— Я даже не знал, что ты здесь... Мы с Петром сидели, засиделись... Решил я поглядеть ваш проект...
Они вместе вышли на улицу. Сразу захватило дыхание от морозного ветра. Сергей предполагал, что Кира тут же распрощается и побежит на автобусную остановку. Но она вдруг сказала:
— Пойдем в город напрямик!
Он не верил собственным ушам. Ни о чем не расспрашивал. Она с ним — и больше ничего не нужно.
А когда очутились в заснеженной роще, где бегали прошлой осенью, Кира остановилась, поглядела на него пристально, и лицо ее при этом словно бы сделалось тоньше, одухотвореннее, непонятнее. Подошла к дереву, меланхолично стряхнула с ветки варежкой пушистую кухту, и он услышал то, на что никак не рассчитывал.
— Соскучилась я по тебе, Алтунин. Привыкла, должно быть. Без тебя какая-то пустота вокруг...
Сказано это было серьезно, с заметной печалью, глуховатым голосом. Сергея бросило в жар. Чуть не задохнулся от избытка чувств. Он ей нужен!.. Нужен!..
Дерзкую мечту — автоматизировать свободную ковку — хотел видеть осуществленной весь заводской коллектив. Похоже, настало время для таких дел. Скатерщиков будто подал импульс на чувствительный, давно отлаженный механизм. Его идею тут же подхватили другие рационализаторы и представили на рассмотрение свои проекты. Мастер Клёников, например, предлагал повторить в усовершенствованном виде то, что уже сделано на некоторых заводах — совместить управление гидропрессом и манипулятором на едином пульте, и никаких там программирований! Но против этого решительно выступили Лядов и Шугаев. Они считали предложение Клёникова полумерой. Нужна именно автоматизация, а не усовершенствованная механизация. Даешь программное управление!
В проекте Скатерщикова подкупала простота. Хорошо было и то, что испытание этого проекта брала на себя бригада, обслуживающая уникальный гидропресс. Кому, как не ей, обнаружившей «узкое» место в управлении гигантской машиной, лучше знать, что и как здесь надо подправить?.
Однако Клёников остался при своем мнении. Ехидный этот человек назвал простое устройство Скатерщикова «комбинацией из трех пальцев», чем не на шутку рассердил Шугаева. Не понравилось это и Алтунину.
— А почему бы тебе не войти в нашу исследовательскую группу? — спросила Сергея Кира.
Сергей заколебался. В самом деле, почему бы ему не включиться в работу этой группы? Ведь там Кира. Быть всегда рядом с Кирой... Разве он не мечтал об этом? Да и делу бы польза. Опыт Алтунина все-таки чего-то стоит...
Но что-то Сергея удерживало от такого шага. Он не знал, как ответить Кире. Сказать, что проект Скатерщикова ему не совсем по душе? Слишком туманное объяснение. Почему не по душе? При чем здесь душа?..
В последнее время Алтунин много размышлял над частностями проекта. Вглядывался в него глазами кузнеца, как бы «изнутри» самого процесса ковки. В принципе-то идея Скатерщикова недурна — техника станет управлять сама собой, а на долю оператора останется лишь наблюдение. Разумеется, контактный электросигнализатор вряд ли обеспечит бесперебойную работу агрегата, но главное — начать. В ходе реализации проекта инженеры и рационализаторы придумают что-нибудь более надежное. Прогресс действительно запретами и сомнениями остановить нельзя...
До сих пор Сергея интересовала практика и только практика. Он видел поверхность вещей. Теперь же у него обострился интерес к теории. Начинал понимать, что без нее далеко не уйдешь. Основы технологии кузнечно-штамповочного производства уже не удовлетворяли. Стал брать в библиотеке труды Экспериментального научно-исследовательского института кузнечно-прессового машиностроения, познакомился с теоретическими изысканиями специалистов Уралмашзавода и открыл для себя новый материк: оказывается, автоматизировать свободную ковку все-таки можно! Во всяком случае, нужно.
Алтунину все больше хотелось, чтобы Скатерщиков оказался прав в своих притязаниях. Сергей уже готов был помогать ему, как помогал раньше. Однако сам Скатерщиков вел себя весьма странно: в исследовательскую группу Алтунина не пригласил, да, видно, и не собирался приглашать. Шугаев тоже почему-то не догадался привлечь Сергея к эксперименту. А Самарин, как всегда, высказался без околичностей:
— Пусть Скатерщиков с Киркой экспериментируют. У тебя, Сергей Павлович, срочный заказ, так что не встревай ты, пожалуйста, в это темное дело. План и без того висит на ниточке...
Все было именно так. Гигантский гидропресс только еще осваивался. К нему стянули лучших кузнецов, оголив другие бригады, отчего дневная выработка цеха резко упала. В листках-«молниях» появились карикатуры на бракоделов. И все же Алтунину казалось, что за высказываниями Самарина, как и за молчанием Шугаева, кроется что-то еще...
Он догадывался и не хотел верить в свою догадку. Неужто Скатерщиков не пожелал, чтобы Алтунин был в исследовательской группе? А ведь похоже на то. Петенька воспротивился, а Шугаев и Самарин не хотят объявлять об этом Алтунину, дабы на поссорить старых друзей. Деликатность! Такт!
Алтунин мог бы, конечно, не нарушая этой самой деликатности, объясниться со Скатерщиковым лично, с глазу на глаз, сказать ему прямо:
«Знаешь, Петр, если потребуется моя помощь, только позови...»
Скатерщиков деликатничать не будет, наверное, ответит с обычной иронией:
«Спасибо. Обойдусь. В исследовательской группе людей достаточно. В том числе инженеры есть. Общими усилиями, с помощью науки одолеем все и без тебя».
«Ну, как знаешь. Я не рвусь».
«Рвись не рвись, а все равно не возьму. Не хочу. Устал от тебя. Нравственно устал. Можешь обижаться, но изобретение — мое, кровное, выношенное, а ты тут станешь всем недоверие вселять, будешь требовать по сотне раз проверять одно и то же. Я ведь знаю: ты добросовестный! А я тороплюсь. Понимаешь? Тороплюсь. Чтобы кто-либо другой не обошел меня. Ведь идея автоматизации свободной ковки носится в воздухе. Чуть помедлил — и другой осуществит ее. Я недосыпал, в кино не ходил, за девчонками не ухаживал — и вдруг все прахом... Нет, брат, как сказал Жан Габен: каждый парижанин знает, что гораздо легче самому пробиться сквозь толпу, чем ожидать, пока люди уступят тебе дорогу. Буду без тебя пробиваться. Ты-то тоже к готовенькому льнешь... Да и ребятам моим ты не нравишься. Пчеляков говорит: не дай бог нам такого бригадира — личные планы заставит составлять, в Дом культуры на популярные лекции поведет, а мы к самостоятельности привычные...»
Вот какой неприятный разговор может произойти между ними. Ясность после этого будет полная, а что в ней проку? Только лишние огорчения. Петенька не постесняется отшвырнуть своего бывшего наставника грубо, бестактно: не лезь, мол, куда не просят!
И все же не здесь главное. Если бы Алтунин твердо верил в принятый проект, он уж как-нибудь договорился бы со Скатерщиковым и в исследовательскую группу вошел. А вот веры-то и не было. Сергей, разумеется, знал: любую техническую идею можно развить, усовершенствовать. Но в проекте Скатерщикова крылся некий органический порок, который не ликвидируешь усовершенствованиями. Колоссальной силы удары и неизбежные при этом сотрясения во время работы пресса обязательно вызовут саморазмыкание контактов, а это штука очень опасная.
— Я не верю в контактный способ, — сказал он Кире.
Она удивленно вскинула глаза.
— А во что же ты веришь?
— Если хочешь знать, проект мастера цеха Клёникова мне больше нравится. Там все надежно.
— Проект Клёникова отклонили. И тебе известно почему: мы добиваемся увеличения скорости хода машины, а тот проект, с этой точки зрения, малоэффективен.
— Не сердись, Кира, я отлично знаю, что в кузнечном деле нет безопасных экспериментов. Но ваш выходит за рамки допустимого.
— Почему?
— Потому что примитивное программное устройство Скатерщикова не сможет учесть всех дополнительных осложнений, какие будут возникать в процессе свободной ковки.
— Что ты имеешь в виду?