«Чем больше изучаю историю Церкви — сказал он мне тогда — тем больше убеждаюсь в христианской истине. После тридцати лет исследований и размышлений могу так просто заявить, что не хватает мне веры в то, что Иисус является Христом: вижу Его действующего в изменяющихся колеях истории».
Очевидно, являлось для него то, что Бог «играет» с людьми (или «улыбается им», если процитировать псалом). Играет, в смысле «кажется, хочет давать свет, используя перегоревшие лампочки», а также развлекается упрощая наши схемы, мешая нашим планам, ведущим к неожиданным результатам, часто вообще отличающимся от наших намерений.
Дон Франко знал великое множество анекдотов на тему тайных парадоксов истории.
Один из примеров, который он любил рассказывать, относится к Родригу Боргии, католонца, ставшего папой и принявшего имя Александр VI, общеизвестного по распутной жизни и для многих, в будущем, образ заблуждения Церкви, более влюбленного в артистов, чем святых, больше в языческих идолов, чем в пророка из Назарета.
Однако — это является таинственной «шуткой» провидения — именно из-за скандальных романов этого папы, начался посев католической информации. Еще будучи кардиналом, Родриго Боргия имел любовницу по имени Юлия Фарнас с прозвищем «красотка». Юлия использовала роман с могущественным кардиналом, чтобы позаботиться о карьере своего брата Александра, которому Боргия покровительствовал. Став же папой (благодаря подкупленным выборам и симониатским действиям) назначил Александра кардиналом.
Александру не были чужды обычаи тех времен, уже, будучи сановником церкви, у него родилось четыре сына от римской дамы. Однако нужно подчеркнуть (не только для оправдания, но и для разъяснения), что в это время титул кардинала не всегда был связан с рукоположением, это был только титул почестей, который давался светским вельможам и даже детям. Итак, кардинал и «целомудренная чистота» не всегда были связаны между собой.
В случае Александра Фарнеса кардинальский сан в какой-то момент слился с рукоположением епископа, и с этого момента в его жизни произошли радикальные и все углубляющиеся изменения. Когда в 1534 году он был избран папой, принял имя Павел III. Помимо огромных трудностей на протяжении многих лет стремился к одной цели: собрать всеобщий Собор, который реформировал бы Церковь и дал отпор протестантскому перевороту.
После многих неудач, только 15 декабря 1545 года в Триденто — маленьком альпийском городе, выбранным только потому, что являлся границей между латинизмом и германизмом — состоялся Собор, который стал решающим событием в судьбе католической Церкви.
В связи с выше сказанным, Молинари комментирует: "Павел III до этого Александр Фарнес, был подходящим человеком в подходящее время, папой, в котором отчаянно нуждалось христианство. Но мы не имели бы его, если бы сестра Александра через спальню не покорила бы сердце Боргии. Как не усматривать в этом таинственный и иронизирующий перст «шутящего» Бога?
Вся история Церкви — добавил историк — полна такого рода «шуток». Даже люди, чья общественная активность имела плоды в делах религии, были ужасными в личной жизни.
Достаточно двух примеров: император Константин, который из Церкви сделал нового покровителя истории, характеризовался великим голодом власти, толкнувшего его к убийству даже своих близких родственников. Подобен ему другой император, Карл Великий, чья деятельность принесла Церкви позитивные и прочные плоды, с хладнокровием приказал убить тысячу саксонских заключенных.
Дон Франко заявляет: «Это Бог, который „улыбается“ не щадя свою Церковь в проблемах и трудностях, однако одаривает ее в это время соответствующими средствами для их решения. Итак, после периода железного феодализма, который казалось, парализовал христианство, появляются святые Франциск и Доминик, чтобы дать начало движениям, напоминающим Церкви об ее обязанностях: бедности, смирении и богословском размышлении. Затем в XVI веке, когда уже казалось, что христианство вообще распадается, возле Лютера и Кальвина появляется движение наблюдателей, а потом целые богатства новых орденов, чья формула была иной, чем до сих пор, монашеская жизнь стала ответом на тяжелое время. „Регулярный орден“ (обозначает тех, кому устав приказывал также пастырскую активность), начиная с иезуитов и кончая барнабитами, камилянами, бонифратарами и многими другими, были успешными инструментами реформ и обновления. Но XIX век, характеризующийся резким кризисом религиозных общин, разве не был одновременно веком, где в одной Италии стали существовать 183 новых женских ордена, каждый из которых был ответом на актуальную конкретную нужду?»
Для дона Франко, таинственность, которую он видел в омутах истории (и каждый раз больше подтверждал это своей верой), одновременно содержала возможность обновления Церкви через новые способы противодействия проблемам. Благодаря «включению внутренних систем защиты, увлечению производства таких антител, как бы непредвиденно использовать множество мужчин и женщин, способных защищаться перед опасностью и одновременно способных служить в свое время соответствующим примером христианской жизни».
То же самое он заметил о своем времени, о котором говорил, что оно является «весенней вспышкой новых движений после Собора».
Однако этот историк, далекий от триумфализма и уделяющий много внимания диалогам с верующими, колебался, даже с этой точки зрения, подчеркнуть разницу между целями Церкви и «мира». По мнению некоторых исторических разработок, перипетии христианства, особенно католицизма, должны свидетельствовать о постоянном декадентстве, об уходе первоначальных идеалов, которые нельзя задержать. Дон Франко показывал другую действительность последних веков: «Именно, начиная с Тридента, история доказывает непрерывно возрастающий престиж папства. Всех пап нашего века считаю достойными находиться среди святых, и наоборот, причины обнаруживающие падение культуры нужно усматривать в отрыве от Церкви: культура, которая в XVIII и XIX веках начиналась с великих обещаний и надежд, закончилась самоубийственными войнами, резней, а в конце наркотиками и серьезным кризисом нравственности».
ПРИМЕЧАНИЯ
Сторонник, энтузиаст, сочувствующий Третьему Миру.
«Церковь является чистой и одновременно распутной»
Испанские авантюристы, отправлявшиеся в Америку после ее открытия для завоевания новых земель.
Автор использует слово «экстремизм», мы используем термин «истребление» — прим. ред.
«Il nostro Tempo» — «Наше время». «Il Messagero» — «Вестник».
в католической церкви, акт причисления к числу блаженных, совершаемых Римским Папой.
В испанском обществе прочно сложилось мнение, что евреи, которые отреклись от своей веры, сделали это под страхом или думали о своей выгоде. После принятия христианства, им принадлежали те же самые права, что и всем христианам, хотя бы теоретически, но тайно исповедовали свою веру иудаизм, подвергались ограничениям в законе. Евреи, принявшие христианство с этой целью не пользовались уважением в обществе, их даже осыпали оскорблениями, говоря «marranos». что означает свинья.
Фома Торквемада — 1420-98, испанский священник, доминиканец. С 1483 великий инквизитор, организатор инквизиции.