Этими словами он растрогал Лидочку, и та сказала:

– Заходите, заходите, вы, наверное, по поводу стрельбы?

Лейтенант вошел и остановился в прихожей.

За его спиной обнаружился ранее не замеченный комендант Каликин в старой боевой шинели с нашитыми на нее орденскими планками. Такие же комплекты были прикреплены к его кителю, пиджаку и спортивной куртке. Лидочка подозревала, что и к халату, но в халате ей видеть коменданта не приходилось.

– Я могу разуться, – сказал лейтенант.

– Не надо, я вас прямо на кухню поведу, – сказала Лидочка. – Они вели стрельбу по окнам.

– Старший лейтенант Шустов, – сообщил милиционер, – Андрей Львович. Из восемьдесят восьмого отделения милиции. Провожу дознание по поводу стрельбы, которая имела место у вашего дома.

Он говорил так, словно заранее составлял протокол. Отрепетирует и перепишет на бумажку.

– Смотрите, – сказала Лидочка и почувствовала, как в ней постепенно растет праведный гнев. – Вы только посмотрите, во что они превратили мою кухню. Вы не боитесь мороза?

Она открыла дверь на кухню. Там стоял жгучий мороз.

Комендант Каликин отпрянул, но лейтенанта холод не пугал.

– Оставайтесь в помещении, – приказал лейтенант Андрей Львович Шустов. – Или наденьте какие-нибудь валенки – на вас смотреть страшно. Верное воспаление легких.

Он прошел к окну и стал разглядывать его разбитую створку.

– Надеюсь, вас рядом не было? – спросил он.

– Вот именно, – ответила Лидочка. – Я тут и стояла.

– Ясно, – сказал Андрей Львович. – На шум побежала. Как мотылек на свет фонаря. Я точно выразился…

– Лидия Кирилловна.

– Вот именно, Лидия Кирилловна. Сотни людей, не менее достойных, чем вы, находили свою смерть по причине любопытства.

– Я больше не буду, – сказала Лидочка. Ей стало спокойно, потому что при таком человеке ничего плохого произойти не могло. Она пошла в спальню и крикнула ему оттуда: – Андрей Львович, вы пока изучайте, а я оденусь. В самом деле, неудобно.

– В самом деле, – согласился Андрей Львович. – И на ноги что-нибудь потеплее. А потом принесите мне плед, пожалуйста.

– Плед?!

– Или одеяло! – закричал комендант. – Мы пока прикроем окно.

Лидочка быстро оделась. Она слышала, как старший лейтенант прошел по прихожей, выглянул на лестницу и кому-то крикнул:

– Ты зайди сюда, Смирнов, ты посмотри, как общественность страдает!

Сразу же по прихожей затопали сапоги, и голос тонкий, вовсе не начальственный, подтвердил из кухни:

– Черт знает что делают.

Второй милиционер оказался капитаном, низеньким, животастым, ему было зябко и не очень интересно. Лидочке показалось, что он больше всего хочет возвратиться в их теплое тесное восемьдесят восьмое отделение, которое было ей известно по всевозможным паспортным делам. В прошлом году она как раз теряла паспорт и восстанавливала его, ожидая своей очереди в узком коридоре, по которому очень деловито проходили парни в штатском – видно, спешили ловить опасных бандитов, а те милиционеры, что в форме, курили на крылечке, рассуждая о ремонте машин.

– Вы сюда не заходите, Лидия Кирилловна, – сказал Андрей Львович. – Обязательно схватите воспаление легких.

«Наверное, у него с этой болезнью связаны какие-то жуткие воспоминания, – подумала Лидочка. – Может быть, она унесла всю его семью».

Лидочка послушно закрыла дверь на кухню. Все равно квартира выстудилась. Даже хотелось надеть пальто и сапоги, но как-то неловко было ходить в таком виде по собственному дому, когда воспитанный Андрей Львович свою шинель снял и теперь терпел на кухне жгучий мороз. Из кухни выскочил комендант Каликин, воротник шинели был поднят, шапка нависла над костяным носиком, нижняя губа отвисла и дрожала от холода.

– Ремонт надо делать, – сообщил он, прикрывая дверь. – Срочно нужен стекольщик, а где его найдешь?

– Вы мне поможете? – спросила Лидочка и обрадовала этим вопросом коменданта.

– Нелегко, – сказал он, – но для вас как пострадавшей я обязан, слово ветерана!

Серые глазки ветерана слезились от холода.

На кухне шел спор и проникал сквозь дверь.

– А я что могу поделать? Он вчера обещал камеру починить. Обещал? – это был голос толстенького капитана.

– Ну почему у вас все ломается именно тогда, когда нужно срочно? – сердился лейтенант Шустов.

– Знаете, у вас, оперативников, все просто – догнал, поймал, пристукнул, – гневался толстенький капитан, отступая из кухни под напором лейтенанта Шустова. Он открыл дверь и вместе с волной мороза выкатился в коридор.

– Ну почему ты ее не задержал? – спросил лейтенант.

– А как ты ее задержишь, если она не в свою смену вышла и ей ребенка в детский садик вести?

Они надвигались на Лидочку и совсем было притерли ее к стенке, но на помощь пришел комендант.

– Товарищи милиция, – сказал он. – Вы мне жиличку совсем замордовали. Она человек случайный, но жертва. У нас как бывает – стреляют, наводят беспорядок, а в результате наблюдаются жертвы из мирного населения.

Лидочке порой казалось, что костеносый комендант начитался рассказов Зощенко и старательно подражает их персонажам.

– А Кацнельсон где? Разве у него камеры нет?

– Кацнельсона я поднимать не буду, он сутки отдежурил, – ответил капитан.

– Но нельзя же, в самом деле, зимой человека с разбитым окном оставлять, – заметил лейтенант Шустов.

– Пускай гражданка часа три потерпит, я в райотделе кого-нибудь попрошу.

– Как так потерпит? – возмутился комендант. – Чего она потерпит?

– Пока придет фотограф, – ответил толстенький капитан. – Мы должны снять следы на кухне.

– А где раньше были? – строго спросил комендант. – Ведь на улице тетка снимала – и в подъезде. Я сам видел.

– Тетка уехала, – ответил лейтенант. Он чуть улыбнулся. Почему-то сравнение фотографа с теткой его развеселило.

– А вы пока и пригрейте вашу соседку, – буркнул толстый капитан.

– Соседку? – комендант вдруг обиделся. – Я здесь работаю, а проживаю в другом районе.

– Так пригрейте в другом районе, – сказал капитан, проталкиваясь к двери.

– Во-первых, – рассудительно ответил комендант, – каждый знает, что у меня третий месяц сестра из Чечни, бежавшая с тремя детьми, живет. Во-вторых, как, простите, гражданка Берестова будет оставлять квартиру без присмотра, да еще с открытым окном?

– Ну, сюда не залезут, – сказал с лестницы капитан.

– На второй-то этаж? – комендант даже обиделся. – На второй этаж запрыгнуть можно. Позову Бубку, он и прыгнет.

«Нет, наверное, он успел с утра выпить, – подумала Лидочка. – Уж очень образно мыслит».

– Да обойдетесь вы без этих фотографий! – рассердился комендант. – Пишите протокол. Пожалейте интеллигентного человека!

Никогда раньше Лидочка не ощущала такой теплоты и заботы со стороны Каликина.

– У нас, – сказал заботливый комендант, – пока что нужного размера стекла есть, а завтра уже не будет.

– Нет, – прогудел баритон Андрея Львовича. – Мы тогда оставим все как есть, а в десять я лично подниму Осипа Давыдовича, и мы его пошлем сюда сделать фотографии.

– Так, – сказала Лидочка. – Мне надоело мучиться. Какой вам нужен фотограф?

– Понимаете, – красивый Андрей Львович попытался донести до ее сознания, что дважды два четыре. – Мы имеем дело с вещественными доказательствами серьезного преступления. Характер повреждений вкупе с баллистической экспертизой могут помочь нам определить преступников.

– И что же вас останавливает? – спросила Лидочка, словно не догадываясь о милицейских проблемах.

– Как всегда, – развел руками лейтенант. – Техника подводит.

– Пока мы все не умерли, – сказала Лидочка, – я вам сделаю нужные фотографии. А вы за это оставите меня в покое.

– Лидия Кирилловна, – вежливо произнес Андрей Львович. – Вы меня не так поняли. Мне нужны не любительские фотографии, а профессиональные. Это нелегкая и специфическая работа. Поэтому я советую вам поехать куда-нибудь к родственникам, погреться…