Ни король, ни его магнаты не участвовали в подготовке нового самозванца. Меховецкому помогали лишь местные урядники — пан Зенович и пан Рагоза. Ни царского одеяния, ни денег, ни охраны у самозванца не было. Опасаясь навлечь на себя гнев короля, Зенович, кое-как снарядив «царя», быстро выпроводил его в пределы России. Свершилось это 23 мая 1607 года. В своих манифестах к населению Лжедмитрий II упоминал, что в Стародуб он пришел во двенадцатую неделю. Иначе говоря, его литовские похождения (в роли претендента на престол) продолжались три месяца. Значит, «вызнали» его в конце февраля 1607 года. А сподвижник Болотникова «царевич Петр» ездил в Белоруссию для переговоров с паном Зеновичем в декабре 1606 года.
Польские иезуиты проявили немало настойчивости, чтобы выяснить, кем был человек, выдавший себя за воскресшего «царя Дмитрия». Они утверждали, что имя Дмитрия принял некто Богданко, крещеный еврей, учитель, прислуживавший в доме священника в Могилеве. Романовы после избрания на трон официально подтвердили версию о еврейском происхождении Лжедмитрия II. Митрополит Филарет, занимавший пост патриарха при особе нового самозванца, знал его очень близко. Сохранилась польская гравюра начала XVII века с портретом самозванца: внешность учителя из Шклова достаточно характерна.
Лжедмитрий II прибыл в Стародуб в то время, когда народные выступления в пользу «доброго царя» приобрели ярко выраженный социальный характер, все больше превращаясь в движение низов против верхов. Поначалу в его окружении не было ни русской знати, ни польских магнатов, «боярами» у него были люди, участвовавшие в народном восстании под предводительством Ивана Болотникова, — атаман Ивашка Заруцкий, боярский сын Гаврила Веревкин и др. Новый самозванец был вовлечен в водоворот событий помимо своей воли. Он не обладал ни сильным характером, ни политическим темпераментом, ни опытом государственной деятельности, однако, волею случая оказавшись во главе русского повстанческого движения, приспособился к роли народного вождя.
Гражданская война достигла своей высшей точки, и самозванщина расцвела повсюду. В среде восставших появилось бесчисленное множество «детей» и «внуков» Ивана Грозного — царевичи Иван-Август, Лавёр, Осиновик, Федор, Климентий, Савелий, Симеон, Ерошка, Гаврилка, Мартинка и др. Уничижительные имена указывали на то, что казацкие предводители, объявляя себя царевичами, не делали тайной от сподвижников свое мужицкое и холопское происхождение.
В России Лжедмитрия II поддержали восставшие города — Путивль, Чернигов, Новгород-Северский. В Стародубе самозванец вполне подчинился авторитету Заруцкого и других болотниковцев. Он подписывал продиктованные ими манифесты — обращения к холопам. «Добрый царь» приказывал им забирать поместья у дворян, перекинувшихся на сторону Шуйского, разрешал жениться на дворянских дочерях. Есть подтверждение тому, что эти указы претворялись в жизнь.
Набрав повстанческое войско, подкрепив его наемными отрядами из Польши, Лжедмитрий II попытался занять Москву. Это ему не удалось, и он основал лагерь в Тушине, у стен столицы. Через некоторое время при особе самозванца образовалась Боярская дума. Фактическим главой тушинского правительства стал уже упоминавшийся ростовский митрополит Филарет, человек незаурядных способностей и сильной воли. В Тушино его привезли как пленника, но Лжедмитрий II предложил ему сан «патриарха всея Руси». Филарет принял его не колеблясь, хотя еще совсем недавно усердно предавал анафеме нового «еретика и вора», появившегося в Стародубе. Он лучше многих мог судить, что за птица этот самозванец: Филарет близко знал царевича Дмитрия Угличского, сталкивался с Григорием Отрепьевым, когда тот был холопом на романовском подворье в Москве, пользовался милостями этого бывшего холопа, когда тот занял трон под именем Дмитрия. Сделавшись тушинским патриархом, Филарет с еще большим усердием стал отправлять богослужение во здравие «великого государя Дмитрия Ивановича и его благоверной царицы Марины Юрьевны» (Марина Мнишек ярилась в Тушино и перед всем народом признала в человеке, которого впервые увидела, своего чудесно спасшегося супруга). Филарет был весьма популярен в стране — его знали как племянника первой жены благочестивого царя Ивана Васильевича, и поддержка такого человека значила для нового Лжедмитрия не меньше, чем признание со стороны царицы Марины. Сильными людьми в Тушинском лагере кроме Филарета стали боярин М. Салтыков и предводитель польских наемников Ружинский.
Поначалу Лжедмитрий по-родственному принимал в Тушине разных мужицких «царевичей», являвшихся сюда во главе повстанческих отрядов. Но затем по настоянию знати самозванец велел повесить двух из них. Атаман Заруцкий, получивший боярское звание (случай, единственный в русской истории), помог подавить вольницу, служившую ранее под знаменами Ивана Болотникова. В конце концов исключительное влияние на дела в Тушинском лагере стали оказывать командиры наемного войска.
Царская власть издавна считалась на Руси оплотом православия. Гражданская война, вызвавшая к жизни самозванцев, все перевернула вверх дном. Лжедмитрий I был тайным католиком. А после смерти Лжедмитрия II люди много толковали о том, будто «тушинский вор» был тайным приверженцем иудейской веры. Почти два года Россия имела две столицы, двух царей и двух патриархов.
Веря в доброго царя, народ ждал начала счастливого царства, но обещанные государем мир и благоденствие не наступали. Тушинское войско вместе с наемниками безжалостно грабило и жгло деревни. Вера в «царя Дмитрия» заколебалась, повсюду нарастал протест против тушинцев. В ряде городов Поволжья повстанцы изгнали их и восстановили власть Шуйского.
Однако царь Василий не верил в силу народа и искал иноземной поддержки. Пообещав уступить шведскому королю Карлу IX крепость Корелу на севере России, Шуйский получил от него военную помощь. Русские и шведские полки возглавил молодой талантливый полководец князь М. Скопин-Шуйский. Несокрушимым бастионом на пути захватчиков стал Троице-Сергиев монастырь. Осажденный войском Яна Сапеги и тушинцами в сентябре 1608 года, он шестнадцать месяцев отражал приступы врага.
Военное положение России в 1609 году было крайне тяжелым. Царь Василий Шуйский был заперт в столице. Король Сигизмунд III и его окружение сочли такую ситуацию благоприятной для открытой интервенции против Русского государства. Найти подходящий повод не составило труда — им послужило русско-шведское сближение. Сигизмунд III вынашивал планы грандиозных завоеваний в России. Его приспешники выдвинули сумасбродную идею крестового похода на восток и колонизации русских земель. Их замыслы не вызвали восторга ни у польской шляхты, ни у польского народа. Поэтому Сигизмунд III и его магнаты готовили войну в глубокой тайне.
Осенью 1609 года королевская армия пересекла русскую границу и подошла к Смоленску. Сигизмунд III ждал, что город откроет перед ним ворота, но ошибся. Началась осада Смоленска. Тем временем военная обстановка в России стала меняться не в пользу интервентов. Скопин-Шуйский отбросил войска Яна Сапеги из-под Троице-Сергиева монастыря и в марте 1610 года торжественно вступил в Москву. Лжедмитрий II еще в конце 1609 года бежал в Калугу. «Воровская столица» в Тушине прекратила свое существование. Основная масса польских наемников ушла оттуда в военный лагерь под Смоленском.
После бегства Лжедмитрия II «патриарх» Филарет как глава тушинского правительства, никого более не представлявшего, вступил в переговоры с интервентами. С его благословения тушинец Михайла Салтыков заключил с королевскими чиновниками в лагере под Смоленском соглашение о передаче русского трона сыну Сигизмунда III Владиславу.
Филарет двинулся вслед за бежавшими из Тушина поляками к Смоленску, но по дороге был взят в плен и доставлен в Москву. Царь Василий не решился его судить. Гермоген поспешно объявил Фаларета жертвой «зловредного вора» и вернул ему ростовскую епархию, равно как и сан митрополита. Дело было улажено к взаимному удовольствию. Филарет вскоре обрел прежнюю самоуверенность и завладел, по словам очевидцев, «большой властью над патриархом». Разрешив бывшему «тушинскому патриарху» остаться в Москве, царь совершил роковую ошибку: Филарет быстро нашел общий язык с теми, кто рассчитывал свергнуть Василия Шуйского.