Иван III держался традиционных взглядов и требовал от Санина доказательств того, что убийство еретиков не является грехом и угодно Богу. Книга Иосифа с подробной росписью распространения иудаизма в России должна была избавить монарха от сомнений и колебаний. Из росписи следовало, что Схария совратил Дениса и Алексея. Алексей совратил Гавриила и Клоча. Клочь «научи Григориа Тучина жидовству» и т. д. Алексей якобы стал зваться по-еврейски Авраамом, жену «нарекоша Сарра». Санин не мог привести никаких доказательств исполнения еретиками иудейских обрядов и ограничился неясными намеками на то, что неким еретикам (Ивану Черному и Игнату Зубову) удалось «отбежати и обрезатися в жидовьскую веру». Названные лица скрылись за рубежом и успели умереть лет за 15 до собора 1504 г., обвинения против них не поддавались проверке. Живых еретиков Санин обвинил в двурушничестве, тем самым отняв у них всякую надежду на оправдание. Перед «ведящим писание» еретики якобы прикидывались православными; зато простых людей соблазняли «жидовством».
Иосиф не жалел красок, расписывая опасность, которую несут церкви расплодившиеся еретики. Он писал, что ныне «еретиков умножилось по всем городам, а христианъство православное гинет от их ересей». Однако поименно Санин мог назвать лишь очень немногих лиц, уцелевших от расправ в 1490 г.
В «Книге на еретиков» всю силу гнева Санин обрушил на Федора Курицына. Главный новгородский еретик Алексей давно умер, а среди уцелевших Курицын высился подобно горе. Второго столь же выдающегося деятеля среди них не было. Чтобы покончить с Курицыным, Иосиф решился на неслыханную дерзость. Он вслух напомнил о том, что Курицын занимался чернокнижием, будучи в приближении у Ивана III. «Толико же дрьзновение тогда имеаху к державному протопоп Алексей и Федор Курицын, яко никто ж ин звездозаконию бо прилежаху, и многим баснотворениемь, и астрологы, и чародейству, и чернокнижию».
Санин с видимым удовольствием описывал «сатанинскую» смерть еретика Алексея, муки в заточении еретика Захария. Он не преминул бы упомянуть о наказании и кончине Курицына. Но ни в «Книге на еретиков», ни в последующих его посланиях такого упоминания нет.
Отсюда следует, что Курицын был жив ко времени розыска и, возможно, избежал пыток и жестокого наказания. Отсутствие среди подсудимых и среди казненных главного обвиняемого — это лишь одна загадка страшного процесса 1504 г.
Чтобы организовать суд над еретиками, волоцкий игумен предложил начать прямо с арестов, «поймав двух-трех еретиков, а оне всех скажют». Расчет Санина был безошибочным. Взятые под стражу, люди не выдерживали пыток и оговаривали своих ближних.
Среди лиц, осужденных на соборе 1504 г., на первом месте стояли в Москве брат Федора Волк Курицын, в Новгороде протеже Федора юрьевский архимандрит Касьян с братом Ивашкой, зять протопопа Алексея Ивашка Максимов и т. д.
27 декабря 1504 г. Иван Волк Курицын, Митя Коноплев, Иван Максимов были сожжены в Москве в деревянном срубе. Вместе с названными лицами московский собор осудил подьячего Некраса Рукавова. Некрас имел поместье в Водской пятине, и его отправили для наказания в Новгород. Можно было бы предположить, что судьи пощадили помещика для обличения новгородских сообщников.
Однако это не так. Прежде чем отправить подьячего в Новгород, ему урезали язык.
Пока еретики имели могущественных покровителей в Москве, Геннадию приходилось терпеть унижения. Вторым лицом в новгородской иерархии после архиепископа был юрьевский архимандрит Касьян, единомышленник и креатура Федора Курицына.
Касьян получил пост вопреки воле владыки. Лишь в заточении Геннадий узнал, что его врага Касьяна постигла кара. Московские наместники сожгли на костре Касьяна, его брата Ивашку, новгородцев Гридю Квашню и Митю Пустоселова. До назначения в Новгород Касьян был московским монахом. Новгородские казни явились отзвуком московского суда.
На процессе 1504 г. еретики поначалу решительно отстаивали свою принадлежность к православию и отказывались каяться. Однако казни и гонения устрашили их, и они «сознались» в «жидовстве».
Иван III велел еретиков «овех огню предати, овех же языки изрезывати и иными казнями казнити, они же, видеша таковую свою беду, вси начаша каятися».
Кончина
7 апреля 1503 г. умерла Софья Палеолог. Она была погребена в соборе Вознесенского монастыря в Кремле. С наступлением лета 1503 г. заболел — «начат изнемогать» Иван III. Врачи ничем не могли помочь больному, и тот обратился к традиционному русскому средству. Бросив все дела, государь с семьей покинул Москву и уехал на богомолье. Характерно, что раньше всех государь посетил Троице-Сергиев монастырь.
Молитвы не помогли. У больного внезапно ослеп один глаз, отнялись рука и нога. Иван III не смог оправиться от болезни и 27 октября 1505 г. умер. Как отметил летописец, «государь всея Русии быв на государьстве великом княженьи после отца своего великого князя Василия Васильевича лет 43 и 7 месяць, а всех лет живота его 65 и 9 месяц».
В. Н. Татищев подробно описал кончину Ивана III. Но он опирался на источники, которые не сохранились до наших дней и не поддаются проверке.
Татищев начинает с рассказа о столкновении у постели умирающего: «Великий же князь Иван Васильевич нача тогда вельми изнемогати и призва преосвясченного Симона митрополита, и отца своего духовного протопопа Иеремия, и чада своя, проси, да сотворят над ним соборование елеем. Митрополит же нача его увесчевати, да восприимет святый ангельский чин. Он же рече: «Что мне пользует пострижение влас, их же множицею стригох, и ростяху паки; или что пользует черная одежда, юже и преж носих; асче не будут дела моя Господу Богу приятна, и ныне уже не имам время благо что сотворити, но едино есть, еже каятися в гресех своих и смиритися, их же неправедне ведением и неведением оскорбих». И повеле духовную читати во у слышание».
Митрополит имел причины настаивать на пострижении монарха. Он недавно одержал верх в споре о монастырских имуществах и теперь хотел закрепить успех. Переход государя в монашеский чин стал бы важным аргументом в пользу неприкосновенности монастырских имуществ.
В ответ умирающий сказал, что стригся много раз, но ничего от этого не изменилось, волосы отрастали вновь.
Ответ Ивана III мог бы быть образцом вольнодумства. Но нет никаких доказательств, что Татищев передал речи князя, а не сочинил их сам.
Кончина Ивана III повлекла за собой общую амнистию: «Повеле же всех заключенных в темницах за его вины откупити из казны своея».
Иван III наделил всех сыновей уделами. Под конец пригласил к себе думу: «Раздели же чада своя: великое княжение поручи большому своему сыну князю Василью Ивановичу, Георгию даде Дмитров, Димитрию Углеч, Семиону Калугу, Андрею Старицу; и заповедав им во всем повиноватися старейшему брату».
Духовная грамота Ивана III была готова, и, по некоторым сведениям, ее огласили у постели больного.
С присущим ему талантом В. О. Ключевский определил значение завещания: «Иоанн в своей духовной дал старшему своему наследнику великому князю Василию важные политические преимущества над младшими удельными братьями. …Политические преимущества старшего сына были таковы: 1) до сих пор все князья-сонаследники совместно по участкам владели городом Москвой; Иоанн III предоставил финансовое управление всей столицей, сбор доходов с нее одному великому князю, равно как ему же принадлежал и суд по важнейшим уголовным делам во всем городе Москве и в подмосковных селах, доставшихся в удел его младшим братьям; 2) до сих пор все князья, великий и удельные, били свою монету; по духовной Иоанна III право чеканить монету предоставлено было одному великому князю московскому; 3) до сих пор удельные князья могли располагать своими вотчинами в завещаниях по личному усмотрению; по духовной Иоанна III удельный князь, умирая безсыновним, не мог никому завещать свой удел, который в таком случае переходил к великому князю; наконец 4) по договорным грамотам со своими удельными братьями Иоанн III присвоил одному себе право вести сношение с иноземными государствами; удельный князь мог сноситься с чужими государями только с ведома и согласия своего великого князя. Так московский князь, превосходивший прежде удельных князей только размерами своих владений, теперь сосредоточивал в своем лице и наибольшее количество политических прав».