С досадой отбросив все эти мысли, Тамара спустилась по лестнице на кухню и поздоровалась с отцом Донахью, который как раз собирался завтракать. Она не чувствовала особенного голода, но заставила себя проглотить кусочек бекона и тост, чтобы избежать недоуменных вопросов.

Отец Донахью смотрел на нее задумчиво.

— Ты собираешься сегодня в «Фалкон-Хэд»? — спросил он.

Тамара поежилась:

— Я сказала, что приду.

— Бриджит Фалкон хочет использовать тебя, не так ли? — продолжал он, проницательно глядя на Тамару.

— Она хочет, чтобы Люси отправили в специальную школу. — Тамара медленно подбирала слова. — Она попросила меня попытаться убедить Росса дать на это согласие.

— Росс никогда не согласится на это, — сказал отец Донахью мрачно. — Мы все не один раз пытались убедить его. Он считает, что его ребенку лучше оставаться в неведении о том, что происходит в мире.

— Но ведь это ужасно! — воскликнула невольно Тамара. — Боже, неужели он не понимает, что даже страдание делает человека богаче! — Взволнованная, она старалась точнее выразить то, что давно осознала. — Я не могу точно объяснить, но ведь чувствовать себя частью этого мира, частью его напряженной жизни — это и означает жить! И независимо от того, счастливы мы или несчастны, жизнь каждого бесценна!

Отец Донахью улыбнулся.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, Тамара, — кивнул он. — Надо выстрадать мир и счастье. Не испытав одного, мы никогда не познаем другого!

— Правильно! — Тамара вздохнула и нетерпеливо извлекла свои сигареты. — И неужели вы не сумели внушить это Россу?

— Нет, боюсь, что нет. И все же я желаю тебе удачи! Непонятно только, почему она обратилась к тебе.

— Ну, я полагаю, потому, что я здесь новый человек, — смущенно предположила Тамара.

— Человек, которого Росс хотел бы забыть! — тихо пробормотал отец Донахью.

Тамара была поражена:

— Но почему? Почему?

— А ты разве не знаешь?

— Если бы знала, я не стала бы спрашивать. — Тамара решительно поднялась из-за стола. — Почему все обращаются со мной, как с человеком, способным читать чужие мысли? Откуда мне знать, почему я — последний человек, на чью помощь может рассчитывать Бриджит Фалкон? Росс ненавидит меня, я вижу это, но почему — я не знаю. Скорее я должна была бы ненавидеть его!

Отец Донахью нахмурился:

— Почему же это? Право, разве ты не добилась всего, чего хотела? Успеха, признания, любви благородного человека, готового стать твоим мужем? Да-да, Бен сказал мне, что вы собираетесь пожениться.

Тамара обернулась:

— И вы думаете, что я ради всего этого уехала из Фалкон-Уэрри? В надежде сделать карьеру?

Отец Донахью пожал плечами:

— Все знают, что твой отец тоже был художником, пусть неважным. Когда он вернулся за тобой, ты ведь могла с ним и не ехать, если бы не захотела.

Тамара открыла рот.

— Хорошо. А что мне оставалось делать? — спросила она, от волнения внезапно заговорив с ирландским акцентом.

Отец Донахью снова пожал плечами:

— Люди думали, что ты и Росс…

Тамара почувствовала, как краска сходит с ее лица.

— О да! Я и Росс, — пробормотала она, — вернее, Росс и Вирджиния!

— Но Росс никогда не любил Вирджинию! — твердо произнес отец Донахью.

Тамара разгневанно взглянула на него, на минуту забыв о том, кто он.

— Тогда ему не следовало жениться на ней, отец. Вернее, доводить дело до того, что он уже не мог отказаться от этого!

Отец Донахью беспокойно сжал свои руки, и Тамара осеклась, почувствовав ужасный стыд. Она не имеет права перекладывать на него, священника, свои переживания!

— Простите меня, отец! — сказала она смущенно.

В этот момент раздался стук в дверь. Она застыла на месте. Но это оказался всего лишь Патрик О’Хара, который пришел спросить, не пора ли косить траву рядом с церковным двором.

Тамара взяла плащ и вышла на воздух. Такого теплого дня еще не было. Невольно чувство легкости и радости жизни переполнило ее.

Тамара пересекла двор и направилась к гавани, улыбаясь встречным людям и изредка останавливаясь, чтобы поговорить со знакомыми. Море было чистым и прозрачно-голубым, в высоком ясном небе плыли легкие облака.

Тамара шла по извилистой тропинке к старому коттеджу, размышляя о том, как сложилась бы ее жизнь, если б ее дед был жив, а нотариус не нашел ее отца. Вернулся бы он сам? Она сомневалась в этом. За те немногие месяцы, в течение которых она знала Тревора Шеридана, она хорошо поняла, как мало он беспокоился о ком-то, кроме себя. Только талант дочери вызывал у него к ней некоторый интерес. Иногда, в особенно одинокие минуты, она ловила себя на мысли о том, что у него, возможно, были свои собственные соображения, когда он взял ее с собой в Англию, и руководствовался он отнюдь не отцовскими чувствами, а лишь желанием извлечь выгоду из таланта, который он разглядел в ней. Выгоду и успех, к которым Тревор Шеридан всегда тщетно стремился. Тамара отбрасывала эти мысли, считая их неблагодарными, но не могла не признать горькой истины: отец не дал ей ни любви, ни привязанности и их отношения были достаточно пустыми. Только Эмма, казалось, искренне любила ее. Вспомнив об Эмме, Тамара вдруг почувствовала, как соскучилась по дому, по Лондону, по вещам, к которым она успела привыкнуть.

Может быть, она исправляется, подумала Тамара с надеждой. И впечатление, которое произвела на нее Фалкон-Уэрри, понемногу рассеивается?

Внезапно она увидела Люси и поняла, что напрасно обманывает себя.

Девочка сидела на невысоком заборчике, окружавшем коттедж. Она грызла соломинку и безмятежно смотрела на море, где на волнах качалась маленькая лодка. Тамара взглянула в ту сторону. Это была лодка Росса.

Она осторожно приблизилась к Люси, чтобы не испугать ее. Девочка, словно почувствовав ее присутствие, оглянулась, и ее личико осветила улыбка, придавшая Люси еще большее очарование.

— Привет! — сказала Тамара, садясь рядом с ней. Они были одеты одинаково, в брюки и плащи. Девочка заметила это и показала жестом на совпадение. Тамара кивнула, Люси еще раз улыбнулась и соскочила на землю.

Тамара встала тоже, и Люси взяла ее за руку, потянув за собой, к пологому склону, поднимавшемуся к «Фалкон-Хэд». Тамара колебалась. Она сказала отцу Донахью, что собирается отправиться в замок, и в то же время она боялась этого визита, который неизбежно нарушит почти спокойное течение ее жизни.

Но спорить с Люси было нельзя: Тамара боялась порвать тонкую ниточку дружеских отношений, которые сложились между ними. Однако, к удивлению Тамары, Люси неожиданно свернула в сторону и по уступам в скале повела ее за утес, к ступенькам, спускавшимся вниз, к берегу. Тамара взглянула на море. Казалось, в лодке никого нет, но Тамара не была в этом уверена. Она поняла, куда Люси ведет ее.

Тамара хотела бежать, вернуться в дом священника, спрятаться. Она вспомнила Бена, и на минуту чувство вины перед ним остановило ее, но в следующий миг внезапная, ликующая радость как волной смыла все наносные, тревожащие мысли, и сердце Тамары будто распахнулось навстречу этому солнечному, чудесному дню.

Вслед за Люси она сбежала на берег и, сняв сандалии, с наслаждением шагнула на прохладный влажный песок. Люси, улыбаясь, последовала ее примеру. Тамара подумала, что, несмотря на свой недостаток, Люси может быть прекрасным спутником.

Они прошли по узкой прибрежной песчаной полосе, под нависшим выступом утеса и скалами, которые почти отвесно уходили в воду. Было тепло, и Тамара даже пожалела, что не взяла с собой купальный костюм.

Люси сбросила плащ и показала на море, на лодку. Тамара спросила:

— Твой отец? — Она тщательно выговаривала каждый слог, но Люси, казалось, не поняла ее. Однако девочка издала какой-то неясный звук, похожий на «па!».

Тамара была потрясена. Люси сама старалась что-то сказать, хотя никто никогда даже не пытался чему-нибудь научить ее! Каких же результатов можно будет достичь, если заняться обучением девочки по-настоящему!