Больше всего времени Кора провела в самой дальней комнате – в библиотеке профессора. Там были дискеты, кассеты и даже старинные книги и рукописи. Если преступник и заглядывал в библиотеку, здесь он ничего не тронул. Из этого Кора сделала вывод, что к тому времени, как он добрался до библиотеки, он уже отыскал нужную вещь. Иначе бы он устроил разгром и здесь. То есть надо помнить, что преступление удалось.

Часть библиотеки занимали книги по физике. Видно, профессор Лу Фу внимательно следил за всеми достижениями в своей науке. Были там кассеты астрономические, целая стена была занята работами, посвященными функциям человеческого мозга, его энергии, волнам, которые он испускает и принимает. «Наверно, – подумала Кора, – профессор нашел новое поле деятельности. Но достиг ли чего-нибудь в нем? Ведь ему почти сто лет, а даже самые умные и талантливые люди в таком возрасте теряют память, быстро устают и не могут долго заниматься одним делом. Хотя бывают исключения…»

Больше всего Кору удивили книги и дискеты на полках четвертой стены библиотеки. Все труды, книги, картины относились лишь к чувствам человека и других живых существ. Здесь были даже детские сказки и стихи, в которых рассказывалось о том, что могут сделать доброта и злоба. «Да, – подумала Кора, – скорее всего, наш уважаемый старик далеко отошел от настоящей науки и, может быть, даже, как говорится, впал в детство».

Осмотрев библиотеку и ничего не найдя в ней такого, что могло бы указать причину исчезновения Лу Фу, Кора вышла в кабинет и решила проглядеть перед сном бумаги, заметки и, может, дневник профессора за последние дни.

Окно в сад было открыто, оттуда веяло ночной прохладой, настольная лампа давала мягкий желтый свет, и Кора смогла даже забыть на некоторое время о том, что сидит посреди разгромленного дома.

Было тихо, лишь порой ветер шуршал в листве и с гулким стуком падали на землю апельсины и яблоки.

Буквально через несколько минут после того, как Кора начала перебирать бумаги на столе у Лу Фу, она наткнулась на интересный документ.

Лу Фу был очень аккуратным человеком. В особой папке он хранил копии отправленных писем.

В одном из писем, отправленном в прошлом месяце и адресованном синьоре Серафине Беллинетти, в город Болонью в Италии, речь шла об исчезновении профессора. Письмо было написано по-итальянски, но, к счастью, итальянский язык Кора знала – она любила иностранные языки и еще в приюте на Детском острове переписывалась с девочками из Шанхая, Венеции и Турку на их языках. Судя по всему, синьора Серафина была старой приятельницей и коллегой китайского мудреца, и он делился с ней своими заветными мыслями.

«До сих пор, моя дорогая Серафина, – писал профессор, – несмотря на то что результаты моих работ известны некоторым ботаникам, я опасаюсь выходить на широкую сцену с описанием моего открытия. Честно говоря, старику страшнее всего насмешка. А вдруг я ошибся? А вдруг принял желаемое за действительное?

Я напомню вам, Серафина, о том, как все началось. Как вы знаете, устав от общения со многими людьми и от бесконечных путешествий, я отыскал самое, на мой взгляд, уединенное место на земном шаре – пустыню Такла-Макан. Артезианская скважина, которую пробурили мои друзья, давала достаточно воды для немногих растений моего маленького сада. Я привез сюда мою библиотеку и отдыхал, общаясь с моими молчаливыми друзьями.

Затем однажды со мной произошел курьезный случай. Прошлой весной я отыскал в пустыне незнакомый мне чудесный цветок. Я осторожно выкопал его, надеясь вырастить в моем небольшом саду. Но цветок этот быстро завял.

Это так расстроило меня, что я весь вечер провел возле него, стараясь отыскать средства, чтобы ему помочь. Я даже поставил на ночь возле него свое соломенное кресло, потому что страдаю бессонницей. И всю ночь я думал об этом растении, стараясь мысленно помочь ему. К утру растению стало лучше, оно выпрямилось, распустились бутоны. И я задумался тогда: что помогло растению – удобрения ли, питательный раствор, которым я его поил, или мои чувства, излучения моего мозга, направленные на этот цветок?

Дальнейшее вы знаете, мой далекий друг. Мне удалось отыскать в библиотеке ваши интересные статьи о биотоках мозга и влиянии эмоций на других людей. Казалось бы, мы с вами занимаемся столь далекими проблемами – вы лечите безнадежно больных детей, я развожу цветы и другие растения. Но мы оба верим, мой друг, что доброта – это не только понятие, которое придумали люди. Доброта – это реальная сила, которую можно выделить, измерить и использовать… как, впрочем, и злобу. Я теперь верю в то, что ненавистью можно убить, а добротой вылечить.

Мне кажется, что есть надежда превратить наши догадки и надежды в сухие цифры, а цифры – в приборы, которые на основе физических законов позволят помогать нашим братьям на этой планете».

Письмо очень заинтересовало Кору. И после того, как она прочла его, в новом свете начала понимать смысл документов и копий других писем профессора, которые лежали перед ней на письменном столе. Многие из писем были запросами в различные библиотеки и институты – профессору требовалась информация. Были там заказы на выполнение особых программ гигантскими компьютерами в Пекине и Токио, были, наконец, и просьбы в различные мастерские и на заводы изготовить тот или иной прибор или деталь прибора. И когда Кора закончила чтение переписки Лу Фу, она поняла, что находится на правильном пути, и почти наверняка догадалась – что же искал и, вернее всего, нашел преступник.

На рассвете Кора связалась по космической связи с синьорой Серафиной Беллинетти, которая еще не спала и спать не собиралась – ведь разница во времени между Урумчи и Болоньей – несколько часов. В Болонье еще был вечер.

На экране видеофона Кора увидела приятное, загорелое, худое лицо пожилой женщины с очень яркими карими глазами. Кора сказала синьоре, что профессор исчез и ей нужен совет, а может, и помощь синьоры Серафины.

– О боже! – встревожилась синьора. – Прилетайте немедленно!

Затем Кора предупредила следователя Лян Фуканя о том, что ей надо побывать в Италии, и поднялась на скоростном полицейском флаере так высоко, что из рассветной синевы и мглы воспарила в розовое сияние утреннего солнца – ведь сверху видно куда дальше, чем с поверхности Земли.

Обгоняя солнце, Кора помчалась на запад, и по мере того, как она стремилась к темной стороне неба, вокруг смеркалось, все ярче высвечивались на небе звезды, а когда флаер опустился в Болонье, там царил теплый итальянский вечер. Большой старинный город никак не мог угомониться, на площадях и в галереях кипела жизнь.

Вилла синьоры Беллинетти располагалась на холме на окраине Болоньи, но шум вечернего города сюда почти не долетал. Обширный парк, окружавший виллу, дарил ей прохладу и свежесть воздуха.

Пока Кора летела через полмира, она многое узнала о синьоре Серафине. Сорок лет назад, когда синьора была молодой и прекрасной дамой, она попала в автомобильную катастрофу. Ее муж и маленькая дочка погибли. Тогда синьора решила посвятить свою жизнь безнадежно больным, умственно отсталым детям, которых нельзя вылечить даже в XXI веке. А когда ее отец, известный писатель, подарил ей виллу под Болоньей, которая вот уже семьсот лет принадлежит роду Беллинетти, Серафина превратила ее в клинику, сама стала ее директором и с тех пор не знала ни сна ни отдыха, помогая несчастным детям, которых привозили к ней со всех концов Земли. И многие верили в то, что детям помогали бесконечная доброта синьоры и, конечно же, громадный опыт, который она накопила за десятилетия работы в своей клинике.

Флаер опустился на зеленой поляне перед входом на виллу. Синьора Серафина, стройная и прямая, словно молодая балерина, потому что каждое утро пробегала десять километров, спустилась по широким ступеням к Коре, которая с удивлением рассматривала старинный дворец, похожий на сказочный замок.

– Прошу вас, Кора, – сказала синьора, – заходите в дом. Вы сказали мне ужасную новость. Я теперь не могу думать ни о чем ином.