В середине 1900 года им наконец удалось) издать сборник, включающий письма и отзывы «экономистов» (для того, чтобы всем стали ясны их взгляды) и документы революционных марксистов, в том числе «Протест 17». Сборник назывался «Vademecum» (Путеводитель. — Авт.) для редакции «Рабочего дела».
В большом предисловии Плеханов показал, что взгляды «экономистов» вытекают из неверия в возможность политической пропаганды среди пролетариата, что они смыкаются со взглядами ревизионистов на Западе и являются попыткой сделать из рабочих послушное буржуазии политическое оружие. Резкую отповедь Плеханова вызвало намерение «экономистов» пересмотреть идеи «Коммунистического манифеста». Эклектизм, идейный разброд в рядах «экономистов», отсутствие знания марксизма и нежелание его изучать привели к тому, что люди, называющие себя социал-демократами, мешали развитию социал-демократического рабочего движения. В заключение Плеханов писал: «Нам надо выйти из этого хаотического и позорного положения во что бы то ни стало. Горе партии, терпеливо переносящей подобную путаницу» (1—XII, 42).
Высокую оценку сборнику дал Ленин, приехавший в Швейцарию из ссылки. На месте узнав об условиях, в которых пришлось действовать группе «Освобождение труда», он писал Надежде Константиновне Крупской в августе 1900 года: «Vademecum»— это — вопль, прямо-таки вопль против пошлого экономизма, против «стыда и позора» социал-демократии… И против всяких обвинений, направленных на Плеханова, надо прежде всего решительно установить, что вся суть его брошюры — именно объявление войны «позорным» принципам «кредизма» и «кусковщины», именно принципиальный раскол…»[36]
Впоследствии, в искровский период, Плеханов, продолжая борьбу против «экономизма», напечатал ряд статей, в которых вскрыл ревизионистский характер этого течения. Ленин неоднократно говорил о заслугах Плеханова в борьбе с «экономизмом». В 1907 году, рассказывая о появлении «экономистов» и разоблачая их взгляды, он подчеркивал: «Плеханов объявил этим взглядам войну не на живот, а на смерть (в чем ему помогли русские революционные с.-д.) и расколол на этой почве заграничную организацию РСДРП»[37].
Для того чтобы вести борьбу с «экономистами», необходима была поддержка из России. «Экономисты» все время хвастались, что за ними «российские практики». А между тем письма, приходящие с родины, попадали в руки оппортунистической верхушки «Союза русских социал-демократов за границей», и судить о действительном положении дел было трудно. Нужно было вновь наладить непосредственную связь с местными партийными кругами. В 1899–1900 годах такие связи начинают восстанавливаться.
В октябре 1899 года бежал из ссылки Николай Эрнестович Бауман. Попав в Швейцарию, он близко сошелся с членами группы «Освобождение труда» и по ее рекомендации вошел в «Союз русских социал-демократов за границей».
Плеханов руководил самообразованием Баумана, помогал ему в изучении марксистской литературы. Живой ум Баумана, знание условий революционной деятельности, активная помощь в деятельности группы «Освобождение труда», энтузиазм и веселый нрав делали его любимцем всех «стариков». Особенно привлекало Плеханова непримиримое отношение Баумана к «экономистам». Группа «Освобождение труда» намеревалась послать Баумана своим представителем на предполагавшийся II съезд партии в мае 1900 года в Смоленске. Узнав от Потресова, который приехал за границу, что съезд не состоится, Бауман посоветовался с Плехановым о сроках своей поездки: «Со слов Путмана (Потресова. — Авт.) я вижу, что и Вы не прочь примириться с тем, чтобы дать «ловкому» пропагандисту наслаждаться счастьем еще два месяца. Но мне хотелось бы от Вас лично получить категорическое заявление по этому поводу».
Николай Бауман задержался за границей, потом стал первым агентом «Искры» и уехал в Россию уже в декабре 1901 года.
В конце ноября 1899 года на родину отправилась Вера Засулич. Она запаслась паспортом на имя болгарской подданной Велики Дмитриевны Кировой. В Петербурге ее встретила Анна Михайловна Калмыкова, которая знала ее по встречам в Швейцарии, и тотчас окружила Веру Ивановну заботой и вниманием. А. М. Калмыкова оказала большие услуги партии. Не будучи социал-демократкой, она оказывала материальную помощь группе «Освобождение труда», «Искре» и «Заре», а потом и большевистским изданиям.
В марте 1900 года в Петербург прибыл из ссылки Владимир Ильич Ленин. Засулич встречалась несколько раз с ним и Потресовым. Они обсуждали план издания за границей нелегальной марксистской газеты и вопрос об участии в ней членов группы «Освобождение труда». Вера Ивановна была в восторге от этих планов, от деятельности революционного направления российских социал-демократов во главе с В. И. Лениным. Ей очень хотелось, чтобы и Плеханов так же благожелательно отнесся к идее объединения вокруг газеты всех подлинно революционных сил российского рабочего движения. Но Плеханов некоторое время ошибочно опасался, что молодые социал-демократы в России будут обособляться от группы «Освобождение труда» и пойдут на компромисс с «экономистами», которые к этому времени отстранили плехановскую группу от издательской и практической деятельности «Союза русских социал-демократов за границей».
Вера Засулич в письме из Петербурга старалась рассеять эти опасения: «Что меня беспокоит, так Ваше неудовольствие на Путмана (Потресова. — Авт.) и Петрова (Ленина. — Авт.)… «Неужели они думают» (очевидно, фраза из утерянного письма Плеханова. — Авт.) воевать без Вас? Да наоборот же. Как только начало обрисовываться то большое серьезное предприятие, которое они затевают (то есть нелегальная газета за границей. — Авт.) не для одной войны (с «экономистами», как просил Плеханов. — Авт.), но и для войны, так Вам и написал отчасти сам Путман, отчасти через меня. Его хотят, коли позволите, поставить под флаг группы «Освобождение труда». И далее Засулич говорит, что борьбе с «экономистами», по мнению ее новых друзей, больше поможет издание газеты и журнала за границей. Она добавляет: «Путмана Вы же знаете, а настроение по отношению к Вам Петрова я могу характеризовать таким отрывком из его слов: «Они (бернштейнианцы) теперь ругаются ортодоксами, а я нарочно говорю им, я не только ортодокс, я еще плехановец… Эти Ваши настоящие товарищи, не помышляющие отделять от Вас своего дела, серьезные, прекрасно настроенные люди».
Через короткое время Засулич пришлось срочно уезжать из России — ее выследила полиция. Засулич поехала сначала в Стокгольм. Оттуда она писала Плеханову, что если ее пребывание в Стокгольме нужно для пересылки литературы, то она останется здесь. Но поскольку газета еще только организовывалась, то было решено, что Вера Засулич вернется в Швейцарию, куда должны были приехать Ленин, Мартов и Потресов.
В апреле 1900 года на II съезде «Союза русских социал-демократов за границей» произошел окончательный разрыв между марксистами и оппортунистами. Группа «Освобождение труда» заявила о своем выходе из состава союза, за ней последовали ее сторонники, которые объединились в революционную организацию «Социал-демократ».
Новая заграничная организация просуществовала недолго. От ее имени вышли две листовки, один сборник и второе издание «Манифеста Коммунистической партии». Этой книге суждено было стать важной вехой в истории группы «Освобождение труда», марксизма в России.
В 1898 году исполнилось 50 лет со времени создания этого великого произведения революционного марксизма. Первое плехановское издание 1882 года давно разошлось по России, часть экземпляров осела в архиве департамента полиции в качестве «вещественных доказательств». Выросли новые поколения социал-демократов, которым нужно было знать это основополагающее произведение марксизма. Все это понимал Плеханов. Но он задумал выпустить «Манифест» с новым предисловием, в котором предполагал рассмотреть современное положение революционного движения с точки зрения авторов «Манифеста». Работа потребовала серьезной подготовки, и предисловие разрослось в статью «Первые фазы учения о классовой борьбе». Задачу эту Плеханов так объяснял: «Когда речь зашла об издании «Манифеста», еще только начиналась та, так называемая критика Маркса, которая наделала столько шума во всемирной литературе и которая вращается именно вокруг Манифеста. Издать Манифест в прошлом году — значило издать его, не снабдив дополнением, которого имели право требовать от нас все читатели: подведением итогов критики»(3—V, 299).