Эти робкие высказывания, однако, большинством решительно отвергались. Марий проявлял при этом на советах наибольшую активность и агрессивность. Он рвался в Италию, бурно выражал недовольство всяким промедлением и откладыванием, жаждал отомстить за себя, за дядю и отца, казненного сулланцами, желал поскорее вернуться в Рим — и непременно победителем!

Летом на кораблях Митридата и вместе с пиратами он многократно выходил в море, перехватывал хлебные грузы, шедшие в Италию, и высаживался с отрядом верных людей в районе Брундизия, Тарента и даже на кампанском побережье. Марий принимал на борт своих агентов, высаживал новых, грабил прибрежные имения врагов, брал в плен подвернувшихся аристократов. Распространив слух о своем скором возвращении в Италию с войском, он опять уходил в море. Медлительность сенатской администрации, не обладавшей к тому же необходимыми морскими силами, не давала ей возможности успешно бороться с ним и с пиратами.

Л. Лукулл в качестве консула яростно боролся в сенате за принятие предложения об ассигновании значительных сумм на строительство нового большого флота, о централизации власти в борьбе с пиратами. Но сенатское большинство каждый раз проваливало предложение Л. Лукулла.

Крупные неудачи на востоке заставили Л. Лукулла поторопиться. Сдав дела на руки избранным консулам, совершив согласно обычаю жертвоприношение на Албанской горе, он в начале июля 74 года отплыл из Брундизия с одним легионом пехоты и отрядом конницы (1 200 человек). 10 июля он высадился в Эфесе, соединился с двумя фимбрианскими легионами, а 24 июля прибыл с тремя легионами в Селевкию (Киликия) и соединился с двумя киликийскими легионами. Потратив остальные дни месяца на приведение в порядок местных дел, в начале августа 74 года обратной дорогой через Писидию и Фригию Лукулл двинулся на север — на Митридата. За собой он оставлял очень непрочный тыл. Против сохранявших верность римлянам общин и городов уже действовали три неприятельских полководца — Эвмах, Метрофан и направленный на юг Л. Фаний. Лукуллу, правда, удалось одним своим прибытием в Азию включить в борьбу на стороне римлян Дейотара — тетрарха одного кельтского племени, получившего за это позже титул царя от римского сената (Цицерон очень уважал его за царственную щедрость, благородство и постоянство во взглядах).

Но общее враждебное настроение населения к римлянам вызывало у Лукулла сильнейшую озабоченность. Побуждаемый необходимостью, он повсюду на стоянках и в пути вызывал к себе влиятельных откупщиков и на основании полномочий сената, подчинившего ему в чрезвычайном порядке провинцию Азию, «увещевал их, призывал к умеренности, чем и удерживал от полного отпадения общины, из которых, можно сказать, ни одна не хранила спокойствия» (Плутарх). И во все время марша на север Лукуллу приходилось воевать с собственными воинами, особенно с бывшими фимбрианцами. Последние являлись людьми строптивыми и буйными, привыкшими к заискиваниям начальства, но в то же время храбрыми, выносливыми и обладавшими большим военным опытом. В конце концов Лукуллу удалось сломить дерзость фимбрианцев и навести порядок среди остальных, показав им, что военная служба не забава.

Между тем противники Лукулла, узнав о его возвращении с войском из Киликии, начали передислоцирование своих сил. Четыре армии Митридата продолжали осаждать

Котту в Халкедоне, отчаянно стараясь сломить его сопротивление и открыть выход в Пропонтиду, а оттуда — в Эгейское море. Одновременно под командой М. Мария было сведено четыре армии: две понтийские, две римские численностью в 40 тысяч человек пехоты и 5 200 человек конницы. Марий получил приказ царя, подтвержденный командующим — Марком Барием, выступить навстречу Лукуллу и разбить его или, по крайней мере, задержать. Одновременно одна понтийская армия под начальством Гермократа осадила богатый Кизик. Этот влиятельный город, имевший значительный флот, прекрасную гавань, мощные стены с мраморными башнями и прославленной крепостью, по выражению римского историка Флора, «являлся украшением азиатского берега». Кизик препятствовал прохождению понтийских судов на юг к Геллеспонту и оказывал помощь осажденному Котте, поэтому казалось необходимым быстро взять его.

20 августа, проделав путь в 560 километров, Лукулл прибыл к местечку Отрии (Фригия). До Халкедона оставалось 480 километров, 18 дней пути, 4 дня пути для конного связного. Здесь, у Отрий, со своей армией его ждал Марий. Силы врага были более значительны: в распоряжении Лукулла находилось 30 тысяч пехоты и 2 500 человек конницы[39].

Для решения вопроса, давать ли битву, Лукулл созвал на военный совет своих офицеров — тех, кто от неизвестности вместе с ним шагнул к великой славе завоевателей Азии, кто помогал ему в делах, в результате которых поход Лукулла «занял место среди самых замечательных походов, он сам — среди самых умных и доблестных вождей» (Цицерон). Вот из каких лиц состоял военный совет Лукулла:

1. Аппий Клавдий Пульхр, брат жены Лукулла, будущий тесть старшего сына Помпея и верный его соратник, человек очень храбрый, по мнению Цицерона, корыстолюбивейший из мужей.

2. Л. Мурена, сын Л. Мурены, воевавшего с Митридатом во время Второй Митридатовой войны (83–82 гг.). Позже (63 г.) Цицерон скажет о нем с похвалой: «Л. Мурена в должности легата обнаружил много храбрости, много ума, много трудолюбия; и эта-то его деятельность, утверждаю я далее, окружив его не меньшим обаянием, чем то, каким окружает нас наша деятельность на форуме, открыла ему доступ к консульству».

3. Г. Валерий Триарий. В будущем он станет легатом Помпея.

4. Кв. Воконий. В 66 году он станет претором.

5. Кассий Барба. После великих походов он уйдет в частную жизнь.

6. М. Помпоний, начальник кавалерии Л. Лукулла, родственник Аттика.

7. Кв. Секстилий, в будущем друг Цицерона.

8. М. Фабий Адриан. Подобно Барбе, уйдет в частную жизнь, дружескими отношениями будет связан с Цезарем.

9. Сорнаций — он падет в битве при Зиеле весной 67 года; с ним погибнет более 7 тысяч римлян.

Ответ соратников Лукулла оказался единодушен: дать М. Марию битву. И вот, пылая ненавистью, враги выстроились друг против друга. Вдруг огромный метеорит — размером с бочку! — со страшным шумом упал между двумя войсками. Гадатели с обеих сторон истолковали это явление как знамение богов, не желающих битвы двух войск, родственных по крови. Войска устрашились и потребовали от полководцев отказаться от битвы. Полководцам пришлось подчиниться. Марий тотчас двинулся назад, намереваясь соединиться с Митридатом у Халкедона. Лукулл последовал за ним.

А Котта тоже решил не терять даром времени. Зная о приближении Лукулла, о его намерении дать Марию битву, увидев тревогу в лагере Митридата, он преисполнился великой надежды. Его советчики говорили: «Надо дать битву, не дожидаться прихода Лукулла! Ты победишь, Котта, и не будешь делить с Лукуллом славу победителя Митридата!»

Задуманная Коттой и его советниками операция полностью провалилась, привела к страшной катастрофе: из 20 тысяч войска 16 тысяч погибли или попали в плен, погиб также весь флот.

В середине сентября Лукулл прибыл к стенам Халкедона и расположился лагерем в виду неприятеля.

С первого же дня между сторонами начались стычки. Митридат имел двойное превосходство — его войско, осаждавшее Халкедон, достигало 100 тысяч человек. Он предлагал битву, а Лукулл уклонялся от нее, стараясь победить понтийцев голодом. Конница римлян делала непрерывные успешные набеги на продовольственные транспорты неприятеля и срывала его снабжение.

Собранные по распоряжению полководца из некоторых городов и общин корабли начали успешные операции на море, перехватывая шедшие из Понта хлебные грузы.

Теснимый недостатком продовольствия, Митридат решил снять осаду Халкедона и всеми силами обратиться против Кизика, тщетно осаждаемого Гермократом.

Лукулл, узнав о ночном уходе неприятеля, на рассвете последовал за ним Прибыв к городу своих главных союзников, он расположился у деревни Фракия. Понтийский царь стоял неподалеку, раскинув 10 лагерей (каждый лагерь — для армии в 10 тысяч человек). Корабли его вошли в пролив, отделяющий город от материка. Осада таким образом велась сразу с двух сторон.