— Признаю. Я не равный соперник Даросу.

— Ты сказала, у него не возникло особых трудностей с детьми, — напомнила сестра. — Каким образом он умудрился помешать им превратить его жизнь… э-э-э, в ад, как ты выразилась?

— Он отшлепал одного из мальчиков в первые же несколько минут, но после этого случая его прихода было достаточно, — объяснила девушка. — Я ухаживала за Луизой, как тебе известно, и к тому времени, когда девочка стала выздоравливать, чудо уже произошло. Твои сыновья из кожи вон лезли, стараясь угодить ему.

— Твой муж любит детей, вот в чем дело. — Хозяйка дома печально вздохнула и добавила: — Судя по развитию событий, детей у вас не будет?

— Я не думаю, что Дарос станет усложнять себе жизнь, если он хочет получить свободу, — подтвердила Антония. — О, Пэм, у меня ужасное предчувствие, что он захочет освободиться от меня, несмотря на твою убежденность в обратном.

Но Пэм упрямо покачала головой.

— Он не поступит бесчестно, — твердо заявила она.

— На самом деле такой поступок нельзя считать бесчестным, ведь мы не предполагали оставаться супругами длительное время.

— Это будет подло, так как вы теперь действительно муж и жена. В любом случае, ему нужны будут основания для развода, — заметила сестра. — А оснований у него нет.

Патологическая жестокость, подумала Тони, и у нее задрожали губы. Даже в самых мрачных фантазиях она не могла вообразить, чтобы Дарос привел подобные основания.

Мальчики уже сидели за столом с Луизой, и девушка стала помогать Пэм готовить бутерброды.

— Мы сегодня собираемся подняться к акрополю на осле, — сообщил Дэвид своей тете. — Мама даст нам деньги. Поездка стоит пятнадцать драхм, но мы теперь богатые, так что это не важно. Почему бы тебе не отправиться с нами, тетя Тони? Будет весело!

— Богатые! — Хозяйка дома рассмеялась счастливым, беззаботным смехом, который Антония так любила слушать. — Да, мы богатые. Как славно не думать о том, как свести концы с концами. И я ненавидела необходимость отказывать детям во всем. Они получали по несколько пенни в неделю, да и то не всегда. Ребятишки очень ждали твоих подарков, Тони. Правда, они спускали все за день.

— Мы теперь должны учиться экономить. — Девочка потянулась за вторым бутербродом, хотя ее рот был еще набит. — Дядя Дарос дает нам немного денег, которые мы можем тратить, и немного тех, которые мы должны откладывать. Раньше он каждый день давал нам их — деньги, которые можно тратить, — и говорил, что мы должны учиться расходовать понемногу каждый день. А теперь он выдает нам всю сумму по субботам. Мне нравятся субботы. Уже пора идти? — спросила Луиза у своей мамы, и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Ты поедешь с нами кататься на осле, тетя Тони?

— Да поехали, — принялась уговаривать ее сестра. — Дароса ведь не будет сегодня дома, да?

— Он появится, но не раньше вечера.

— Он писал?

Тони ответила отрицательно.

— Пришло письмо от Джулии (Дарос часть времени жил у матери и сестры), в котором золовка сообщила, что он прилетает в шесть тридцать, — пояснила она. — Машина мужа в аэропорту, поэтому он приедет домой к ужину.

— Так ты пойдешь с нами? — спросил Робби. — Сейчас на ослах катаются немногие, потому что почти все туристы разъехались.

— Ну хорошо, я пойду, — кивнула тетя.

— Надеюсь, я не свалюсь с осла, — поделилась с ней своими опасениями Луиза. — Гора ужасно крутая.

Тропа действительно круто взбиралась вверх и местами была узкой. Они ехали сначала по причудливым мощеным улочкам, а потом по дикой местности, пока, преодолев почти отвесный подъем, они не приблизились к самой вершине мыса. Последние несколько футов пришлось преодолеть пешком.

— Вид просто великолепен!

Тони и Пэм стояли у стены и смотрели вниз на маленький белый город, прилепившийся к склону холма.

Далеко внизу виднелся блестящий голубой круг, который представляла собой маленькая бухта Святого Павла. Она была полностью заключена в кольцо суши, не считая крохотного прохода, по которому могли проплыть только рыбацкие лодки. Песчаная полоса окаймленного пальмами пляжа отливала золотом и была пуста. А в самом ее конце стоял дом Дароса, выглядевший теплым, добрым и манящим. Рыбацкие лодки, вышедшие в море, начали качаться, когда неожиданно вода покрылась рябью.

— Мне кажется, будет дождь. — Пэм посмотрела вверх на небо. Собирающиеся тучи вызвали поразительные перемены. Темная тень заволакивала все вокруг.

— Пожалуй, нам лучше поторопиться, — посоветовала Антония. — Похоже, приближается шторм.

Однако дождь не начался, и ветер был теплым, пропитанным ароматами трав, в изобилии растущих среди руин храмов, склепов и средневековых укреплений. Очаровательная маленькая византийская часовенка, построенная в тринадцатом веке, до сих пор хранила на своих стенах куски фресок, которые украшали ее семь веков назад.

— Мы поднимемся по винтовой лестнице. Мы не потеряемся. — Дэвид подбежал к матери и тете, задержавшись рядом с ними ровно настолько, чтобы успеть протараторить эти несколько слов, а затем снова исчез. Когда Тони и Пэм увидели его в следующий раз, он уже махал и кричал, выглядывая из окна часовни.

— Они определенно хорошо проводят время, — рассмеялась миссис Латимер. — Ну и энергия!

Большая аркада храма Афины Линдийской стала следующей детской площадкой для сорванцов. Они носились вверх и вниз по ступеням, пока не выдохлись. Сестры в это время отправились рассматривать Пропилеи — величественный вход в храм. А потом они зашли внутрь храма. Точнее, руины, которые от него остались.

— Только подумай, Пэм, ему больше двух тысяч лет!

— Первоначальный храм был построен гораздо раньше, — со знанием дела заявила мать семейства. — Ну разве не были они умны и артистичны? А размер колонн — как они установили их без подъемных кранов и других механизмов?!

— Рабы, — лаконично ответила девушка.

Следующий час они провели, гуляя по окрестностям. Затем Пэм подозвала детей, которые сразу же прибежали.

— Нам обязательно надо уходить? — грустно спросил Робби. — Мне здесь нравится.

— Мы придем сюда снова.

— На осликах?

— Вы еще молодые — можете и пешком пройтись, — поддразнила их Пэм.

— Ладно, — уступил Дэвид. — В следующий раз придем пешком.

Пробыв у сестры достаточно долго, чтобы помочь ей приготовить обед, Антония направилась по каменистой тропинке вниз, к дороге. Она вдруг почувствовала себя потерянной и одинокой, размышляя о своих, не приносящих должного удовлетворения отношениях с мужем. Тони изводила себя опасениями, что он захочет расторгнуть их брак и соединить свою судьбу с Оливией.

Греки ненавидели разводы, но Дарос не был чистокровным греком. Тем не менее, девушке почему-то казалось, что мысль о разрыве супружеского союза не слишком вдохновит судовладельца.

«Но если мы останемся женаты, — в отчаянии прошептала Тони, — что это будет за жизнь?»

Такая же, какой была до сих пор, заключила Антония. Муж будет продолжать относиться к ней вежливо и учтиво, но не с любовью; будет воспринимать жену как нечто чуть более ценное, чем любая другая принадлежащая ему вещь. Так и происходило обычно в Греции. Мужчины жили в своем собственном мире, а женщины считались низшими по сравнению с ними существами.

Пока она одевалась, зазвонил телефон.

Дарос не вернется домой к ужину…

Девушка созерцала свое отражение в зеркале, понимая, что разочарована гораздо сильнее, чем предполагала. И Тони поняла — несмотря на все опасения, она с волнением и нетерпением ждала возвращения мужа. «Его не было дома уже две недели… Может, Дарос соскучился по мне…» Какая же она дура! Соскучился по ней? Он был в Родосе — и даже не потрудился прийти домой к ужину.

Злость сменила горькое разочарование и, поколебавшись лишь долю секунды, Антония позвонила Чаритосу. Он всегда будет рядом, если понадобится ей, заверил девушку Леонти и добавил:

— Я согласен быть просто другом, благопристойным и платоническим, но помни, что я у тебя есть.