Великий князь постоянно пребывал в радостном, приподнятом настроении, в отлучке писал жене письма, полные нежности и заботы о детях. Однако "секира уже лежала при древе". В сентябре 1533 г., во время традиционной осенней поездки по подмосковным монастырям, Василий III занемог и после нескольких недель болезни скончался в ночь с 3 на 4 декабря.
Привыкнув полагаться не столько на учреждения, сколько на людей, в преданности которых он был уверен, Василий III незадолго до кончины создал своего рода опекунский совет, призванный защищать интересы наследника — 3-летнего царевича Ивана. По мнению историка Р. Г. Скрынникова, в составе этого совета было семь человек: младший брат Василия III удельный князь Андрей Старицкий, бояре М. Юрьев, М. Воронцов, М. Глинский, М. Тучков; одним из первых великий князь ввел в опекунский совет Василия Немого; тот убедил великого князя довериться и его младшему брату, князю Ивану Шуйскому (57, 9).
Семь душеприказчиков Василия III вскоре вступили в острый конфликт и с Боярской думой, раздраженной их особым положением, и с матерью наследника, Еленой Глинской. Перипетии этой борьбы не имеют прямого отношения к теме нашей книги. Заметим лишь, что властолюбивая Елена Глинская с помощью своего фаворита князя Ивана Овчины-Оболенского сумела избавиться от наиболее влиятельных опекунов: Михаил Глинский и Андрей Старицкий погибли в московской тюрьме.
Братья Шуйские, а также Юрьев и Тучков пошли на компромисс с Еленой Глинской и, признав ее правительницей, сохранили видное положение при дворе. Впрочем, в последние полтора года правления Елены оба они оказались не у дел.
С кончиной Елены Глинской 3 апреля 1538 г. боярская распря вспыхнула с новой силой. Сейчас уже невозможно установить, что крылось за этой враждой: споры по важным вопросам жизни страны, отстаивание собственной "правды" или обычное уязвленное самолюбие. Как бы там ни было, Шуйским приходилось "бить, чтобы не быть битыми". Василий Немой вел борьбу со своей обычной основательностью — и неизменно побеждал. Одного за другим он отправлял недругов в темницу, в ссылку, а то и в "лучший мир".
Старый воевода не устоял против "беса тщеславия". Почувствовав себя хозяином положения, он решил породниться с великокняжеским домом и 6 июня 1538 г. женился на двоюродной сестре Ивана IV княжне Анастасии Петровне. Она была дочерью крещеного татарского "царевича" Петра — зятя Ивана III (54, 509). Вслед за этим он перебрался жить в опустевший дом князя Андрея Старицкого (57, 16).
Но недолго суждено было Шуйскому жить в чужом терему, наслаждаться славой всесильного опекуна малолетнего государя. Вскоре он заболел и скончался в ноябре 1538 г., не оставив мужского потомства.
* * *
Биография Василия Немого может служить своего рода мерилом для дел и заслуг других Шуйских, известных в XVI столетии.
Младший брат Василия, князь Иван Васильевич Шуйский, шел по жизни тем же путем. Впрочем, как личность он был мельче Василия Немого и потому не снискал его известности и чинов. В первой трети XVI в. он был псковским наместником, воеводой во многих походах. В середине 30-х гг. вслед за старшим братом Иван приближается к самому трону, участвует в дворцовой распре, проявляя при этом куда больше жестокости и злобы, чем Василий. После кончины старшего брата Иван стал наследником его могущества. В придворной борьбе он знал взлеты и падения, в минуту опасности действовал смело и дерзко. Судьба была благосклонна к Ивану: он умер в собственной постели 14 мая 1542 г.
Видное место среди московской знати той эпохи занимали троюродные братья Василия Немого — Иван Михайлович Шуйский по прозвищу Плетень и его младший брат Андрей Михайлович, носивший прозвище Честокол. Оба они еще в молодости, в 1528 г., попали в опалу из-за своего намерения перейти на службу к брату Василия III — удельному князю Юрию Дмитровскому. Однако отец Грозного был благоразумен. Братья Шуйские вскоре были отпущены "на поруки" своих доброхотов и сородичей (36, 315). Они не раз ходили воеводами на южную и юго-восточную границу, но несколько лет спустя вновь угодили за решетку по неизвестной нам причине. Братья вышли на свободу лишь после смерти Василия III.
После кончины Елены Глинской Плетень и Честокол благодаря высокому положению Василия Немого быстро "пошли в гору". Впрочем, судьбы братьев сложились по-разному — в соответствии с характером каждого. Иван Плетень был смелым и удачливым воеводой. Война, походная жизнь были его стихией. В 1535–1547 гг. он почти непрерывно находился в войсках: в 1540 г. командовал ратью, посланной в Ливонию, в 1542 г. сторожил степную границу, в 1544 г. был первым воеводой в войне с казанскими татарами.
Зная Ивана Шуйского как далекого от дворцовых интриг боевого командира, Иван IV не питал к нему вражды. После венчания на царство в 1547 г. он дал воеводе высокое придворное звание дворецкого (54, 512). В этом качестве он стал являться на приемах послов и различных торжествах. Однако военное поприще по-прежнему было для Ивана любимым занятием. Он участвовал во многих походах главным действующим лицом — первым воеводой большого полка. Умер Иван Плетень в 1559 г., не дожив до страшных лет опричнины.
Другой брат, Андрей Честокол, был более склонен к участию в дворцовой борьбе. За эту склонность он угодил в темницу не только при Василии III, но и при Елене Глинской. После ее кончины он вышел на свободу и был послан родичами на ответственную службу — наместником во Псков. В этой должности он проявил такое непомерное корыстолюбие, что вскоре был отозван в Москву (54, 507).
После кончины Ивана Васильевича Шуйского Андрей Честокол попытался занять его место у трона. Однако он не сумел овладеть положением и решил "уйти в тень". Но в политической игре XVI столетия обычной платой за поражение была жизнь. В конце 1543 г. 13-летний Иван IV— несомненно, подученный своими наставниками из числа врагов Шуйских — приказал схватить князя Андрея и казнить без суда. Роль палачей Иван IV поручил дворцовым псарям. Тело убитого ими князя Андрея было отвезено в Суздаль и погребено там на родовом кладбище Шуйских (63, 177).
Следующее поколение Шуйских также состояло преимущественно из мужественных воевод. Одним из них был сын казненного Андрея Шуйского — Иван. Спасаясь от гнева царя и мести ненавидевших его отца бояр, Иван — тогда еще ребенок — должен был бежать из Москвы. По семейному преданию Шуйских, сохраненному одним из летописцев, Ивана спасла преданность слуги-воспитателя ("дядьки"). Он тайно увез отрока на Белоозеро. Там они оба скрывались, добывая пропитание крестьянским трудом. Впоследствии дядька бросился в ноги царю, когда тот был на богомолье в Троице-Сергиевом монастыре, и вымолил прощение для своего воспитанника (63, 243).
Не станем разрушать сомнением поэтическую прелесть этой истории. Как бы там ни было, сын опального боярина был взят на царскую службу и занялся привычным для Шуйских воинским ремеслом. Известно, что в 1558 г. он был воеводой в полках, стоявших в Дедилове, на Оке. В последующие годы его постоянно можно встретить среди воевод, действовавших на ливонском фронте.
Известный историк С. Б. Веселовский отметил парадоксальный факт: несмотря на то что Шуйские принадлежали к высшей аристократии, что один из них стал самой первой жертвой государевых псарей-палачей, они даже в самые мрачные годы опричнины "пользовались исключительной благосклонностью царя" (31, 161). Словно насытившись казнью Андрея Шуйского, Иван IV за все свое кровавое царствование не тронул ни одного представителя этого рода.
В разгар опричнины Иван Шуйский получил чин боярина и продолжал исправлять ответственные военные службы. Смерть нашла отважного Ивана Шуйского — отца будущего "боярского царя" Василия Шуйского — на поле брани, под стенами Ревеля в 1573 г. (63, 243).
Петр Иванович Шуйский, племянник Василия Немого, в молодости также оказался вовлеченным в придворную борьбу. Однако уже с 1539 г. он выступает и на воинском поприще. Участник знаменитого похода на Казань в 1552 г., он был поставлен одним из пяти "государевых воевод" в только что построенном Свияжске и пробыл там до 1558 г., когда был отозван и послан на Ливонскую войну. Там он отличился при взятии крепости Вильян (современный город Вильянди в Эстонии). Один из летописцев XVI столетия сообщил об этом деянии Шуйского в таких словах: "Лета 1559-го. Того же лета воеводы князь Иван Федорович Мстиславский да князь Петр Шуйский с товарищами ливонский город Вильян взяли и старого магистра в нем взяли и к великому князю прислали" (63, 228). Шуйский успешно действовал и при взятии Дерпта, а затем при обороне его от наседавших немцев. На протяжении пяти первых лет Ливонской войны — а это был период успехов русского оружия — Шуйский постоянно находился в центре событий.