В Коттаяме Воейков наблюдал картины туземного быта. Закончилось богослужение. Из церкви выходили мужчины в одних белых «дхутиях»[31], с полотенцем, обернутым вокруг головы. Они шли под зонтиками, которыми имели право пользоваться только привилегированные касты: брахманы[32], кшатрии[33], наяры[34]. Женщины были в одеянии («сари»), похожем на мужские «дхутии», в покрывалах, некоторые — в кофтах.

Воейков вошел в церковь. Здесь происходило одновременное венчание двенадцати пар, возрастом от десяти до четырнадцати лет. Невесты были в белых «сари», голова и плечи покрыты кисейной фатой. Серьги в ушах и серебряные браслеты на босых ногах дополняли свадебный наряд. За каждой невестой стояла мать или старшая родственница. Женихи были одеты в цветные «дхутии» и куртки. На руках — золотые браслеты.

Александра Ивановича пригласили на свадебное торжество. В ожидании угощения гости жевали смесь бетеля, орехов арековой пальмы и извести. Эта смесь слегка возбуждает аппетит и в то же время служит заменой табака.

На первое блюдо подали рис со сладким соусом. Вместо тарелки — банановый лист. Ели руками. Затем принесли кокосовое масло и различные едкие соусы с тем же рисом. Гости скатывали пищу в шарики и отправляли их в рот. В заключение снова рис, но уже сладкий, бананы и рюмка красного вина.

Ночевать пришлось в доме для приезжих, так называемом «доун-бангэло» — одноэтажном здании. Отдельного помещения не было. Александра Ивановича поместили в общую комнату, где уже находился какой-то плантатор — пьяный и шумливый англичанин.

Утром Воейков направился с визитом к английскому резиденту, жившему в центре города, некогда представлявшем собой крепость, а потому сохранившем название «форт». Здесь жара была особенно невыносима: толстые стены мешали притоку воздуха извне. В форте были сосредоточены административные учреждения, храмы, жилища брахманов, тут же находился и дворец магараджи[35]. Как и во всех якобы независимых индийских княжествах, среди служащих правительственных учреждений насчитывалось немало англичан, исполнявших прежде всего волю английского резидента, а не магараджи.

Помощник английского резидента принял Воейкова очень холодно. Воейков побывал и у дивана — первого министра магараджи. Тот осыпал путешественника приторными любезностями и преподнес Александру Ивановичу печатный экземпляр отчета об управлении княжеством. В казенном отчете, как и следовало ожидать, было не много сведений, интересных для ученого. Несравненно более ценные познания Воейков почерпнул из бесед с местными жителями.

В возвышенных частях княжества жила незначительная часть населения. Здесь только еще начинали появляться кофейные и чайные плантации; их закладывали в ожидании баснословных прибылей англичане. Жители густозаселенных долин и побережья занимались рыбной ловлей, сбором кокосовых орехов, возделыванием риса.

Все принадлежавшие к низшим кастам жили в крайней нищете и населяли низменную часть города, очень сырую и нездоровую. Больные и престарелые долгие часы простаивали перед большим зданием, у которого брахманы раздавали сырой и вареный рис: милостыню магараджи.

Княжество называли «раем брахманов». Магараджа отдавал брахманам десятую часть налогов, выколачиваемых из трудового населения.

В столице стоял храм индийского бога Вишну. Возле храма в пруду совершалось омовение правоверных индусов. После омовения «дважды рожденные» (то-есть люди высших каст) надевали через плечо «священную» нить, снимая ее с уха, вокруг которого она обматывалась перед омовением.

Воейков узнал много интересного о нравах высших каст: брахманов и наяров. Одной из особенностей их быта являлись пережитки матриархата. Наяры вступали в брак в очень раннем возрасте, причем женщины после заключения брака оставались в доме родственников по женской линии.

В южной части Траванкора жили шанары — приверженцы шаманистской религии. Из пальмового сока они делали сахарную патоку и опьяняющий напиток, которым увлекались англичане: они называли этот напиток «тодди».

Словно отдельную касту составляли европейцы, преимущественно англичане. Они беспрерывно жаловались на «ужасную страну», в которую привела их жестокая судьба, жару и тропические болезни.

— Однако эта «ужасная» страна дает вам возможность получать огромное жалованье, — возразил Воейков одному английскому офицеру, проклинавшему Индию.

— Это верно, но половину жалованья я должен тратить на то, чтобы выполнять этикет.

Отделяя себя от туземцев непреодолимой пропастью, англичане переносили в Индию чопорные обычаи и быт Британских островов. Воейков с невольной улыбкой наблюдал, как в Мадрасе в пятидесятиградусную жару английские чиновники делали друг другу визиты в черных суконных костюмах и черных шляпах. Расходы на этикет все же были не так велики, чтобы помешать колонизаторам накапливать солидные капиталы.

Почему европейцы, в частности англичане, в тропических странах так часто болеют? В Индии, как и в Центральной Америке, Воейков мог убедиться в том, что причина болезней — пренебрежение к санитарии, нежелание отказаться от европейских привычек, жирной мясной пищи, крепких напитков, особенно вредно действующих на здоровье в жарком климате.

Правда, местное население страдало от болезней неизмеримо больше англичан. Но причина была иная — голод. Все средства к существованию отняли английские колонизаторы, индийские князья и крупная буржуазия.

Разговоры с Воейковым на эти темы далеко не всегда были приятны для англичан.

— Вы — рабы моды и своих старых привычек. Оттого вы и страдаете в этой стране, — говорил Воейков.

— Мистер Воейков, видимо, вы долго жили на юге, поэтому так легко переносите этот проклятый климат?

— Ничего подобного. Я северянин, вырос в центральных областях России, в условиях климата, несравненно более сурового, чем английский. Но я питаюсь только растительной пищей, стараюсь есть поменьше, не пью хмельных напитков и ношу легкий светлый костюм. Вот и все.

— Как можете вы так много ходить в такую жару?

— Это тоже необходимое условие для поддержания здоровья. Неподвижность предрасполагает к болезням. Да и как я мог бы изучать страну, сидя на одном месте?

Англичане часто на словах объявляли себя противниками индийского кастового строя, но фактически его поддерживали.

Впрочем, далеко ли ушли сами англичане от кастового строя? Индийцы, прошедшие обучение в английских школах, говорили Воейкову:

— Англичане осуждают наши касты, наши обычаи. Но разве у самих англичан нет деления общества на касты? Разве английские аристократы и капиталисты не отделяют себя от простых смертных непреодолимыми барьерами? А тысячи церемоний, без которых не могут обходиться английские джентльмены? Они гнушаются простого народа не менее, чем брахман, презирающий неприкасаемых[36].

Воейкову так понравилась эта критика английского общественного строя, что он рассказал о ней в одной из своих статей об Индии.

Пребывание в Индии заканчивалось.

Последнее путешествие по югу Индии Воейкову пришлось совершить в очень тяжелых условиях, на тряской подводе. Под кожаным верхом было невыносимо душно. Пришлось ехать целую ночь. Только к утру Воейков увидел, наконец, городок Нагеркойл, близ южной оконечности Индии. Здесь Александр Иванович погрузил свой довольно громоздкий багаж на парусную лодку для переправы на Цейлон. Путешествие продолжалось почти сутки. Наконец показался порт Галль.

У входа в бухту суденышко, на котором плыл ученый, было атаковано несколькими сингалезскими лодками под четырехугольными парусами. Это узкие челноки, выдолбленные из бревен и прикрепленные изогнутыми дугами к большому поплавку. Такая лодка очень устойчива и имеет своеобразный вид. В лодках — обилие фруктов. Лодочники наперебой предлагают путешественникам сочные ананасы и нежные бананы. Вот лодка, наполненная кокосовыми орехами. В ней — мужчина и мальчуган с темнобронзовым цветом кожи. На них надеты только небольшие передники.