— Маклеод! — крикнул Парсел.

Шотландец вздрогнул, как человек, которого внезапно разбудили от сна, уставился на Парсела, тяжело перевел дух и медленно вытащил из кармана руку. Не спуская глаз с Бэкера, он отступил на несколько шагов и остановился, почувствовав за спиной вертикальный корень баньяна. Инцидент был исчерпан. Парсел заметил, как ходят под белой фуфайкой тощие бока Маклеода, тяжело переводившего дух.

— Если никто больше не просит слова, — проговорил Маклеод, — предлагаю перейти к голосованию.

Бэкер снова рванулся с места, но Парсел схватил его за руку. «Зачем вы меня удержали, — яростно прошипел Бэкер, — я бы его убил». Парсел, не отвечая, сжал ему руку еще сильнее. Бэкер опустился на землю и прикрыл глаза. Казалось, он сразу обессилел.

Маклеод уселся под деревом, взял в руку веревку и произнес тусклым голосом:

— Голосуется предложение отдать Авапуи мне.

Он поднял руку, за ним тотчас же подняли руки Хант, Смэдж и Уайт, а секунды через три к ним присоединился и Джонсон.

— Пять голосов из восьми, — объявил Маклеод все тем же безразличным и вялым тоном. — Предложение принято.

Он победил, но победа не принесла ему радости. Среди множества замыслов, теснившихся в деятельном мозгу шотландца, самым заманчивым было разлучить Бэкера с Авапуи путем законного голосования. И вот сейчас, когда Авапуи по праву перешла к нему, он чувствует себя побежденным.

— Авапуи! — позвал он.

Бэкер быстро поднял правую руку, женщины засуетились, и Парселу с трудом удалось подавить желание оглянуться в их сторону.

— Минуточку! — проговорил Бэкер, делая вид, что он поднял руку, прося слова. — Надеюсь, я имею право выбрать себе другую женщину?

— Еще бы, матросик, — отозвался Маклеод, стараясь говорить как можно веселее, — еще бы! Да разве я позволю парню с «Блоссома» сохнуть в одиночестве без подружки! Это не в моем характере! Даже Мэсон и тот получил себе индианочку! Выбирай, матросик, не стесняйся!

Новея эта веселость была явно наигранной. Даже голос звучал фальшиво. Чувствовалось, что Маклеод устал, разочарован. Взглянув ему прямо в глаза, Бэкер отчеканил:

— О-ро-а.

Маклеод вздрогнул. «Неужели он дорожит Ороа? — подумал Парсел. — А зачем же тогда ему Авапуи? Чтобы одержать верх? Чтобы унизить Бэкера?»

Маклеод машинально повторил:

— Ороа?

— Д разве ты и ее тоже хочешь забрать себе? — ядовито осведомился Бэкер.

Наступило молчание. Маклеод прикрыл один глаз и вскинул подбородок.

— Есть возражения? — спросил он невыразительным беззвучным тоном.

Взмахнув веревкой, он, не дожидаясь ответа, ударил ею о землю.

— Принято!

— Ороа! — крикнул Бэкер.

Ороа поднялась с земли гибким и сильным движением спины, как лошадь, выходящая из реки, и тут же очутилась в освещенном кругу. Она встала перед Маклеодом и с горящими глазами, угрожающе подняв палец, начала пылкую речь, сопровождая ее широкими движениями рук — метр семьдесят семь сантиметров изящества и силы. Произнося свои обличения, Ороа ни минуты не стояла на месте, она будто гарцевала без передышки, то вправо, то влево, и казалось, ей не терпится ринуться вперед. Гордо выгибая шею, длинноногая, пышногрудая, мускулистая, она то и дело резко вскидывала голову, строптиво взмахивая темной гривой, а ноздри ее трепетали.

Поощряемая смехом таитян и ритмическими рукоплесканиями, Ороа говорила добрых пять минут все так же пылко, не переводя дыхания, не запинаясь и легко находя слова: казалось, она фыркает и ржет, как горячая кобылица, которая вот — вот сорвется с места и помчится куда — то вдаль, в иные, благословенные края.

Вдруг она кончила говорить так же внезапно, как и начала, и, хотя грудь ее еще вздымалась от волнения, села рядом с Бэкером, обхватила его голову обеими руками и прижала свои крупные губы к его губам.

— Перевод! — сказал Маклеод.

Парсел незаметно улыбнулся и поднял брови.

— Дословный?

— Нет, в общих чертах, — поспешно вставил Маклеод.

— В общих чертах она устроила вам сцену ревности за то, что вы предпочли Авапуи.

Парсел с любопытством взглянул на Маклеода и подметил на его похожем на череп лице тень удовольствия. Он продолжал:

— В заключение Ороа сказала, что Бэкер гораздо приятнее вас и что она в восторге, что ее танэ оказался именно он. Думаю, — великодушно добавил Парсел, — она сказала это с досады.

— С досады, нет ли, мне все равно, — буркнул Маклеод, и лицо его застыло, как маска.

Он подождал с минуту и позвал:

— Авапуи!

Все молчали, женщины сидели не шевелясь. Маклеод громко повторил:

— Авапуи!

И так как никто не отозвался, Маклеод встал с земли. Лица женщин повернулись к нему, и он по очереди оглядел их всех.

— Итиота, — сурово спросил он, — где Авапуи?

Итиота послушно, как школьница, поднялась с места.

— Ушла, — певуче ответила она по — английски и указала пальцем на запад.

— Можешь сесть, — спокойно проговорил Маклеод.

Он вернулся на место и тоже сел. Лицо его ничего не выражало. «А он здорово держится», — восхищенно шепнул Джонс,

Парсел в знак согласия кивнул головой.

— Ее найдут, — сказал Маклеод, не повышая голоса.

Он взглянул на Джонса и поспешно скомандовал:

— Продолжай!

Джонс запустил руку в треуголку, вытащил бумажку, развернул ее и прочел:

— Маклеод.

— Мой выбор сделан, — хладнокровно отозвался Маклеод. — Продолжай.

Джонс вытащил новую бумажку и звонко произнес:

— Парсел.

Парсел улыбнулся. Смешно все — таки выбирать свою собственную жену. Он негромко сказал:

— Ивоа.

Ивоа уже стояла сзади него. Она уселась справа, прижалась к его плечу, не спуская с него своих великолепных голубых глаз.

— Возражаю! — вдруг громко провозгласил Смэдж.

Возглас достиг слуха Парсела, но он не осознал его смысла Только по внезапно воцарившейся тишине он понял наконец, что произошло. Он не успел поднять головы, склоненной к плечу Ивоа, не перестал улыбаться ей. Еще несколько секунд после оглушительного выкрика Смэджа улыбка играла на его губах. Потом она медленно потухла, и обычно невозмутимо спокойное лице Парсела выразило глубочайшее удивление. Широко раскрытые глаза, он повернул голову, уставился на Смэджа, как бы не веря своим ушам, потом обвел взглядом собрание. Казалось, он сомневается в реальности сцены, которая разыгралась на его глазах. Парсел сидел с видом такого глубокого недоумения, что Смэдж поспешил злобно повторить:

— Возражаю.

Широко открытыми глазами Парсел уставился на Смэджа Он глядел без гнева, как бы сомневаясь в самом его существовании.

— Не хотите ли вы сказать, — произнес он, медленно выговаривая каждое слово, — что требуете себе Ивоа?

— Ясно, требую, — подтвердил Смэдж.

Наступило молчание. Парсел не мог оторвать глаз от лица Смэджа. Он глядел на него с таким выражением, словно пытало? разгадать какую — то сложную загадку.

— Это неслыханно! — проговорил он про себя, по — прежнему не отрывая глаз от Смэджа, как бы надеясь прочесть на его лице разгадку тайны. Потом произнес вполголоса:

— Но ведь мы женаты! — все с тем же выражением глубочайшего недоверия, как бы отказываясь понимать столь очевидную нелепость.

— А мне наплевать! — огрызнулся Смэдж.

Смэдж лежал на земле, подперев голову рукой. Крикнув: «Возражаю!»

— он даже не пошевелился. Подбородок у него был срезанный, линия лба уходила назад, и поэтому его толстый нос выдавался вперед даже с каким

— то бесстыдством, а щеки были стянуты к носу, так что лицо Смэджа походило на морду животного. На Парсела он даже не оглянулся. Его маленькие, как пуговицы, блестящие черные глазки, глубоко запавшие в орбиты, шарили по лицам присутствующих с беспокойно свирепым выражением. Хотя он не трогался с места, лицо его подергивала мелкая дрожь, с которой он не мог совладать, и нос угрожающе клевал воздух — такими движениями свинья роется своим пятачком в корыте с кормом.