Франц Крес понимающе улыбнулся, поглаживая усы:

— Не волнуйтесь, — сказал он. — Я понял, что надо делать… Волк попадет в западню!

И Франц быстро скрылся во мраке грабовой аллеи.

Наступила ночь. Жан де Верт выбрался на темную аллею и углубился в лабиринт сада; за ним следовала мечтательная и грустная м-ль де Сувини, не подозревая о том, что г-н де ла Герш совсем недалеко от нее.

Арман-Луи, опасаясь потерять её из виду, устремился в том же направлении. Какой-то человек неожиданно появился перед ним на повороте аллеи. Г-н де ла Герш наткнулся на него и нечаянно сбил с него шляпу.

— К черту! Что за неловкость! — закричал человек.

— Ко всем чертям! Кто-то там наткнулся на кого-то? — попытался отшутиться г-н де ла Герш, ища свою шляпу, тем же ударом сбитую на землю.

— Что это ещё за песенка? Кто делает глупости, должен платить за них.., — с вызовом сказал Франц Крес.

И он пальцем указал на шляпу, лежащую недалеко от шляпы г-на де ла Герш.

Какой бы короткой ни была их стычка, Жан де Верт успел за это время увлечь г-на де Парделана и его компанию в другом направлении.

Арман-Луи совсем потерял м-ль де Сувини из виду и в отчаянии топнул ногой:

— Но стоила ли того эта ссора? — с досадой проговорил он.

И он положил руку на гарду шпаги, как человек, который хочет выместить на ком-нибудь свой гнев.

Франц Крес, полагавшийся на обещания Жана де Верта, обнажил с уверенностью свою:

«Вот он уже почти и мертвый, бедный мальчик!» — подумал он.

В это время Магнус, весь запыхавшийся, прибежал с другого конца подъездной дороги.

— Не прикасайтесь к оружию! — крикнул он им, едва переводя дух.

Но шпаги были уже обнажены.

— Ты увидишь, как я накажу сейчас глупца, который дерзит! — вскричал Арман-Луи, стремительно атакуя противника.

Франц, разумеется, предпочел бы повиноваться предостережению Магнуса, тем более, что он понял, но слишком поздно, что человек, якобы мало искушенный в науке фехтования, владел шпагой как мэтр. К тому же Арман-Луи, черт бы его побрал, не давал Францу передохнуть.

Разорванный плащ, искромсанный камзол, — Франц хотел бежать: укус стали рассек ему руку.

— На помощь! — крикнул несчастный Франц.

Он запнулся о пень и упал на землю.

Г-н де ла Герш схватил его за ворот:

— Признайся, что ты негодяй и мерзавец! — тряс он Франца.

Его привела в ярость мысль о том, что потерян след Адриен.

В это время за густыми деревьями послышался топот многочисленных бегущих ног.

— Ах, господин граф! Вы погибли! — прошептал Магнус, добежав до поляны, где схватились противники.

Прибежав в сопровождении отряда солдат, офицер королевской стражи застал Франца Креса полузадушенным, хрипящим в тисках рук г-на де ла Герш.

— Прошу вашу шпагу, сударь! — потребовал офицер. — Именем короля, вы арестованы!

Шпага выпала из рук Армана-Луи, в растерянности и в оцепенении стоявшего перед офицером.

Франц Крес вскочил на ноги с проворностью кошки, и с множеством поклонов и ужимок подобрал свою шляпу.

— Я проходил.., — поспешно заговорил он. — Господин набросился на меня как сумасшедший… Посмотрите, моя одежда вся искромсана его шпагой, кровь течет… У меня три раны. Это была засада!

— Ничтожество! — крикнул г-н де ла Герш.

Магнус посмотрел на Франца Креса. Ужас этого пошлого прощелыги был отлично виден старому солдату, который невольно оттолкнул его. Теперь, ни чуть не сомневаясь, он знал, что тот был зачинщиком этой дуэли.

— Вот лицо, которое я пытался вспомнить, — процедил он сквозь зубы.

Но солдаты уже окружили Армана-Луи и повели его за собой.

Франц Крес воспользовался замешательством, последовавшим за арестом его противника, чтобы ускользнуть, — скрылся за купы деревьев и исчез.

Когда офицер заметил его отсутствие, было слишком поздно искать его следы. Ночь окутывала сад своими тенями.

Магнус жалел, что не схватил беглеца за горло, хотел вмешаться и попытался объяснить, что не было никакой засады, в которой обвинили его хозяина.

Но офицер прервал его:

— Возможно, вы и правы, дружище, — сказал он. — Но этот дворянин схватился за шпагу, и только что пролилась кровь… А у меня приказ…

«Если я буду настаивать, мне, возможно, придется разделить участь господина де ла Герш, — подумал Магнус. — Кто же займется тем, чтобы освободить его из тюрьмы? Как узнают, что он туда попал?»

И он молча последовал за конвоем.

Но когда солдаты вместе с пленником безмолвно пересекали темную подъездную дорогу замка, где не было уже ни души, Франц, чья рана на самом деле оказалась пустяковой, через несколько минут догнал Жана де Верта и отчитался перед ним.

— Да, это был бой! — сказал он. — Я убедился в том, что ваш враг добился самого большого прогресса в фехтовании с тех пор как вы его не видели!.. Это дьявол!.. Моя шляпа сдохла, камзол исполосован и проткнута рука! Эти три вещи не были учтены в нашей сделке!

Жна де Верт сунул руку в карман.

— Так ты говоришь, что он в руках королевских солдат? — спросил он.

— Ну да! Он у них в руках и по дороге в тюрьму, перед которой я всегда прохожу с содроганием, — ответил Франц, осенив себя крестом.

— Вы честный человек, — сказал ему Жан де Верт, бросив несколько золотых монет в руку Франца. — А эта преданность, которую вы проявили по отношению к святому делу, принесет вам счастье.

Авантюрист сосчитал дукаты Жана де Верта и подбросил их на ладони, прежде чем опустить в темные глубины своих коротких штанов.

— За пленника вы рассчитались, — сказал он. — А где же плата за шляпу, камзол и рану?

— О, у тебя прекрасный аппетит, мэтр Франц.

— Превосходный! Кстати, заметьте: я едва не потерял его на службе вашей милости.

— Ладно, получай! — и Жан де Верт высыпал остатки денег из кошелька в широкую ладонь Франца. — Только не забудь заказать несколько месс за упокой души господина де ла Герш.

В то время, когда барон расстался со своим сообщником, Арман-Луи, за которым следовал Магнус, подходил к воротам приземистой тюрьмы, мрачной и крепкой, составлявшей часть пристроек замка.

Ров, заполненный водой и опускавшийся на него подъемный мост ограждали её от внешнего мира. На каждом углу тюрьмы дежурил часовой с мушкетом в руках.

Пораженный крутыми мерами, предпринятыми против него, Арман-Луи, который до сих пор хорошенько не понимал, за что арестован он, дворянин, защищавший свою честь, повернулся к офицеру и спросил его, что это за тюрьма, куда его ведут.

— Здесь сидят государственные преступники, — ответил офицер.

— Увы, это так! — пробормотал Магнус.

Офицер понял, наконец, удивление г-на де ла Герш, который все ещё не отдавал себе отчет в том, какое преступление он совершил, и взволнованным голосом объяснил ему, что королевский приказ запрещает обнажать шпагу в пределах королевской резиденции. Он же как раз и был схвачен с обнаженной шпагой в руке перед поверженным, окровавленным противником на месте преступления.

— Это преступление называется «оскорблением величества» — добавил офицер.

— Так вот почему ты до хрипоты кричал «Не прикасайтесь к оружию!» — сказал Арман-Луи, повернувшись к Магнусу.

Магнус молча кивнул головой, а потом проговорил тихо:

— Вот-вот! Всегда так: молодые никогда не прислушиваются к советам бывалых…

— Значит, те, кто входят в эту тюрьму, выходят оттуда только на казнь? — спросил г-н де ла Герш.

Молчание офицера было ему ответом.

Мурашки пробежали по спине молодого дворянина. Только что он полюбил Адриен, она полюбила его — и всего-то ему было двадцать пять лет…

Магнус положил свою тяжелую руку на плечо Армана-Луи.

— Господин граф, — сказал он. — Смерть всегда приходит неожиданно, когда думают что она далеко, и наоборот: она мгновенно удаляется, когда думают, что она рядом.

Арман-Луи устало провел рукой по лбу.

— Сударь, — сказал он офицеру. — Прежде чем я войду в эти ворота, вы позволите мне обратиться к вам с просьбой?