Японские живописцы пишут тушью и акварельными красками по белому шелку или бумаге высокого качества. Их картины вешают на стену или хранят в свернутом виде. На узких полосках шелка или бумаги изображены деревья, цветы, птицы.
Дубовый храм Ниши Хонгводжи в Киото, один из самых замечательных в Японии, снизу доверху украшен великолепной резьбой. Его колонны похожи на мрамор. В саду много гротов, мостов и различных построек. В прудах плавают исключительные по величине (тридцать сантиметров и больше) золотые рыбы.
Осматривая мастерские художественных вещей, Воейков не без сожаления замечал своему спутнику, что в Киото некоторые японские мастерские начали изготовлять изделия по плохим западноевропейским образцам.
— Неужели замечательное искусство японских мастерских уступит место подражанию банальной ремесленной работе?
Ознакомившись с достопримечательностями города, Воейков выехал в окрестности Киото, которые представляют собой как бы ботанический сад. Пленительно разнообразие окраски листвы осенью. Здесь были все оттенки — от светложелтого до багрового и лилового. Особенным своеобразием отличалось дерево момизу, напоминающее фантастическую декорацию. Любители природы охотно посещали одну из деревень близ Киото, где росли деревья, листва которых в разные времена года приобретает различные, но неизменно пленительные оттенки. Они приезжали сюда до семи раз в году, чтобы полюбоваться листвой и цветущими растениями.
Ранней осенью меняют свой цвет изящно изрезанные листья клена, а у лесных ручьев распускаются огненно-красные цветы японской фиалки. В феврале цветет японская слива. Плоды ее безвкусны, но красные и белые цветы полны очарования. Март — время нежных камелий, распускаются ароматные цветы дерева бибас, цветут персиковые и миндальные деревья. В апреле за ними следует вишня, которая покрывается розовыми цветами. В мае особенно много цветов: вистарий, пионов, азалий, дехсий, розовых вигелий. В июне распускаются магнолии и лилии, в августе расцветает сказочно красивый лотос, в сентябре появляются большие голубые колокольчики, в октябре — огромные хризантемы, в ноябре — цветы чайного дерева. Круглый год смена цветов и оттенков листвы радует взор любителя природы.
Совершив поездку вдоль берега Японского моря, путешественники вновь повернули к югу. В Икуне они осмотрели построенные французами рудник и сереброплавильный завод. В то время из местных руд извлекали только золото и серебро. Выплавка меди считалась невыгодной. Медь шла в отвал. Воейков записал результаты метеорологических наблюдений, которые велись на заводе французскими инженерами. Оказалось, что максимальная температура за пять лет наблюдений достигала + 34,5 градуса, а минимальная — 13 градусов. Осенью и зимой в этой части острова Хонсю стоит ясная погода.
Вокруг завода были вырублены леса, и в этой местности чувствовался недостаток древесины. Даже в Японии — стране лесов — довели хозяйство до такого печального состояния. После вырубки леса склоны гор зарастали камелиями, азалиями и травами.
Поднявшись на один из высоких холмов, Воейков окинул взглядом всю местность. Ее особенностью было маловодье, необычное в японских условиях. Для орошения полей были устроены запруды; население занималось главным образом выращиванием корнеплодов. Не хватало влаги, чтобы выращивать рис. Вот к чему приводит хищническая вырубка лесов!
Воейков и Сига приближались к берегам Японского моря. С горных хребтов уже можно было обозревать панораму его северного побережья. Осмотрев крепость Михару (близ Хиросимы), путешественники по очень трудной дороге через перевал Синжоно-Тау достигли города Хиросимы.
Оживленный морской порт близ устья реки с многочисленными ответвлениями и каналами, Хиросима напоминал Осаку. Воейков и его спутник совершили поездку в лодке на Священный остров, где, как и в На-ре, был устроен парк с сотнями ручных оленей, и в ближайшие порты побережья.
У моря расположены густонаселенные земледельческие районы. Главная культура — рис.
Воейков намеревался еще раз пересечь остров Хонсю через горы, но ему удалось проехать только половину дороги. Носильщики отказались итти дальше, так как в этой местности вспыхнуло восстание. Пришлось вернуться к морю.
Воейков непременно хотел побывать на южном острове Кюсю, но в это время и там происходили военные действия между повстанцами и правительственными войсками.
Опасность восстания для центрального правительства усугублялась тем обстоятельством, что в восстании принимали участие воинственные сатцумцы, жители южного Кюсю, известные издавна своей непокорностью.
Правительство неохотно разрешало иностранцам посещение острова Кюсю. Александру Ивановичу не без труда удалось получить такое разрешение лишь через посредство русского консула в Нагасаки. Для этого ему пришлось прожить в городе несколько дней.
Паспорт был выдан с предупреждением о том, что правительство не может гарантировать путешественнику безопасности.
Пароходное сообщение, нарушенное военными действиями, еще не было восстановлено. Воейков поехал на лодке и высадился в Фукуоке. Это был типичный военный город — недавняя резиденция могущественного дайме.
В то время на Кюсю не было горнозаводской промышленности. Территория острова не была освоена и в сельскохозяйственном отношении. Рисосеяние и скотоводство, которым впоследствии славился остров Кюсю, в то время развивалось еще очень слабо.
Тем не менее Воейкову не пришлось раскаиваться в решении посетить эту часть страны. Нигде в Японии он не видел такой буйной дикой растительности. Ее развитию способствовал южный климат и чрезвычайно плодородная вулканическая почва. На склонах потухших вулканов были видны поля и сады.
Особенностью растительности этой части острова Кюсю были громадные камфарные деревья и чайные плантации.
Стремясь посетить не только северную, но и южную часть Кюсю, Александр Иванович нанял парусную лодку и, обогнув западный берег острова, добрался до города Кагосима.
Кагосима поразил русского ученого своей бедностью. «Видно, что это главный город воинственной страны», — писал Воейков в статье о Японии. Дело объяснялось тем, что Кагосима сильно пострадал от бомбардировок английского флота в 1865 году, разрушивших хозяйство и постройки. Полюбовавшись живописным морским заливом, напоминавшим Неаполитанский залив, но отличавшимся значительно более богатой растительностью, Александр Иванович поехал на север в сторону Кумамото — крупнейшего города Кюсю.
Воейков ехал по стране с роскошной растительностью и… очень бедным населением. Лишь кое-где встречались хлебные поля, небольшие участки мелкого бамбука и бататов, служивших главным питанием для крестьян. Рис был для них недоступным. Слабо обжитой южный остров, к тому же пострадавший от войны, производил грустное впечатление.
Переправившись через реку Кумагаву, Воейков приехал в город Кумамото, еще не оправившийся от разрушений во время ликвидации восстания. Он переплыл на лодке морской залив, а затем пешком пошел до Нагасаки.
Из японских портов Нагасаки чаще всего посещался русскими судами. Население настолько привыкло к русским, что жители окрестной деревни, доставлявшие нашим морякам съестные припасы, почти все говорили по-русски.
«После долгих путешествий по чужим странам даже эти исковерканные звуки родного языка произвели на меня странное, но приятное впечатление», — вспоминал Воейков.
В Нагасаки Воейков сел на русский пароход, доставивший его в Шанхай. Оттуда Александр Иванович на французском судне вернулся в Европу. Через Неаполь и Вену он приехал в Петербург.
Признание научных заслуг
В январе 1877 года Воейков вернулся в Петербург и приступил к обработке путевых дневников и собранных им материалов.
Но Александр Иванович не мог по своей натуре ограничиться кабинетными занятиями. Ведь он только что побывал в странах, о которых даже образованная часть русского общества имела весьма смутное представление. Воейков был полон богатейших впечатлений. Он считал долгом рассказать о реках и степных просторах Северной Америки, о древней культуре майя, о мексиканских рабах-пеонах, о бассейне самой многоводной реки мира — Амазонки, об Индии и ее народе, порабощенном английскими колонизаторами, о лесах Индонезии, о недавно открытой для европейцев таинственной Японии — словом, обо всем, что он узнал во время своих путешествий.