— Он услышал достаточно, чтобы понять, что я англичанка.

Бет пожала плечами.

— Ну да. Но он просто осторожен, вот и все. Так как же ты познакомилась с этим могучим шотландцем?

Она кивнула в сторону Дункана, неподвижно лежащего на кровати.

Амелия перевела взгляд на горца и ощутила резкий укол беспокойства. Что, если он не поправится?

— Он похитил меня у моего жениха, — осторожно ответила она.

Синие глаза Бет подозрительно прищурились.

— Так значит, вы любовники, верно?

Амелия видела, что Бет в это не верит. Она просто пыталась вытянуть из нее объяснение происходящему.

— Нет, мы не любовники.

Старик трижды стукнул тростью о пол, как будто требуя, чтобы ему что-то принесли. Бет предостерегающе подняла палец.

— Довольно секретов, девушка, — прошептала она. — Я знаю, кто этот человек, и я знаю, что ты не его возлюбленная.

Амелия изо всех сил стремилась сохранять спокойствие.

— Откуда ты можешь это знать?

Бет указала на круглый щит, все еще пристегнутый к спине Амелии.

— Это щит Мясника. Все знают, что в него инкрустирован камень из оружия его предка.

— Кто его предок? — поинтересовалась Амелия.

— Гиллиан Боевой Топор.

— Гиллиан Боевой Топор, — повторила Амелия имя, отлично известное ей по легендам о Мяснике, который, согласно этим легендам, был потомком знаменитого военачальника. Она сняла щит через голову, чтобы рассмотреть его получше, и коснулась отполированного овального камня в самом центре круга. Он был белоснежным, с извилистыми серыми прожилками.

— Это агат, — пояснила Бет.

— Он очень красивый, — прошептала Амелия.

Бет кивнула.

— Мой муж его заметил, когда выходил за тобой. Потом он увидел рукоять меча на поясе твоего горца. На ней выгравированы крошечные сердечки. Добавь к этому внушительного черного жеребца, с которого он, по твоим словам, свалился, и все сошлось. Он понял, что парень на поляне — это Мясник и что ты пытаешься его спасти.

Пытаешься его спасти…

— Да, — кивнула она. — Я должна спасти ему жизнь.

— Но ты не его возлюбленная, — добавила Бет. — Это я тоже знаю.

— Да откуда ты можешь это знать?

Амелия сама изумилась тому, с каким вызовом она это произнесла.

Бет проницательно прищурилась.

— Потому что его возлюбленная умерла, девушка. И судя по тому, что я слышала, в день ее гибели Мясник похоронил вместе с ней и свое сердце. Во всяком случае, ту его часть, которая была способна любить. А теперь он сражается за свободу Шотландии. Это все, что для него теперь имеет значение. Свобода и справедливость. Кроме того, — продолжала она, бросив быстрый взгляд на спящего в корзине младенца, — ты англичанка. Мясник ни за что не отдал бы сердце английской девушке. Я не хочу тебя обидеть. Просто так обстоят дела.

Амелия откинулась на спинку стула, до глубины души задетая познаниями этой женщины о воине, известном в Шотландии под прозвищем Мясник. Она знала мельчайшие подробности о его происхождении, оружии и даже о горе, которое он носит в своем сердце и которое подталкивает его к сражениям и убийствам.

— Ты говоришь, что он сражается за свободу Шотландии, — заметила Амелия. — Но чего можно добиться с помощью убийств?

Она подумала о своем любимом отце, который пытался вести мирные переговоры с представителями шотландской знати и которому удалось многих из них склонить на свою сторону. Нашлось немало шотландских аристократов, готовых сложить оружие и объединиться с Англией под короной одного монарха.

Бет встала из-за стола.

— Может, выпьешь вина? Я знаю, что отец захочет пропустить глоточек, если услышит, что я говорю о прошлом.

— Спасибо, с удовольствием, — кивнула Амелия.

Бет подошла к шкафу, сняла с полки тяжелый глиняный кувшин и разлила вино в три кубка. Один она отнесла отцу, который принял вино, кивнув дрожащей головой, а с двумя вернулась к столу.

Бет снова села.

— Многие шотландцы верят в то, что вооруженная борьба является единственным способом сохранить нашу свободу, потому как они помнят времена, когда переговоры ни к чему не приводили. Ты слышала о Гленко?

Амелия покачала головой.

— Никогда о нем не слышала.

— Конечно, нет. Высокородным английским леди о таком не рассказывают. Я ведь слышу, как ты разговариваешь, девушка. Ты не посудомойка, сразу видно. Как бы то ни было, это произошло в девяносто втором году, еще до твоего рождения. Ваш король, этот узурпатор Вильгельм Оранский, предъявил шотландским кланам ультиматум с требованием присягнуть на верность английской короне, пригрозив конфискацией земель. Почти все подписали документ, но один из Макдональдов не успел сделать это в срок. Вскоре весь клан уничтожили. Их вывели в метель, на рассвете, и расстреляли. Немногие шотландцы смогли простить англичанам эту несправедливость. А если точнее, они не простили этого Кемпбеллам, потому что это было сделано их руками. А теперь Кемпбеллы поддерживают династию Ганноверов. — Она наклонилась ближе. — Так что вполне естественно, что очень многие шотландцы горят желанием схватиться за меч или мушкет и отстаивать права истинного шотландского монарха.

— Ты говоришь о династии Стюартов, — кивнула Амелия. — Якобиты поэтому подняли мятеж? Из-за того, что произошло в Гленко? Я думала, потому что они хотят посадить на трон католика.

Бет поставила кубок на стол.

— Ах, девушка, все не так просто. За долгие века пролилось очень много шотландской крови — реки и ручьи нашей страны обагрены этой кровью. Нам необходимо сражаться, — пояснила она. — Мы не можем иначе. Наши горцы — гордые и смелые мужчины, воинственность у них в крови, и они не желают ложиться под тирана.

— Короля Георга трудно назвать тираном, — возразила Амелия.

— Зато так легко назвать ваш парламент, — парировала Бет. — О Кромвеле я даже говорить не желаю, — прошептала она, — потому что, если отец услышит в своем доме это имя, он перевернет свой стул и начнет размахивать тростью, а утром убежит вслед за твоим Мясником, чтобы тоже убить парочку-другую красных мундиров.

Амелия взглянула на старого горца, после чего перевела взгляд на Мясника, который за все это время так и не пошевелился.

— Я молю Бога, чтобы к утру он пришел в себя.

— Я тоже, — кивнула Бет. — Потому что, если этого не произойдет, кланы поднимут такое восстание, которое и представить себе невозможно, и ваш драгоценный немецкий король пожалеет о том, что появился на свет.

Амелия сделала глоток вина и задумалась над тем, что только что услышала. Ей было не по себе. Она не слышала об ужасной бойне в Гленко. Ей стало ясно, что подобную информацию отец оставлял при себе.

Разумеется, тем самым он пытался оградить ее от переживаний, ведь в ее мире утонченных и чувствительных юных леди полагалось защищать от ужасов войны.

Она снова подняла усталые глаза на Дункана и подумала, что ей еще очень многое предстоит узнать об этой стране. История и политика оказались гораздо сложнее, чем она могла себе представить, и с каждой минутой все только усложнялось.

— А ты знаешь, кто Мясник на самом деле? — спросила она, наклоняясь к Бет, но не сводя глаз с неподвижной фигуры на кровати.

Ее сильнее, чем когда-либо, интересовали жизнь и воспитание этого человека. Был ли он в Гленко? Есть ли у него родственники? Братья или сестры? Какое у него было детство? Ходил ли он в школу? Умеет ли он читать? Или все, чему он когда-либо учился — это сражаться и убивать?

Никто не знает, откуда он, — покачала головой Бет. — Некоторые утверждают, что он призрак. Но ходят слухи, что вместе с ним сражается один из Макдональдов, который выжил во время бойни в Гленко. Он тогда был совсем ребенком, и мать запихнула его в какой-то сундук, чтобы спрятать от Кемпбеллов. Он выбрался из сундука после того, как все закончилось, и смотрел, как она истекала кровью, лежа в снегу.

Неужели она говорила об Ангусе?

Бет кивнула в сторону отца, который молча пил вино, сидя у огня, и понизила голос: