — «(Let Me Be) Your Teddy Bear» («Позволь мне быть твоим плюшевым мишкой»), осенью — «Jailhouse Rock» («Тюремный рок»)…
Столкнувшись с маниакальным исступлением фанатов, превратившихся в истинных идолопоклонников, Ар-си-эй выпускала пластинки одну за другой, но ей так и не удавалось наполнить ненасытный рынок. С изобретением долгоиграющих пластинок диск в 78 оборотов окончательно отошел в прошлое, ему на смену с неожиданным напором пришли «сорокапятки». Если до конца 1940-х годов главным рынком сбыта синглов были кафе с музыкальными автоматами, резкое увеличение покупательной способности подростков (9 миллиардов долларов в 1957 году, по исследованиям журнала «Ньюсуик») превратило пластинку в массовый продукт индивидуального потребления благодаря проигрывателю, необходимому атрибуту для юного потребителя эры Эйзенхауэра наряду с транзисторным приемником. К «сорокапяткам» из двух песен теперь добавились долгоиграющий альбом и пластинка нового формата, названного ЕР (Extended Play), — из четырех песен, предназначенная для тех, кого еще отпугивала высокая цена пластинок в 33 оборота.
Ар-си-эй с потрясающей легкостью использовала все доступные способы: каждая запись Элвиса выходила одновременно в трех форматах, чтобы вытрясти побольше долларов из миллионов его поклонников. За один сезон 1956 года было выпущено одиннадцать «сорокапяток» (из них семь — в августе), девять пластинок на четыре песни и два альбома; на следующий год ритм почти не замедлился: четыре сингла, семь ЕР и две пластинки в 33 оборота. Вопреки всем ожиданиям эта избыточная продукция не залеживалась — такой невиданный размах принял феномен Пресли. Чтобы в этом убедиться, достаточно одного примера: Ар-си-эй пришлось срочно штамповать «Люби меня нежно», чтобы выполнить 856 327 предварительных заказов, сделанных продавцами пластинок; сингл Ар-си-эй 6604 был распродан в двух миллионах экземпляров благодаря успеху на радио одной его стороны — «Не будь жестокой», а затем столько же поклонников нашлось у другой стороны — «Дворняга», так что всего было продано четыре миллиона экземпляров.
Имея в своем активе пять из пятнадцати величайших хитов 1956 года, Пресли стал просто подарком судьбы для второй по величине студии грамзаписи в Америке. Ар-си-эй-Виктор всегда выдерживала конкуренцию со стороны «Коламбии» в области классической музыки, но в плане эстрады дело обстояло иначе, поскольку там обычно тон задавал филиал телерадиосети Си-би-эс. С приходом Элвиса фирма с собачкой вошла вслед за «Коламбией» в первую тройку высших авторитетов на рынке поп-музыки. Цифры говорят сами за себя: в среднем за день продавалось 30 тысяч «сорокапяток» и 8 тысяч ЕР и пластинок в 33 оборота, так что в 1956 году Элвис Пресли приносил своей фирме доход в каких-то 75 тысяч долларов в день, повысив ее оборот на 20 процентов по сравнению с предыдущим годом.
Эта манна небесная напитала и зарубежные отделения Ар-си-эй, начиная с канадского: восемь из десяти бестселлеров принадлежали Элвису. По ту сторону Рио-Гранде, несмотря на языковой барьер, пластинки Пресли расхватывали с такой быстротой, что конкурирующие фирмы с отчаяния даже стали распускать самые нелепые слухи о нем. Играя на чувствительной сексуальной струне, они намекнули, что Элвис якобы предпочитает «поцеловать трех негритянок, чем одну мексиканку» — достаточно весомый довод, чтобы на краткое время запретить продажу его пластинок в начале 1957 года.
Страсти по Пресли развернулись и в Европе, где Ар-си-эй опиралась на свой филиал в Великобритании, проникнув в хит-парады Старого Света. Только в Англии в 1956 году восемь песен Элвиса попали в десятку лучших, а в день создания его лондонского фан-клуба туда сразу записались пятьсот человек. Параллельно из главных европейских столиц и из Австралии, где Элвис сразу завоевал свою аудиторию, стали поступать первые предложения о гастролях.
Эти исключительные результаты быстро заставили Ар-си-эй забыть о прежних страхах и постараться укрепить связи со своим артистом. Уже в октябре 1956 года был составлен новый контракт в подкрепление прошлогоднего: нельзя было допустить, чтобы Элвиса переманила какая-нибудь конкурирующая фирма. Том Паркер воспользовался этим, чтобы поднять ставки; изначальный протокол, рассчитанный на два года, был заменен договором на пять лет, возобновляемым трижды. Таким образом, сотрудничество между артистом и компанией заключалось на двадцать лет — совершенно неслыханное дело в такой быстро меняющейся области, как песня. Полковник с полным на то основанием мог потирать руки, поскольку он первым, наряду с Элвисом, извлекал выгоду от всплеска продаж продукции Ар-си-эй; менее чем за год отчисления певца уже составили 430 тысяч долларов, из которых Паркер получал свои 25 процентов.
В то время, когда средний индивидуальный доход в США составлял 1800 долларов в год, эти цифры могут показаться невероятными, но серьезность, с какой Элвис относился к своей карьере, соответствовала его популярности. С самого дебюта в «Мемфис Рекординг Сервис» сеансы записи в студии всегда были долгим и утомительным процессом, но после перехода в Ар-си-эй изначальное отсутствие уверенности и подростковая наивность, понятные в его возрасте, превратились в маниакальную дотошность и тщательность. Страстно увлеченный музыкой, осведомленный обо всех новинках благодаря безудержному собиранию пластинок, Элвис приходил в студию прекрасно подготовленным и во время записи добивался только совершенства. Эту требовательность он предъявлял и к себе, и к своим аккомпаниаторам, заставляя их превосходить самих себя и делая запись за записью, пока результат не будет соответствовать его ожиданиям.
Обычно редко бывало, чтобы песня вызревала менее чем за два десятка дублей, при этом огонь, горевший в Элвисе, не угасал. Кстати, его энергия заставляла Стива Шоулса решать задачи технического порядка: ему было крайне трудно добиться равновесия в звучании между голосом певца и его гитарой. В пылу увлечения Элвис рвал струны своего инструмента, часто резал ими пальцы. «Когда сталкиваешься с таким артистом, как Элвис, способным постоянно анализировать свою работу и трудиться с такой неукротимой энергией, лучше понимаешь, чем вызван его успех», — утверждает Шоулс.
Время шло, талант Пресли утверждался, а положение его продюсера становилось шатким. На волне успеха Элвис мог, наконец, применить на практике совет Сэма Филлипса, который тот дал ему перед переходом в Ар-си-эй. «Прежде чем отпустить его, я сказал, чтобы он никому не позволял покушаться на его оригинальность, — вспоминает Филлипс. — Пусть он новичок, Ар-си-эй выложила слишком много денег, чтобы позволить себе диктовать ему, как себя вести».
Сложнее было иметь дело с полковником, который постоянно вмешивался в отношения между артистом и компанией. Шоулс с громадным трудом выторговывал у Паркера периоды звукозаписи: тот предпочитал выступления на сцене. «Я прекрасно знаю о насыщенном графике Элвиса, — писал Шоулс полковнику в 1956 году, — но говорю вам снова: ему просто необходимо вернуться в студию как можно скорее». Кроме того, Паркер настаивал на том, чтобы самому подбирать репертуар своему певцу вместе с Фредди Бинстоком и братьями Абербах, его официальными издателями. Полковнику не было дела до творческих доводов Шоулса, его интересовала только сиюминутная выгода.