Семейные распри
Пока владимирское княжество оставалось ядром государства и главной опорой великокняжеской власти, передача его наследнику обеспечивала ему «старейшинство» среди братии и всех прочих русских князей. Однако в XV в. ситуация существенно изменилась. Владимир пришел в упадок, а основой могущества великого князя стала собственно Московская земля. Продолжая делить московскую «отчину», государь собственными руками разрушал фундамент сильной великокняжеской власти.
Строй московской государственной власти лишал ее необходимой устойчивости. Владетелем государства — «отчины» выступала вся княжеская семья, которую после смерти князя формально возглавляла его вдова. Она улаживала конфликты между сыновьями, делила между ними выморочные удельные княжества и пр.
Юрий дважды занимал Москву. Взойдя на московский трон, он всякий раз жаловал племяннику Василию II в удел Коломну. Но удержать в своих руках Столицу он все же не мог и заключил с Василием II новый договор.
Прошло совсем немного времени, и бояре потянулись ко двору Василия II: «И тако вси людие от князя Юрия побегоша к нему служити, от мала и до велика, и Иван Дмитриевич с детьми». Иван Дмитриевич Всеволожский, бывший правитель, был увлечен общим потоком. Он надеялся вернуть милость Василия II. Однако последний не забыл, что в свое время Всеволожский советовал Юрию убить князя. Когда боярин явился к Василию II, тот велел его ослепить. В 1434 г. Юрий умер, и вскоре война возобновилась.
Не считаясь с традицией, сын удельного князя Юрия Василий Косой объявил себя наследником, но смог усидеть на московском троне всего месяц. Против него выступили его младшие братья Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный. Великокняжеская корона стала яблоком раздора. Уступить трон брату Шемяка не желал. «Аще не восхоте Бог да княжить отец наш, а тебе мы сами не хотим», — объявили Василию его младшие братья.
Василий Юрьевич продолжал войну с великим князем Василием. Собрав войско, он двинулся к Ростову. Накануне боя Косой прислал к Василию II монаха с предложением отложить битву на один день. Не ожидая вероломства, Василий II принял предложение и распустил войско для сбора кормов.
Не мешкая, Косой напал на лагерь брата, но Василий II успел протрубить в рог и вернуть разбредшихся по всей округе воинов. Василий Юрьевич пытался бежать и покинул свою ставку, но высланный в погоню отряд схватил его, а через неделю князь был ослеплен в московской тюрьме. Великий князь думал запугать своих недругов, но результат получился обратный.
Появление на свет
Будущий государь Руси Иван III родился 22 января 1440 г. в семье великого князя московского Василия II.
Матерью Ивана была Мария Ярославна, дочь удельного боровского князя и внучка князя Владимира Серпуховского, героя Куликовской битвы. Удельные князья были не только крамольниками, но и ближайшими советниками и помощниками великокняжеской семьи.
Наследником московского трона должен был стать первенец Василия II Юрий. Но Юрий умер в младенчестве, и наследником короны стал второй сын, Иван.
Иван III родился в день памяти апостола Тимофея. В его честь княжич был наречен именем Тимофей. Иван III всю жизнь чтил своего небесного покровителя Тимофея. Ближайшим церковным праздником был день перенесения мощей святителя Иоанна Златоуста 27 января. В этот день младенец получил свое второе имя Иван. С ним он и вошел в русскую историю.
Обычай давать ребенку два имени родился давно. Одно имя хранили в тайне. Не зная этого имени, враги, колдуны и лиходеи и не могли наслать на человека порчу, испортить его ведовством. Другая выгода состояла в том, что наследник пользовался покровительством сразу двух небесных заступников.
Крестили младенца Ивана игумен Троице-Сергиева монастыря Зиновий и игумен Чудова монастыря в Кремле Питирим. Еще основатель Троицы Сергий Радонежский благословил Дмитрия Донского на Куликовскую битву. С тех пор династия поддерживала самые тесные отношения с обителью Сергия.
Троицкая обитель по праву завоевала славу одного из главных духовных центров Руси. Чудов монастырь был монастырем митрополита, главы русской церкви.
Рождению Ивана сопутствовал и знамения и пророчества. Одно из пророчеств было записано в Новгороде Великом. Монах Михаил из новгородского Клопского монастыря (он был связан родством с московским великокняжеским домом) сообщил архиепископу Евфимию новость о рождении сына у великого князя московского и сопроводил свое сообщение собственными пояснениями: «Родися великому князю сын… и будет наследник отцу своему, и разорити иметь обычаи нашей земли Новгородская, погибель граду нашему будет, и многим землям страшен будет». Новгород давно жил в тревожном ожидании московского нашествия. Пророчество чернеца отражало общее настроение, царившее в вольном городе. О скором падении Великого Новгорода толковали повсюду.
Молва о великокняжеской семье была неблагоприятной для наследника. Австрийский посол после посещения Москвы писал в своем сочинении о Руси: этот Василий Дмитриевич оставил единственного сына Василия, но не любил его, так как подозревал в прелюбодеянии свою жену, от которой тот родился.
О первых годах жизни Ивана ничего не известно. В соответствии с традицией наследник жил на женской половине терема в окружении кормилиц, мамок и нянек. По достижении пяти лет дети переходили на руки воспитателю — дядьке. Обучение грамоте обычно поручали доверенному лицу — дьяку. В пять-шесть лет мальчика сажали за Псалтырь, позднее — за Деяния Апостолов.
Книгу нараспев читали вслух. Ученик заучивал прочитанное наизусть и таким путем овладевал грамотой. С письмом дело обстояло сложнее. Обычай воспрещал лицам царствующего дома брать в руки перо. Московские государи редко нарушали это правило. Княжие грамоты скреплял не сам монарх, а его дьяки. В Москву этот обычай пришел, вероятно, из Орды.
Родители позаботились о том, чтобы воспитать сына в духе благочестия и беззаветной преданности православной вере. Учителя Ивана были, по московским меркам, образованными людьми.
Однако курс обучения наследника был прерван возобновившейся смутой, когда великокняжеской семье и наследнику пришлось думать не о грамоте, а о спасении головы.
Княжич Иван родился в недоброе время. Русь переживала смуту. Она продолжалась четверть века и едва не погубила корабль российской государственности.
На Русь разом обрушились многие беды. Ивану III едва минул год, когда населению пришлось пережить необычайно сильные морозы. «Та же зима бысть люта зело, и мрази велии нестерпимый, и много скотом и человеком зла сотворися. Тоя же весны быша громи велицы и млънии страшни, и ветри и вихри велицы, и бысть страх на всех человецех. Тоя же весны бысть отзимие, и паде снег велик и паки соиде, и възсташа ветри, и быша мрази мнози и ветри велици, и бысть скорбь многа в людех. Того же лета бысть жито дорого».
Год спустя морозы погубили урожай, и Русь пережила страшный голод. «Та же зима была студена. А сено дорого, а во Тфери меженина; и пришло в Можаеск голодников много, и князь велел был их кормити, они же хотели и пристава самого съести; и с тех мест почали с голоду мерети, и наклали их 3 скуделницы, да хлебника мужика сожьгли в Можаисце же с женою, а он люди ел, душ пятьдесят и малых и великих потерял».
Поражение под Суздалем
Империя Чингисхана достигла расцвета, а затем начала распадаться. Сравнительно рано от нее отделилась Золотая Орда, в состав которой вошли Русь и западные земли, покоренные монголами.
Прошло двести лет со времени Батыева разгрома, а русские продолжали слагать былины о злом татарине, о Змее Горыныче, олицетворявшем власть татар.
Что бы ни пели сказители, опыт постоянной войны помог Руси преодолеть страх перед завоевателями. Последствия этого были многообразны, иногда неожиданны.