Уж не призывает ли он к революции? Ни в коем случае! Робеспьер — за строгое соблюдение законов. Он восхваляет Людовика XVI и Неккера, которые могут осчастливить народ. Он, правда, при этом горячо сочувствует бедствиям народа, страдающего от злоупотреблений местных властей.
Конечно, теперь это уже не примерный ученик, не послушный воспитанник церкви, не осторожный адвокат, не верный церковный судья. Он преобразился в политического деятеля, который смело и искусно делает свою политику, несмотря на отсутствие опыта. Максимилиан обнаруживает, наконец, врожденную страсть к общественной деятельности. Вернее, пожалуй, это не столько страсть, сколько хладнокровный расчет. Он трезво сознает свое положение: от властей ему нечего ждать поддержки, от дворян и церкви тоже. Нельзя рассчитывать и на богатую буржуазию. В мире сильных Арраса его корабли сожжены. Опираться придется даже не на третье сословие в целом, а на его хотя и низший, зато самый многочисленный слой, на тех, кого он называет «народ»! Этот политический расчет вполне совпадает с его убеждениями, которые он годами если не скрывал, то высказывал осторожно. Теперь, провозглашая их открыто, конкретно, искренне, он может рассчитывать, что подъем третьего сословия будет его собственным, личным подъемом. Он пускает в ход все свои силы и способности. Ведь альтернативой избранию будет только обращение в небытие. В Аррасе карьера кончена, а с его новой репутацией и в другом месте начинать заново не только трудно, но просто невозможно.
Максимилиан бросается в азартную игру избирательной кампании в Генеральные Штаты. Это было нечто хаотическое и запутанное, как и само положение французского королевства. Выборы многостепенные, и надо выдержать испытание нескольких этапов борьбы. Здесь таится главная трудность, но здесь есть и преимущества для кандидата с туманными шансами на успех. Вот когда Максимилиану помогает его самоуверенность, органически присущая ему убежденность в своей правоте, которую он тем самым внушает и другим.
У него много сильных врагов и соперников; фактически все так называемые нотабли Арраса и провинции д'Артуа. Возглавляют их председатель совета д'Артуа Бриуа де Бомец, его непосредственный соперник — адвокат Демазьер. Порывают с ним и недавно столь любезные коллеги из академии Арраса. Дюбуа де Фассо, с которым Робеспьер сблизился в обществе «Розати», теперь один из его недругов. Среди избирателей третьего сословия распространяется анонимный листок, призывающий опасаться Робеспьера, этого «горлопана», «озлобленного сутягу», «желчного ненавистника».
23 марта в церкви коллежа Арраса собираются ремесленники, торговцы, землевладельцы, адвокаты, небогатые рантье; всего 500 мелких буржуа для назначения выборщиков. Мэр Арраса барон Экс пытается навязать им кандидатуру Демазьера. Друзья Робеспьера, однако, не остаются пассивными и освистывают барона, действующего по поручению графа Пизегюра. Атмосфера явно не благоприятствует дворянам. Робеспьер вошел в число 12 выборщиков. Первый этап пройден, но битва еще только начинается.
У Максимилиана почти нет союзников среди влиятельных людей, если не считать метра Бюиссара и еще нескольких человек. Масса хлопот побуждает Робеспьера привлечь даже своих родственников, сестру, теток, вернувшегося из Парижа после окончания учебы младшего брата Огюста. Но главная его опора — бедняки, которым трудно оторваться от работы ради непривычных заседаний. Максимилиан встречается с делегатами корпорации мелких ремесленников и редактирует их наказ, побуждает смело высказывать свои требования. Конечно, растет ненависть властей, Робеспьеру угрожают, и друзья советуют быть осторожнее, чем он решительно пренебрегает. При обсуждении общего наказа третьего сословия он выдвигает самые смелые требования, решительнее всех разоблачает злоупотребления. Робеспьер бесповоротно выбрал свой лагерь, понимая, что нерешительные колебания могут лишить его небывалого и решающего шанса вступить в новую, большую жизнь.
20 апреля начинаются выборы депутатов. Теперь на карту поставлено все. Идет голосование по двум кандидатурам: Робеспьера и финансового инспектора Вэйяна. Последний и побеждает… Но Робеспьер не сдается. Ему надо победить любой ценой, и он встречается с Шарлем Ламетом, влиятельным депутатом дворян д'Артуа, который хочет иметь своих людей среди будущих депутатов третьего сословия. Что обещает ему Робеспьер за поддержку? Неизвестно, а для Робеспьера сейчас это и не важно, ибо нужны голоса крестьян. И вот 26 апреля наступает последний, решающий этап. Друзья Робеспьера раздают 400 отпечатанных приглашений с его именем. Кандидат произносит речь, горячо защищая требования земледельцев, страдающих от многочисленных налогов. Они резко настроены против призыва их сыновей на военную службу, и Робеспьер направляет сюда весь свой огонь. Возможно, это и была самая главная речь из всех других более знаменитых тысяч его будущих речей, хотя ее текст история не сохранит. Но она приносит ему победу и открывает путь к великому будущему. «Я был мишенью всех могучих сил, яростно объединившихся против меня, угрожавших мне уголовным процессом, — напишет он в 1792 году. — Но народ защитил меня от преследования, чтобы провести в Национальное собрание». Итак, Максимилиан Робеспьер — один из депутатов Генеральных Штатов. 2 мая 1789 года он вместе с остальными удостоен приема у короля. Впрочем, Людовик XVI подчеркнуто доверительно принимает духовных лиц, с почетом — дворян и нарочито небрежно — депутатов третьего сословия, которым позволено лишь быстро пройти через королевские покои. 4 мая он участвует в торжественной процессии, направляющейся на богослужение по случаю начала заседаний Генеральных Штатов.
Робеспьер, как и все депутаты третьего сословия, одет в скромную черную одежду, предписанную королем специально для того, чтобы внушить представителям народа идею непоколебимости старого сословного деления общества. Существует множество описаний этого знаменательного шествия, в котором еще никто ничем не проявил себя и все вместе представляли, казалось бы, безликую массу. Но это не так, ибо при внимательном взгляде и знании исторической обстановки уже в тот день среди депутатов разные люди выделялись своей репутацией, поведением, чертами внешности и манерами. Томас Карлейль, автор если не самой достоверной, то, во всяком случае, очень яркой истории Французской революции, описывая процессию депутатов и давая им характеристики, писал: «Но если Мирабо — величайший, то кто же из этих шестисот самый незначительный? Не этот ли небольшой, невзрачный человек, лет под тридцать?.. Он сын адвоката; отец его был основателем масонских лож…» Максимилиан и сам состоял членом одной из масонских лож, что помогло, кстати, его успеху на выборах. Но «незначительным» он не был даже тогда, на фоне его последующей грандиозной карьеры. Энергия, целеустремленность, непоколебимая вера в себя, проявленные им на тяжелом пути в Генеральные Штаты, уже сами по себе свидетельствовали о его незаурядности. И он вовсе не считал, что уже достиг своей цели. Как никто другой, сознавал, что его миссия только начинается, что он сделает все для ее выполнения в точном соответствии со своими убеждениями. В одном из своих писем в эти дни он напишет как о само собой разумеющемся деле, что ему предстоит «решать судьбу нации!».
Но как? В интересах третьего сословия! Впрочем, этот термин, как напоминающий «былое рабство», Робеспьер и его коллеги уже не признают, называя себя представителями Коммун, то есть общин граждан. Он преисполнен также решимости лишить аристократов права «творить несправедливости». Но, как и все депутаты, он хочет только улучшить королевскую власть. Робеспьер еще не понимает, что король лишь первый из аристократов, которых он ненавидит.
Впрочем, они платят ему той же монетой, хотя Робеспьер еще не произнес ни слова в зале Меню плезир. Дело в том, что провинцию д'Артуа представляют и привилегированные, в том числе его уже старый враг де Бомец (кстати, он двоюродный брат Бюиссара, союзника Робеспьера). Они-то и переносят в Версаль репутацию, которую Максимилиан уже приобрел в Аррасе. Еще в номере за 1 мая 1789 года «Афиш д'Артуа» в статье нотариуса Арраса, редактирующего этот листок, дается характеристика депутатов от провинции. В статье оцениваются разные «лошадки из конюшни д'Артуа». Робеспьер — это «бешеная, злая лошадка, заносчивая, не знающая удержу, не слушающая узды, упрямая как осел, осмеливающаяся кусаться только сзади, но боящаяся кнута».