Двери большой квартиры Геништы — а жил он здесь же, в Кремле, на территории училища, — были всегда широко открыты. Его жена, Вера Афанасьевна, относилась к юнкерам внимательно, понимая, как нужны иногда этим большим детям тепло и уют. Они играли с сыновьями Николая Ивановича — тринадцатилетним Николаем и маленьким Мишей.

Когда 6 апреля 1903 года группа юнкеров, среди которых был и Егоров, явилась поздравить Николая Ивановича с производством в полковники, никто из них не знал еще, что приказом по Казанскому военному округу за №14 он назначен исполнять обязанности начальника училища. 16 апреля 1904 года Н. И. Геништу утвердили в этой должности, и именно он в 1905 году дал путевку в жизнь будущему Маршалу Советского Союза Александру Ильичу Егорову. Любопытно, что в июле 1914 года, уже в чине генерал-лейтенанта, командуя Александровским военным училищем, Геништа выпустит в лейб-гвардии Семеновский полк подпоручика Михаила Николаевича Тухачевского. Кстати, после Октябрьской революции Н. И. Геништа добровольно перейдет в ряды Красной Армии, став старшим инспектором Главного управления военно-учебных заведений РККА.

Лишь один раз юнкера не поздравили своего учителя и начальника так, как хотели. И было это в день его сорокалетия, 19 января 1905 года. Кровавые события в Петербурге, где 9 января царь расстрелял мирную демонстрацию трудящихся, тяжело повлияли на всех.

Вообще, начавшаяся в ночь на 27 января 1904 года русско-японская война изменила в училище многое. Юнкера следили за сводками фронтовых отчетов и периодически обновляемыми списками погибших в боях, раненых, плененных и получивших боевые награды. Адмирал Макаров и генерал Кондратенко стали самыми популярными героями.

Вместе с тем поражения русской армии на реке Ялуцзян (Ялу), у Цзиньчжоу, сдача Стесселем Порт-Артура, проигрыш Ляоянского и Мукденского сражений не могли не оказать влияния на формирование мировоззрения будущих офицеров. Менялось их отношение к солдатам. Юнкера понимали, что, придя в части, они застанут там совсем иного солдата. И тут им не могли помочь ни «Практические заметки из служебного опыта» П. Карцова, ни очерки военной психологии А. Зыкова, ни какие-нибудь другие книги из обширной библиотеки училища.

События первой русской революции резко изменили и политическое настроение юнкеров. В училище создалось две группы: одна — многочисленная, была проникнута определенными монархическими идеями, другая — небольшая, настроена оппозиционно. К ней примыкал и Александр Егоров. Позже в своей автобиографии он отметит, что с 1904 года разделял взгляды социалистов-революционеров (эсеров)[6].

Основу этой оппозиционной группы составляли юнкера, принятые в училище в 1903 году. Особо выделялся Анатолий Куйбышев, сын кузнецкого, Тобольской губернии, уездного воинского начальника, старший брат Валериана Владимировича Куйбышева. Именно через Анатолия Куйбышева поддерживали связь с юнкерами большевики П. С. Венедиктов, М. А. Трилиссер, Н. Н. Накоряков[7]. При обыске в январе 1906 года у этой группы были найдены работы Ф. Энгельса «От утопии к научной теории», В. Либкнехта «Наши цели», К. Каутского «Программа германской рабочей партии» и «Рабочее движение в середине века», Ф. Лассаля «О сущности конституции» и др., изъяты нелегальные издания «Вперед», «Искра», прокламации, среди них социал-демократические и эсеровские.

После январских событий 1905 года юнкера Быстров, Федоров, Быков и Жданов устроили сбор в пользу «политических преступников». Портупей-юнкеров, принявших в этом участие, понизили или разжаловали в рядовые. В апреле был переведен из старших в младшие портупей-юнкера и Егоров. Лишь заступничество Геништы спасло многих от более суровых наказаний.

Тогда же в апреле 1905 года, по окончании курса, когда юнкера в порядке старшинства разбирали вакансии, Егоров записался в 13‑й лейб-гренадерский Эриванский полк.

Учеба кончилась. Началась служба.

Служба

Послужной список высылался канцелярией училища прямо в часть. В нем значилось, что приказом по военному ведомству Александр Ильич Егоров произведен 22 апреля 1905 года в подпоручики со старшинством с 9 августа 1904 года, т. е. ему, как окончившему юнкерское училище по 1‑му разряду, давалось преимущество в выслуге лет на один год для производства в чин поручика.

Полк стоял на Кавказе, в урочище Манглисс, близ Тифлиса, и в составе Кавказской гренадерской дивизии входил во 2‑й Кавказский армейский корпус.

Через две недели по прибытии в часть Егоров был командирован в Баку. Пролетарский город бастовал. Борьба бакинских рабочих привлекала всеобщее внимание.

Революционное движение в Российской империи ширилось, охватывая все новые и новые губернии и города.

Батальон 13‑го лейб-гренадерского Эриванского полка направили в Баку для патрульной службы и охраны промысловой территории. Какое значение придавалось установлению порядка в городе и на промыслах, можно судить по тому, что с 8 по 10 сентября части бакинского гарнизона инспектировал главнокомандующий войсками округа, генерал от кавалерии, наместник царя на Кавказе, генерал-адъютант граф Воронцов-Дашков. В это же время в Баку вступили прибывшие из Киевского округа полки 2‑й бригады 33‑й пехотной дивизии (131‑й пехотный Тираспольский и 132‑й пехотный Бендерский полки).

Егорова утомляла непрерывность ежедневных нарядов, угнетала напряженность. Все чаще и чаще батальон назначали в конвой, на охрану тюрем, разгон демонстраций, предупредительное патрулирование и т. п. Практически армия находилась в состоянии войны с собственным народом. Высочайшие приказы лишь подтверждали это. 26 декабря начальник Главного штаба телеграфировал во все округа: «Государь император высочайше указать соизволил, что на выстрелы войска обязаны отвечать выстрелами же и сокрушать малейшее поползновение вооруженного сопротивления». 4 января 1906 года Воронцов запретил всевозможные отпуска «ввиду особых условий службы в настоящее время и общего положения дел в крае».

Стачечное движение распространилось на все крупные города. В октябрьские дни 1905 года забастовали железнодорожники. Крестьянские выступления охватили горные и окраинные районы: Рачу, Лечхумы, Сванетию, Хевсуретию, Тианенский, Борчалинский и Ахалцихский уезды. Всюду свирепствовали карательные отряды.

Официальная пресса превозносила армию за ее верность присяге, царю и отечеству. В редакционной статье «Солдат и политика» газеты «Новое время» №10648 за 1905 год проповедовалась аполитичность армии, подчеркивалась мысль, что исполнение приказов есть гарантия силы в борьбе с хаосом и образец служения родине и народу. «Пришла пора доказать, что вас не зря растили и воспитывали на народные деньги, — обращалась газета к офицерам и солдатам. — Армия — оплот власти».

В приказе по округу Воронцов-Дашков подчеркнул ответственность офицеров за поведение солдат. Егоров эту ответственность понимал. И не только за солдат, но и за все, в чем вольно или невольно принимал участие: поход в горы осенью 1905 года против восставших крестьян, «содействие гражданским властям» в Тифлисе, командировка зимой и летом 1906 года в Гори и дальше для подавления «мятежа», в 1907, 1908, 1909 и 1910 годах гарнизонная служба в Тифлисе, Ахалкалаке и Ахалцихе, охрана линии закавказских железных дорог и т. д. и т. п.

Молодой поручик (очередное производство последовало 10 ноября 1908 года) преклонялся перед лейтенантом Шмидтом, возглавившим восстание моряков Черноморского флота, в то время как его собственная служба была отмечена первым орденом — орденом Св. Станислава 3‑й степени. Девиз ордена «награждая поощряет» убедительно подчеркивал, что между революционными мечтами и действительностью — дистанция огромная. Все это служило основанием для постоянного недовольства собой.

Одна была радость в Тифлисе — Варенька. Училась она еще в пятом классе гимназии, и многие из сослуживцев удивлялись, что ему, офицеру, за интерес проводить время с этой маленькой, застенчивой девочкой, у которой, по их мнению, только и было, что большие красивые косы. Родители Вари, поначалу очень недовольные столь частыми визитами поручика, видя его привязанность и преданность, смягчились. Они поняли, что Александр искал у них то, чего был лишен, — семейного очага и душевного тепла близких людей. Три года каждую свободную минуту проводил он у Васильевых, а весной 1911 года сыграли свадьбу, хотя Илья Федорович Егоров и не дал своего родительского благословения, поскольку невеста ему представлена не была.