Зорге любит японские пословицы и очень часто скрашивает ими суховатые передовицы, которые подписывает инициалом «S». Например: «Даже у императора есть бедные родственники»; «У постели паралитика не найдешь почтительных детей»; «Нашел кошку, а потерял буйвола»; «Когда корень кривой, и всходы будут кривыми»; «Бивень слона не вырастет в пасти собаки».
Вся токийская ассоциация брала на вооружение афоризмы Зорге, проникали они и в немецкую колонию, в посольство. Слава его росла. В самой Германии он считался не только модным, но и самым солидным журналистом. Чиновники МИДа, приезжая из Берлина, стремились засвидетельствовать свое почтение «тонкому знатоку Востока». Считалось само собой разумеющимся, что всякий вновь прибывший обязан проконсультироваться по всем вопросам внутренней политики страны у корреспондента. Во всяком случае, так рекомендовали Дирксен и Отт.
НЕУДАВШИЙСЯ «ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ МЮНХЕН». БУРЯ НАДВИГАЕТСЯ
Для окружающих Зорге продолжал вести прежнюю беспокойную жизнь корреспондента многих газет и журналов. Все те же пресс-конференции, официальные приемы, обеды. Иногда он делает доклады для сотрудников посольства. Ганс Отто Мейснер, присутствовавший на одном из подобных докладов, отзывается о нем так: «Это была изумительная лекция, прочитанная с предельной простотой. Он кончил, насколько я помню, словами: «Американцы сделали ошибку, о которой они когда-нибудь пожалеют…» Многие из нас мило улыбнулись в ответ на это и разошлись заниматься своими делами. Сегодня эти слова воспринимаются как свидетельство изумительной прозорливости Зорге в вопросах международных отношений». Но с некоторых пор в Рихарде произошел какой-то перелом. Он уже не казался таким оживленным, веселым, как прежде. Все чаще хмурился, почти не острил, иногда бывал резковат даже с Эйгеном и Вайзе, старался уединиться.
Из Германии от «Франкфуртер цайтунг» и журнала «Геополитик» поступило предложение написать книгу о Японии. Может быть, Рихард обдумывал книгу, потому и закрывался часто в своем доме? Здесь у него на стеллажах накопилось до тысячи томов книг, большая часть которых была посвящена Японии. Иногда он сидел на веранде, завернувшись в кимоно, обвязав голову полотенцем, и неторопливо потягивал из чашки зеленый чай без сахара.
Но сейчас он не думал о книге, хотя мысль написать такую книгу пришла давно. Это, разумеется, была бы оригинальная книга, отличная от всех уже написанных. Чему посвящены те труды на стеллажах? Нравам и обычаям. Замужние японки красят зубы черным лаком. Здесь иголку надевают на нитку, а не так, как у нас в Европе… Здесь утираются мокрым полотенцем… Гейши – это не то, что мы с вами думаем, а всего лишь артистки, честно зарабатывающие свой хлеб музыкой и танцами… Дальше идет описание храмов, лакированных шкатулок, вееров, кагамидаев, сэймонов, акамонов… Иногда попадаются работы, посвященные экономике, историй. Но еще нет такой книги, где содержались бы раздумья об исторических судьбах Японии. Еще никто не показал на конкретных примерах историю японской экспансии, начиная с древнейших времен. Это будет труд, который поможет людям разобраться кое в чем, хотя бы в том, откуда берутся войны и к чему они приводят в конечном итоге, если носят агрессивный характер.
«Собранные мною материалы я использовал при написании довольно обширного труда по истории японской экспансии, начиная с древнейших времен».
Это должна быть книга о становлении японского монополистического капитализма, о переходе Японии к империализму на рубеже XIX-XX веков. Это будет полемическая книга, направленная и против научных авторитетов, которые отрицают, что еще до начала русско-японской войны 1904-1905 годов монополистические объединения заняли ключевые позиции в важнейших отраслях японской экономики.
Зорге остро интересуют такие, казалось бы, прозаические вопросы, как концентрация банковского дела и образование финансового капитала; так называемые сэйсё, или торговцы политикой, – небольшая группа привилегированной буржуазии, выросшей на политических махинациях и спекуляциях; вывоз капитала; специфические особенности японского империализма: использование феодальных пережитков в экономике страны монополистическим капиталом, особая агрессивность японского империализма, провозглашение «монополии военной силы». Каковы связи крупной монополистической буржуазии с государственным аппаратом, с парламентом и политическими партиями, как происходила консолидация сил правящего лагеря? Как нарастала агрессивность во внешней политике?..
Каждый человек, кто бы он ни был, является не только свидетелем, но и участником исторических событий. Степень участия различна. Одни держат руку на пульсе мировых событий, другие о многом не догадываются, и их участие в том или ином историческом событии не всегда бывает глубоко осмысленно.
Например, каков характер процесса, происходящего за последние годы в Японии, во всем мире?
За пять лет пребывания Зорге в Японии здесь сменилось несколько правительственных кабинетов: Сайто и Окады, Хироты, Хаяси, Коноэ…
Карьера государственного деятеля зависит подчас от непостижимого стечения обстоятельств. Совсем недавно казалось, что принц Коноэ утвердился у кормила власти на долгие годы. И вот 3 января 1939 года кабинет Коноэ пал. Премьер-министром Японии стал барон Хиранума, ставленник могущественной военной группировки, той самой, что любой ценой стремилась осуществить на практике принцип «хаккоиту» («восемь углов под одной крышей») – объединить все страны Востока под властью империалистической Японии.
Хиранума, Итагаки, Ионаи, Тодзио, Касахара, Накадзима, Ямаваки, Арита, Икэда, Араки, Уэда – это были давние враги Советского Союза.
Казалось, что крайне агрессивная группа японской военщины, опирающаяся на крупный монополистический капитал, пришла к власти надолго.
января состоялось пышное богослужение в великом храме Исэ, где император в присутствии членов императорской фамилии и высших чиновников «сообщил» своей «прародительнице», солнечной богине Аматерасу, состав нового кабинета.
января император – тэнно, «живой бог», – присутствовал на богослужении в токийском храме Ясукуни-дзиндзя. Богослужение транслировалось по радио, закончилось оно парадом войск. Ясукуни-дзиндзя – военный храм, центр милитаристской пропаганды, которая каждого солдата, погибшего под императорскими знаменами, причисляла к сонму богов. Газета «Тэйкоку симпо» писала тогда: «Каким бы преступником и негодяем ни был японский подданный, становясь под боевые знамена, он освобождается от всех грехов. Япония воюет во имя императора, и ее войны – святые войны. Те, кто погиб в них со словами «да здравствует император», были ли они хорошими или плохими людьми, тем самым становятся богами».
Это богослужение в Ясукуни-дзиндзе было своеобразным освящением внешнеполитического курса нового правительства.
В этот же день военный министр Итагаки в беседе с премьер-министром изложил программу верхушки японской армии: широкая мобилизация всех ресурсов страны для «полной победы» в Китае и укрепление военного союза с Германией и Италией с целью нападения на СССР. Эту программу Хиранума принял безоговорочно. После беседы он в сопровождении Итагаки посетил военное министерство. Здесь, в огромном зале с наглухо зашторенными окнами, у длинных ящиков с песком и гипсом, воспроизводивших рельеф местности Советского Забайкалья, Приморья и Монгольской Народной Республики, их уже ждали заместитель военного министра генерал Тодзио, морской министр Ионаи, командующий Квантунской армией в Маньчжурии генерал Уэда. На стенах были развешаны географические и топографические карты с сигнальными лампочками, которые, вспыхивая, обозначали стрелы, направленные на важнейшие населенные пункты Советского Дальнего Востока и МНР.
Итагаки подвел премьер-министра к макету предполагаемого района боевых действий: это была часть территории Монгольской Народной Республики, так называемый Тамцак-Булакский выступ, район реки Халхин-Гол. Здесь, на восточной окраине МНР, должен завязаться военный конфликт! Итагаки был давним сторонником «монгольского варианта». Еще в бытность свою начальником штаба Квантунской армии, в 1936 году, он указывал, что если Внешнюю Монголию (то есть МНР) присоединить к Японии и Маньчжурии, то безопасности Советского Дальнего Востока будет нанесен сильнейший удар. Дескать, в случае необходимости «можно будет вытеснить влияние СССР с Дальнего Востока почти без борьбы».