Участие Херсона в приготовлениях русов к войне с болгарами позволяло Святославу использовать фактор внезапности. Херсониты ничего не сообщили болгарам, когда корабли с пестрым воинством Святослава отплыли из Керченского пролива и, обойдя Крым, направились к устью Дуная. В назначенное время они встретились с ладьями русов, спустившимися по Днепру и двигавшимися обычным маршрутом вдоль Черноморского побережья к устью Дуная. Херсонские рыбаки, промышлявшие в устье Днепра, также молчали о появлении русов. Все это дало Святославу и его людям возможность подойти к берегам Болгарии столь незаметно, что болгары не успели приготовиться к отражению нападения.
Да, Святослав вполне мог собрать 60 тысяч человек и переправить их в Болгарию{365}. Но даже если эта цифра и несколько преувеличена Львом Диаконом, сумма в 15 кентинариев являлась недостаточной для найма армии, способной победить болгар. Возможно, речь шла об авансе?{366} Более вероятно, однако, что переданные через Калокира деньги были подарком от византийского императора русской знати, и подарком весьма значительным. (Если исходить из того, что 12 милиарисиев составляли 1 номисму, то при сложении общей стоимости даров, полученных Ольгой и ее окружением в Константинополе, получится около 2900 милиарисиев. 15 же кентинариев составляет 1 миллион 296 тысяч милиарисиев.) Передача кентинариев русам не была платой за труды, но не была она и простой данью уважения. Посол Никифора Фоки прибыл не вербовать русских наемников, а договариваться с русскими князьями о выступлении против болгар. Это золото должно было возбудить симпатии русов к Калокиру, заставить их воевать с болгарами, вспомнив о своем интересе к болгарским землям, куда, как позднее выразился Святослав, «стекаются все блага: из Греческой земли золото, паволоки, вина и различные плоды, из Чехии и Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы». Ранее я уже касался вопроса о русско-болгарских отношениях в 40-50-е годы X века. Напомню, что враждебными они стали задолго до встречи Калокира со Святославом. Кроме того, обращение Византии к русам – как и визит Ольги в Царьград и участие русских дружин в войнах ромеев с арабами – стало проявлением дружественных отношений, установившихся между двумя странами после заключения мирного договора 944 года.
Рассказав о победе русов над болгарами и осаде Доростола в конце лета – осенью 968 года, Лев Диакон более не упоминает о Болгарии в течение целого года. «Повесть временных лет», никак не проясняя причины появления Святослава на Балканах, сообщает: «Пошел Святослав на Дунай на болгар. И бились обе стороны, одолел Святослав болгар, и взял городов их 80 по Дунаю, и сел княжить там в Переяславце, беря дань с греков». Из этого сообщения, кажется, можно сделать вывод, что Святослав с ходу прошел сквозь всю Болгарию, хотя направление его движения не вполне ясно – придунайские области составляли лишь незначительную часть Болгарии. Непонятно, и почему он начал брать «дань» с византийцев. Уж не идет ли речь о выплате Никифором Фокой русскому князю еще какого-то причитавшегося ему вознаграждения?
Впрочем, не стоит преувеличивать успехи русов на этом этапе военной кампании. Лев Диакон сообщает, что осенью 969 года Никифор Фока отправил в Болгарию посольство, возглавляемое патрикием Никифором Эротиком и епископом Евхаиты Филофеем. Судя по всему, византийские послы застали дела в Болгарии в большом расстройстве. Царь Петр тяжело заболел – несчастный старик был раздавлен известием о поражении и умер в январе 970 года, спустя несколько месяцев после появления в Великом Преславе (столице болгар) патрикия Никифора и епископа Филофея. В ходе переговоров обе стороны беспрестанно напоминали друг другу о том, что они одной веры, болгары молили о помощи против русов, ромеи обещали послать войска. Была даже достигнута договоренность скрепить заключенный союз браком девиц из болгарского царского рода (неясно, кем они приходились Петру – внучками или дочками) с сыновьями покойного императора Романа II – Василием и Константином. Мальчикам было около тринадцати и десяти лет соответственно. Их дед Константин Багрянородный, наверное, переворачивался в гробу – по его мнению, византийский император стоял столь высоко в сравнении со всеми другими государями, что браки представителей Македонской династии с варварами-соседями стали бы унижением для империи. Болгары начали готовить царевен к отправке в Константинополь, по-прежнему не уставая сообщать о своем бедственном положении. Известия, поступавшие из Константинополя, должны были как будто успокаивать Преслав. Никифор Фока снаряжал войско, занимался его обучением, приступил к реформированию конницы – одел всадников в железные доспехи. На башнях городской стены столицы ромеев были расставлены метательные орудия, огромная тяжелая цепь была протянута на огромных столбах через бухту Золотой Рог. Василевс ромеев усиливал оборону своей столицы, которой, в общем-то, никто не угрожал, но в поход «против русов» так и не выступил. Возможно, ему помешали боевые действия против арабов. А возможно, он посчитал, что момент для захвата Болгарии еще не пришел, и решил повременить с оказанием ей «дружественной» помощи. Этого мы уже не узнаем. В любом случае, время у него было – за прошедший год русы не заняли Великий Преслав, находившийся в Северо-Восточной Болгарии, всего в 100 километрах от Доростола, к которому войска Святослава подошли практически сразу после высадки в устье Дуная. Выходит, русы заняли только территорию нынешней Добруджи. Этому положению вовсе не противоречит загадочное сообщение летописца о восьмидесяти городах на Дунае, якобы захваченных Святославом. Просто речь должна идти о восьмидесяти городах в придунайской области Северо-Восточной Болгарии{367}. Но почему их 80? К сожалению, однозначного объяснения у этой фразы нет. Скорее всего, мы имеем дело с каким-то поэтическим, фольклорным способом передачи информации о значительном числе городов, захваченных русами{368}.
Но и приобретение Добруджи явилось крупным успехом. Расположенный здесь город Доростол был важным политическим, военно-административным, торговым и церковным центром Нижнего Подунавья, к тому же резиденцией болгарского патриарха{369}. Овладение Добруджей давало массу торговых преимуществ. Во-первых, через нее проходили оживленные пути между Азией и Юго-Восточными Балканами{370}. Во-вторых, это позволяло, направляясь в Византию, не зависеть от болгар, плохие отношения с которыми отрицательно сказывались на русской торговле.
Но почему Святослав не попробовал продвинуться южнее и занять Преслав? Возможно, потому, что по своим первоначальным целям война Святослава на Балканах была продолжением той антиболгарской политики Игоря и Ольги, о которой Никифор Фока наверняка знал. Византийский император не был настолько наивен, чтобы не понимать того, что русы, заняв земли Болгарии, с которой они враждовали еще в 940-950-е годы, пожелают их оставить себе{371}. Скорее всего, зная об устремлениях русов, он потому-то и пригласил их в Болгарию вместо печенегов, аппетиты которых были непредсказуемы. (Кроме того, печенегов стоило оставить «про запас» и при случае натравить их уже на русов, если они в свою очередь окажутся неуправляемыми.) Возможно, по договоренности между сторонами русы и должны были занять Добруджу, регион, в котором они были заинтересованы. С этой целью Святослав и появился на Балканах. Если все это было действительно так, то вряд ли византийский император разочаровался в выборе союзника. Русы выполнили все условия договора – они не пошли дальше Добруджи, Болгарии было нанесено поражение, но она сохранила видимость независимости. Предложившей болгарам помощь Византии оставалось только «задушить их в дружеских объятиях». Вот уж действительно, можно согласиться с епископом Лиутпрандом, считавшим, что василевс ромеев «лжив, коварен, безжалостен, хитер, как лис, высокомерен, притворно скромен, скуп и алчен»{372}.