— Я ценю.

Так Рахиль стал сто тысяч пятнадцатым главой клуба. Уже на следующий день он сделал замечание Исайе за неподобающее поведение (Исайя превратился в камень, когда Асурбанал пытался его отшлёпать деревянным мечом за невнимательность, в результате чего учитель повредил свой ритуальный меч), а на второй день попытался отлупить по заднице — в отсутствие Асурбанала Исайя вместо того, чтобы повторять данные упражнения, парил на высоте двух метров, возлежа на спине на имитации облака. У Рахиль, конечно, ничего не получилось, — Исайя был намного опытнее, — но бега по стенам были великолепными, в лучшем духе Марии. Любовались всем клубом. Лида потом поблагодарил Исайю за то, что тот помог Рахиль освоится в новой роли. Исайя был счастлив. Рахиль спустя несколько дней завёл ритуальный веник — чтобы небольно лупить Исайю и вообще всех, кто не слушает слов. Это изобретение у него потом переняли главы других клубов.

Моя практика в Кумране продолжалась три месяца. Там было интересно. Отшельники жили совсем другими чувствами и надеждами, чем обычные люди, и каждый вечер я возвращался не уставшим, как обычно, а обрадованным. Правда, и угроз там было намного больше: тёмные атаковали отшельников намного чаще, намного хитрее и намного интенсивнее, чем обычных людей, чтобы не дать им превратиться в ангелов. За простейшей атакой блудного демона низкого уровня могла скрываться сложная многоходовка, изобретённая бесом высокого уровня, который появлялся только на заключительной стадии. Иногда тёмные вместо того, чтобы внушать гнев, гордость и похоть, как они это обычно делали, внушали добрые чувства или ложный альтруизм, и только для того, чтобы вызвать отвращение к глупости у окружающих или разбить зарождающееся товарищество между несколькими соседями. Могли начать во сне благочестивые советы давать, и только для того, чтобы приучить людей к послушанию. При поддержке обычных людей я с такими сложными схемами не сталкивался. Аякс не успевал меня ругать за то, что я то тут, то там либо пропустил очередную атаку, либо, наоборот, прогнал такого тёмного, которого не стоило прогонять, так как он нёс с собою такой соблазн, с которым адресат как раз должен был научиться бороться.

Мои товарищи завидовали мне и внимательно выслушивали все описания каверз, что строили тёмные. Нам, первому уровню, очень редко удаётся попасть на практику к отшельникам или йогам, обычно ими занимаются второй уровень и выше. Самый сложный вариант многоходовки на нашем уровне — это когда тёмные внушением заставляют людей схватить пищу немытыми руками для того, чтобы они не могли на следующий день повстречать важного для них человека, или внушают схватиться за вещь, заражённую кожной болезнью, чтобы человек не смог жениться на том, на ком для него будет хорошо.

Очень часто заходил Ираида. Аякс хмыкал и уходил справляться с проблемами в одиночку, а я водил Иру по разным пещерам и с умным видом пересказывал то, что ранее узнал от наставника. В первый раз я решил его посмешить и привёл к Исраэлю:

— Смотри, вот человек, для которого сейчас главная задача — это научиться во время молитвы не отвлекаться. Он сейчас очень досадует на то, что во время своих молитв то нос, не задумываясь, почешет, то ещё что-нибудь, то вдруг через некоторое время ловит себя на том, что вообще о постороннем думает. Он очень хочет сделать так, чтобы всегда можно было быть сконцентрированным на молитве и ни на что не отвлекаться. А вот Манассий. У нас с ним обратная задача: мы пытаемся довести до него понимание того, что нельзя во время молитвы подавлять всё и вся. Он за годы своего подвижничества так изнасиловал своё сознание и свой организм, что у него большая часть сил тратится на то, чтобы запретить себе мечтать и думать. Это нам очень мешает, мы, например, хотим ему подкинуть какую-нибудь мечту о сказочной стране, чтобы он помечтал и вышел на новое понимание, а он глушит всё на свете. Пытаемся донести до него мысль о том, что даже во время молитвы в человеке работают много систем: дыхание, анализ повреждений, контроль за кожей — это из-за него хочется почёсываться — и что нельзя их все гасить, надо осознавать их действие, использовать, но продолжать осознанную молитву. Пока плохо получается. Придётся организовывать ему встречу с Ястребом, возможно, тот ему скажет. Представляешь, прямо противоположные задачи?

— Тут у вас так интересно… Жаль, что я на Земле не получил такого обучения.

После этого Ираида заходил в каждый перерыв. Я показывал ему пустынников и методы борьбы с тёмными. Ираида умилялся и смотрел на меня восхищёнными глазами. Примерно через месяц после известных событий он решил поинтересоваться, что бывает с ангелами, в которых попадает снаряд с концентрированным отчаянием, залез в библиотеку и посмотрел разные истории на эту тему. После этого он нанёс ряд стремительных визитов Елене, Лидии, другим членам клуба, зашел даже к Ратибору. Ко мне он пришел с возмущением: почему я не сказал сразу? О том, идти или не идти со мной на воплощение, он сомневался несколько сигов. Потом сказал, что сервера — дело более срочное, что без них задыхаются сразу два мира, и что он лучше займётся серверами. Лёгкий. Люблю таких. Так я ему и сказал. Закончилось всё тем, что он переехал и занял соседнюю с моим домом площадку, поставил там такой же навес, как у меня, и каждый день говорил мне "доброе утро" сразу, как только я выходил из размышлений. Мой уровень счастья в жизни сразу вырос в два раза. Просыпаться и видеть, как этот шутник уже поднялся и только ждёт момента, когда я открою глаза, чтобы сказать мне "доброе утро", было большим счастьем.

Я всегда был одиночкой, и в человеческом детстве, и в человеческой взрослости, и даже став ангелом. Дети в моём окружении играли только в одну игру: "Обидь меня, а потом я тебя догоню и посмотрим, кто кого обидит", мои игры были для них слишком сложными. В итоге я сидел в одиночестве и строил замки из глины. Моя жена была деловитой, но вечно хныкала и обвиняла в том, что я не успеваю вовремя предотвратить её ошибки, мы даже ребёнка за шесть лет моего брака ухитрились не завести. Никакого общения у меня с ней не получалось. Наверное, по привычке я никого не подпускал к себе, даже став ангелом, за много лет я ни в кого не влюбился и не вошел ни в какой дом.

А вот с Ириадой всё получилось как-то очень легко: ему было интересно то, что мог сказать я, а меня умиляло то, с каким увлечением он говорил о своих творческих проблемах. Наверное, сказывалось то, что он был ангелом и говорил не дольше, чем это становилось утомительным. Зачем только он переезжал, так и осталось непонятным, поскольку всё время отдыха он проводил, обнимая меня. Мы почти научились дышать синхронно.

Зато Рахиль первым перешел ту интимную грань, которая отделяет одиночных ангелов от того, что у нас называется "домом". Через несколько дней после того, как он стал главой клуба, Рахиль пришел ко мне, попросил Ираиду подвинуться и сел ко мне спиной к спине. Я невероятно обрадовался и разволновался. Из-за этого у нас едва всё не сорвалось.

Мы, ангелы, в целом открыты друг для друга, мы без труда можем просканировать друг друга и уловить чувства или те слова и идеи, которые находятся в оперативной памяти. Строго говоря, если подойти к нитям путей, то можно увидеть и намного больше: кем этот ангел собирается стать в ближайшее время по своей сути, от каких путей он отказывается и какие выбирает. Правда, проводить такой анализ считается нетактичным делом. Но вот все размышления, все фантазии и все идеи у нас закрыты друг от друга. Мы можем их увидеть только в том случае, если кто-то их сам для тебя откроет. Но к этому есть ряд препятствий: хоть мы и ангелы, но страх осмеяния, застенчивость и некоторая гордость есть и у нас. Открывать своё сознание полностью кому-то постороннему весьма непросто. Страхи и гордость начинают ставить блоки, пытаются закрыть доступ к определённым воспоминаниям и мыслям. Нужно полнейшее доверие и уверенность в том, что тебя не осмеют.