Так или иначе, но штаб адмирала Канина оказался неспособным, а Провидение не нашло нужным предоставить флоту возможность в реальных условиях силами достаточно мощных кораблей, проверить действенность артиллерийской обороны минного заграждения против форсирующей его эскадры противника и, наконец, установить степень обоснованности тех правил, по которым корабли проводили свои зимние тактические и стратегические игры. Флот оказался лишен того мощного стимула к углублению Моонзундского пролива, который, ради обеспечения выхода из него линейных кораблей, явился бы в случае базирования в Рижском заливе "Андрея Первозванного" и "Императора Павла!".
Многое, очень многое переменилось бы в войне на Балтийском море, если бы со "Славой" или вместо нее вошел бы в Рижский залив "Андрей Первозванный". Но судьба, похоже, решила обострить урок, который она вознамерилась преподать русскому флоту. Перевод "Славы" в Рижский залив, был, действительно, как писал И.И. Ренгартен, 'поступком". Но нельзя было не видеть и того, что броненосец доцусимского образца с 305-мм пушками, такой же дальности, как броненосец типа "Бородино", имел слишком мало шансов i на успех в столкновении с вооруженными более дальнобойной артиллерией кораблями германского флота.
Историкам еще предстоит выяснить, чего было больше в немецких планах по захвату Моонзунда — тевтонской самоуверенности или трезвого учета скрупулезно выверенных сведений о немощном состоянии русского флота и далеко не боевом настрое противостоящего им командующего.
Действия русской стороны не блистали образцами высокой стратегии. Не состоялся перевод в Рижский залив в перерыве между двумя прорывами немцев "Андрея Первозванного" и Императора Павла I". Одновременно следовало начать самое форсированное углубление Моонзунда для прохода этих кораблей при необходимости в Балтику. Оставляя же в заливе неспособную противостоять дредноутам "Славу", русское командование тем самым играло на руку немцам, провоцировало их на операцию.
22. Сверяясь с курсом дредноутов
К лету 1915 г. флот в своей оперативной самостоятельности достиг того, что никак не удавалось в пору командования Н.О. Эссена. Как записывал 30 июля И.И. Ренгартен, князю (М.Б. Черкасскому — P.M.) каким-то чудом, при большой поддержке Типольта, удалось 28-го уговорить Канина просить главнокомандующего Н.В. Рузского "разрешить располагать двумя дредноутами для выхода с ними в море". Новый главнокомандующий ("искра Божия, в глазах" — И.И. Ренгартен) внял доводом о необходимости для флота оперативной свободы. Отныне на выход в море двух дредноутов испрашивать высочайшее соизволение не требовалось. Разрешилось также для придания должной устойчивости крейсерских и заградительных операций применять и линейные корабли старых типов. Этой перемене предшествовала большая мобилизация сил флота. 24 июля походный штаб был переведен на "Петропавловск", который поднял флаг командующего флотом. В тот же день по флоту было дано радио: к 10 часам утра 1-й и 2-й бригадам линейных кораблей и 1-й бригаде крейсеров приготовиться к походу. Пары для полного хода.
Немцы в этот день, то ли вызывая русских на бой, то ли предостерегая от выхода, прислали в русские воды подводную лодку, которая ничуть не таясь, в надводном положении занималась обстрелом из орудий постов связи и маяков Бенгшер и Оденсхольм. После ответного огня с Оденсхольма из пулемета лодка спешно погрузилась. Возможно, это была разведка — заставить выдать себя русские батареи.
На "Андрее Первозванном", как и на всех других кораблях люди горели "west''-овым настроением, то есть готовностью дать немцам отпор. Это выражение в отличии от презираемого "ost''-ового настроения родилось в результате зимних военно-морских игр, где отступление на ost под давлением превосходящих сил противника называли, используя девиз пруссаков, "drang nach Osten", поясняя, drang — от слова "удирать". Удирать никто не хотел, и казалось, что флот, наконец, преодолеет затянувшееся осторожное выжидание и отважится на прямой отпор разгуливавшему по всему Балтийскому морю противнику. Маневры прошли с большим подъемом, все действовали в строгом соответствии с инструкциями и составленным в штабом приказом о бое. Общее воодушевление вызвали дредноуты, которые лихо, со скоростью 19 уз. заняли свои места на центральной позиции, а затем также впечатляюще, доведя скорость до 22 уз. совершили бросок в квадрат 089 — между банкой Кальбодегрунд и о. Кокшер. Но "west"-овые настроения пришлось отложить. Радиоразведка И.И. Ренгартена и полученный им от англичан бесценный подарок — позывные германских кораблей — с определенностью подтверждали присутствие у русских берегов 1-й (дредноутной) эскадры "Остфрисландов" и 1-й эскадры — "разведочный отряд" — линейных крейсеров во главе с "Мольтке". "И их, — приходилось признать И.И. Ренгартену, — было слишком много для двух "Севастополей". Выход отменили.
Утром 11 августа два дредноута и два крейсера грузили уголь в Ревеле. Сюда же вызвали два других дредноута, которые 10 августа, также, видимо, для маскировки операции отделились от бригады и ушли в одну из южных бухт. Теперь они все соединились в Ревеле. Утром 13 августа отряд Л.Б. Кербера вышел в Лапвик. Здесь приняли условное радио "Байкал", означавшее начало операции по перехвату немецких додредноутов предстоящей ночью, в 14 часов корабли пошли в Эрэ. В 2 часа ночи от отряда по направлению к Ирбену отделились крейсера. Дредноуты продолжали спускаться курсом на юг до ширины ниже Виндавы. Осмотрели море к западу от Ирбена, но противника нигде не встретили. И.И. Ренгартен по возвращении записывал: "Все время царило чудесное настроение, и многие высказывали сильнейшее желание встретить неприятеля и завязать бой". Но немцы успели благоразумно скрыться.
Фор-трал "Андрея Первозванного” опущен в воду
Не лишним было бы участие в экспедиции "Андрея Первозванного" и "Императора Павла 1", чья артиллерия могла бы решить судьбу "Дойчландов" и "Брауншвейгов" из дивизии контр-адмирала Гопмана. Крайне требовалось спасительная разрядка для экипажей кораблей, вынужденных всю войну лишь готовиться к бою, но лишенных возможности хотя бы один раз в бою участвовать. Период ухода германского флота из Балтийского моря представлял кораблям реальную возможность проявить себя в море. Даже на зыби они при поддержке дредноутов могли бы многое сделать, но "west''-овое настроение, которым горели экипажи кораблей, в штабе было не всеобщем. И так рисковать, как это мог Н.О. Эссен, новый командующий не решался.
Между тем недовольство по этому поводу начало проявляться в организованных подпольными группами стихийных актов неповиновения и "пищевых" беспорядков. Так произошло 23 октября на "Гангуте", а вскоре и на "Императоре Павле I". "Команды устали от бездействия и бесконечного сидения на кораблях и под влиянием пропаганды с берега начались волнения. Во время войны, когда для успеха дела требуется полное напряжение всех сил страны, это явление, разлагающее военную организацию, является началом гибели всего" (Г. Граф). И эту опасность командующий флотом и его штаб обязаны были предвидеть.
Но реальным уделом кораблей продолжали оставаться лишь учения и маневры. 4 октября 1915 г. в море были выведены особо крупные силы (Ренгартен, л. 234). Синюю сторону представляли дредноуты "Петропавловск", "Гангут" и "Полтава" ("Севастополь", выбыл из строя на ремонт на 2 месяца), "Рюрик", миноносцы. На красной стороне были "Андрей Первозванный", "Император Павел I", крейсер "Аврора", заградитель "Амур". Как записывал И.И. Ренгартен, отрабатывался "бой на кормовом курсовом угле с прорывающимся через центральное заграждение противником". В этом маневре новый (с сентября 1915 г.) флагманский артиллерист Н.И. Игнатьев и главный оператор штаба князь М.Б. Черкасский проверяли свои расчеты оптимальной схемы ведения боя.