Но если бывший солист оркестра Томми Дорсея делал ставку в основном на свой голос и жгучие взгляды, которые он бросал на девочек, падавших к его ногам, Элвис попирал все табу своего времени, совершая весьма откровенные движения. Жертвой его неукротимой энергии становилась гитара: каждый раз, когда он уходил со сцены, обливаясь потом, на ней не хватало двух-трех струн. В отличие от Хэнка Сноу, для которого гитара была средством продемонстрировать свою виртуозность, Элвис относился к своему «Мартину» как к резонатору, которым он задавал ритм своим крикам, обрывая струны на синкопах, как к аксессуару, позволяющему подчеркнуть чувственность его импровизированного танца.
Его непосредственность не подвергалась сомнению, и вечером 13 мая 1955 года он вызвал первую в своей карьере бурю. Второй день подряд он выступал на бейсбольном стадионе Джексонвиля во Флориде, четырнадцать тысяч зрителей пришли на сногсшибательное шоу, которое уже потрясло весь город накануне. Уходя со сцены, опьяненный приемом, оказанным ему морем истеричных девчонок, Элвис неосторожно крикнул: «Жду вас в своей гримерке!» Брякнул просто так и пришел в ужас, увидев, что часть зрительниц поняла его буквально. Охрану смели, на певца в буквальном смысле навалилась целая свора поклонниц, которые рвали на нем одежду, царапали, кусали и целовали одновременно. Полиции пришлось вмешаться, чтобы освободить его и вывезти на патрульной машине: его «кадиллак» стал непригоден к использованию, потому что поклонницы наполовину разобрали его на части, а остальное покрыли признаниями в любви и номерами телефонов.
Этот эпизод не ускользнул от внимания Тома Паркера, который по опыту знал, что Флорида — не самый молодежный и не самый динамичный из сорока восьми американских штатов. Кроме того, он почти ежедневно читал в прессе отзывы журналистов, дивившихся нарождающемуся феномену Пресли: продажи розовых «кадиллаков» возросли, а в школах резко увеличилось количество коков, тщательно уложенных при помощи геля. Полковник понял, что пора переходить в наступление, если он не хочет, чтобы Элвиса увели у него из-под носа, тем более что Боб Нил, не поспевавший за событиями, расшаркивался и перед другими профессионалами.
1 июля с Нилом был заключен предварительный договор, согласно которому «Вечеринка аттракционов» становилась эксклюзивным представителем «Блу Мун Бойз» в отношении концертной деятельности, прерогативы импресарио временно сохранялись за Нилом. По крайней мере внешне, поскольку полковник вовсе не собирался этим ограничиваться.
Оставалось самое сложное. Ему было необходимо привлечь на свою сторону родителей Пресли, ответственных по закону за своего сына до 8 января следующего года, когда ему исполнится двадцать один. Встреча состоялась в начале лета в Мемфисе, в доме 1414 по Гетвелл-роуд (улица Выздоровления), обязанной своим названием больнице для ветеранов войн, куда только что переехали Пресли, — всего через полгода после того, как поселились в домике на Ламар-авеню. Элвис бывал там редко, потому что гастролировал, но его стремление к социальному возвышению проявилось в выборе этого квартала, где жил Сэм Филлипс: всего за год артист поднялся до уровня владельца студии грамзаписи.
Разыгрывая добряка, Том Паркер подкрепил эффект располагающей к себе внешности неодобрительным отзывом о том, как управляют карьерой Элвиса. Вернона он поманил деньгами, дававшими возможность не работать, и гарантировал будущее, обеспеченное его сыном, но самый трудный разговор предстоял с Глэдис. Полковник знал от Элвиса, что его мать тревожится из-за буйств, которые он вызывает против воли; он убедился, что она места себе не находит, когда ее единственный сын каждый день рискует жизнью в дороге. Совсем недавно она упала в обморок, узнав, что новенький розовый «кадиллак» Элвиса загорелся, поскольку тот ехал, забыв снять его с ручного тормоза.
Полковник попытался успокоить Глэдис, пообещав ей очень быстро замедлить темп концертов, а потом предложить Элвису поехать в отпуск к нему в Мэдисон, где он сможет спокойно отдохнуть. Паркер подчеркивал собственное скромное южное происхождение, выдумав себе для такого случая мелодраматичную биографию. Послушать его, так он появился на свет совершенно случайно в Хантингтоне, городке на границе между Западной Виргинией и Кентукки, где его родители были на ярмарке. В десять лет осиротел, его подобрал дядюшка и взял к себе в свой «Большой конный цирк Паркера», а потом уж он сам пробился, поставив номер с шимпанзе и собачками.
Никакая ложь не казалась Паркеру чрезмерной, и он даже добавил к этим зверюшкам ученого слона, но не приобрел симпатии Глэдис, очень сдержанно отнесшейся к этому человеку, который казался ей слишком любезным, чтобы быть до конца честным. Кстати, ей удалось его подловить. Когда полковник, стремясь выставить себя добрым христианином, заговорил о своей религиозности, Глэдис тотчас спросила, к какой церкви он принадлежит, и Паркер запнулся. Миссис Пресли не могла понять, зачем сыну новый агент, когда и Боб Нил прекрасно со всем справляется. Элвис и Вернон были другого мнения, их ослепила пыль, которую Паркер напустил им в глаза.
В последующие недели полковник намеренно держался скромнее, продолжая при этом подходные маневры. Самым ловким из них было использовать Герцога Падуки, чтобы привлечь на свою сторону Глэдис. Однажды вечером, в начале августа, когда она зашла к сыну в гримерку, Элвис представил ее Герцогу, юмористические выступления которого она уже много лет слушала по радио в передаче «Grand Ole Opry». Тот постарался преодолеть ее предубеждение, расхваливая ей достоинства полковника, и Глэдис в конце концов уступила, устав бороться.
Следующим препятствием был Скотти Мур. Паркеру был не по душе гитарист, чьи зрелость и опытность, подкрепленные службой во флоте (он побывал в Корее в начале десятилетия холодной войны), контрастировали с простодушием Элвиса. Скотти ничего не говорил, но молча наблюдал за тем, как полковник пытается всех охмурить. У него даже имелся секрет (законно предположить, что для владельца «Вечеринки аттракционов» он был как кость в горле): когда Мур еще состоял официальным импресарио Пресли, он отправил экземпляр их первой пластинки «Сан» Тому Дискину, правой руке Паркера, который взамен прислал ему письмо с отказом. Этот первый отказ был камешком в огород полковника, который пуще всего ненавидел тайны, если не был их единственным поверенным. «С первого дня стало понятно, что мы с Биллом полковнику не нужны, — рассказывает Мур. — Со временем это становилось все очевиднее. Элвис привык слушать меня, что совершенно не нравилось полковнику, и он сделал все, чтобы разлучить нас».
Верный своей доктрине — разделяй и властвуй, — Паркер подступился к Элвису через посредство Боба Нила, побуждая его расширить круг аккомпаниаторов. 7 августа ознаменовалось официальным вступлением в гастрольный ансамбль ударника Доминика Джозефа Фонтаны, пианиста Флойда Крамера и Джимми Дея, игравшего на стил-гитаре. Все трое уже не раз выступали с «Блу Мун Бойз», в особенности Фонтана: его сотрудничество с Элвисом восходит к первому появлению певца в программе «Louisiana Hayride» осенью 1954 года. Д. Дж. Фонтана, штатный барабанщик этой передачи, обычно работал за занавесом, чтобы не шокировать пуристов стиля кантри, известных своим враждебным отношением к инструменту, тесно связанному с негритянской народной музыкой. Наплевав на эти условности, Элвис, Скотти и Билл потом всегда просили, чтобы Фонтана выходил на сцену с открытым забралом, укрепляя связи между музыкантами, и так играющими чрезвычайно слаженно.
Окончательное вступление в ансамбль трех новых музыкантов подписало смертный приговор «Блу Мун Бойз»: их сценический образ совершенно стушевался, выставив вперед одного Пресли. Прекрасный предлог, чтобы оттеснить на обочину Скотти и Билла, сразу утративших статус напарников, несмотря на свой важный вклад в формирование музыки Элвиса. Раньше каждый из них получал четверть доходов группы, теперь же было решено выплачивать им фиксированный гонорар с каждого концерта. Официально это решение приняли Элвис и Боб Нил, но за их спиной маячила тень Паркера, и хотя эта пилюля была горька, двум товарищам пришлось ее проглотить, потому что так повелевала железная логика.