— Знаешь кто будет вместо него главным инженером?
Он сделал паузу. Юрий только пожал плечами в недоумении.
— Ты будешь! Предлагаю тебе занять это место.
Мажоров был ошарашен, не верил своим ушам. После такого блестящего инженера, как Брахман, занять его кресло? Ну, нет. И Юрий Николаевич только развел руками. Он не имел опыта руководства таким большим коллективом, да и, в конце концов, не знает всей тематики института. Все это он и сказал Плешакову. На что тот резонно заметил.
— Дорогой Юрий Николаевич, так всей тематики никто не знает. Станешь главным инженером, познакомишься. Думаешь, я готовый начальник института? Назначили, стараюсь.
Против таких аргументов трудно было возражать, и Мажоров попросил время подумать до утра.
Вечером Юрий Николаевич решил посоветоваться с женой. С кем же еще обсуждать такой вопрос? Ведь он прекрасно понимал — должность главного инженера тяжела и напряженна, все время придется посвящать институту. А семьей придется занимается ей, Танюше.
Приехав домой, он рассказал жене о предложении Плешакова, не забыв упомянуть о сложностях и тяготах, связанных с новой должностью. Ему казалось, супруга будет против. Однако на удивление она сказала совсем иное: «А почему бы не принять предложение?»
Юрию показалось, что Татьяна чего-то недопоняла. Он вновь повторил, что вечерами придется засиживаться на работе допоздна, ездить в командировки, при необходимости трудиться и в воскресенье. А все домашнее хозяйство будет на ней.
Жена только улыбалась, слушая пугающие рассказы мужа.
— Я все поняла, дорогой, и ко всему этому готова. Нашел чем напугать: дети, домашнее хозяйство. Все будет в порядке. Соглашайся.
Она обняла мужа и с уверенностью сказала:
— Мне кажется, ты способен на большее, чем руководить отделом.
На утро Мажоров дал свое согласие. Однако на душе у него было не спокойно. Началось хождение по начальству, сначала в министерство, потом в оборонный отдел ЦК партии. Этот отдел в ту пору возглавлял Иван Сербии, за свой крутой нрав прозванный «Иваном Грозным». Однако все беседы закончились благополучно, и вскоре пришел приказ об утверждении Юрия Николаевича Мажорова главным инженером ЦНИИ-108.
Отдел он сдал Геннадию Неплохову, а сам пошел принимать дела у Брахмана. Однако, по сути, и приема-то никакого не было. Теодор Рубенович коротко рассказал о тех подразделениях, с которыми Мажоров еще не успел познакомиться, и передал ключи от рабочего сейфа. На том и расстались.
С чего начал свою работу Мажоров в должности главного инженера? С самого внимательного знакомства со всеми подразделениями института и тематикой их работ. Это было просто необходимо сделать. Такой подход позволил уяснить суть ведущихся исследований, а главное — познакомиться поближе с людьми, которые занимаются ими.
Первое, что лежало на поверхности, — это тематика создания самолетных систем управляемого ракетного оружия. Почему-то эта самая тематика занимала 20% мощности института. Разумеется, на нее также работало большое количество сотрудников, и это при том, что головной организацией был ни ЦНИИ-108, а совсем иная авиационная фирма. Однако основная нагрузка лежала, как ни странно, на его родном институте. Кстати говоря, системы эти предназначались для самолетов Ту-16 и Ту-22, и были давно уже отработаны и выпускались серийно.
«Сто восьмой» создавал аппаратуру и для ракет КСР-5 и Х-22. Главным конструктором самолетов был А. Туполев, ракет — А. Березняк. Им оставалось провести некоторые доработки созданных в институте систем.
Мажоров посчитал вполне логичным, что эту тематику следует ограничить, перераспределив силы на другие участки.
Нечто подобное было и с темой «Рица». Вел ее в институте сотрудник Заславский. Он занимался самолетной аппаратурой разведки и целеуказания. А для ракет такую же аппаратуру делал авиационный НИИ-648.
Казалось бы, возникла острая необходимость провести некоторую реорганизацию. С таким предложением Мажоров пришел к начальнику института и натолкнулся на непримиримую позицию. Это и стало основой для разногласия между ними.
«Трудно было на первых порах чрезвычайно, — вспоминал потом Юрий Мажоров. — Меня «обступила» такая масса задач и вопросов, решение которых отнимало все время. Я все позлее и позлее стал появляться дома. Обычно весь день уходил на решение текущих вопросов, но вдруг то здесь, то там возникало что-то чрезвычайное. Приходилось вмешиваться, разбираться, помогать. Но ведь нужно было думать и о перспективе. Да еще различные бумаги, так называемая, почта, обычная, секретная… Ту и другую нужно читать, давать указания службам и подразделениям. Указания я предпочитал давать в письменном виде. Потом, надо организовать исполнение этих указаний, контроль, учет.
А поток бумаг был страшный, ежедневный и обескураживающий. Циркуляры шли из Правительства, Министерства, Главка, из исполкомов и райкомов. Самое неприятное, что среди этого «мутного» потока были и важные документы, но чтобы их выявить следовало перелопатить всю эту «муть».
Я сократил время на обед, приезжал рано сутра, сидел вечерами. Но это радикально не меняло сути дела. Я воочию ощутил на себе всесилие бюрократии. Вот таким было мое начало в новой должности».
После инцидента с самолетом-шпионом У-2 в Советском Союзе резко обострилось понимание того, что иностранные разведки активно работают против нас. Обеспокоено было и руководство страны. Для Юрия Мажорова эта обеспокоенность вылилась в конкретную задачу. Поначалу в Главке ему предложили высказать свои соображения по поводу того, какими методами иностранные спецслужбы могут вести радио- и радиотехническую разведку. Потом поинтересовались, как, на его взгляд, можно противостоять иностранной разведывательной экспансии.
Пришлось заняться этими проблемами самым серьезным образом. На осмысление и изложение предложений ушел месяц. В будние дни он занимался институтом, а вечерами и по воскресеньям ломал голову над тем, как наиболее эффективно противостоять радиоэлектронной разведке из-за рубежа.
Когда работа была сделана, свой доклад он передал в Главк. Поначалу показалось, что это очередная блажь начальника Главка Николая Корнукова. У него время от времени возникало немало странных идей, осуществлять которые выпадала честь и их институту. Однако на сей раз Мажоров ошибся. Судя по всему, Корнуков тут был ни при чем. Дальнейшие события только подтвердили эту догадку.
Вскоре после отправки доклада в Главк Юрий Николаевич получил практическое задание — исследовать и доказать или опровергнуть гипотезу о том, что из здания посольства США на Садовом кольце можно перехватывать сигналы радиолокационных станций ПВО Москвы.
Доказать или опровергнуть? Но как это сделать? Обдумав, Мажоров решил, что лучше всего с принимающей аппаратурой подняться на шпиль высотного здания на площади Восстания рядом с посольством США.
Шпиль здания металлический, внутри лестница и площадка. Важно, что там были застекленные иллюминаторы, выходящие на разные стороны. Никаких данных о параметрах радиосигналов Юрию Николаевичу почему-то не сообщили. Только намекнули, ведь ты фронтовой радиоразведчик! Но если так, то более логичным было поручить эту работу радиоэлектронной разведке ГРУ А может, ГРУ не имеет к этому заданию никакого отношения, а Корнуков просто решил проверить правильность его теоретических выкладок на практике.
Однако вопросы, сомнения — все это было второстепенным. Он — офицер, инженер-подполковник, и ему отдали приказ, который следует выполнить точно и в срок.
Где находились РЛС противовоздушной обороны Москвы, было секретом. Но Мажоров решил, что они не могут располагаться совсем близко к столице, скорее всего, система развернута в 50 — 100 километрах. И вряд ли своими главными лучами антенны направлены на город.
Диапазон частот Мажоров тоже мог предсказать приблизительно. Скорее всего, от 3 до 10 сантиметров. А это значит, для выполнения задания нужен радиоприемник разведки с диапазоном от 3 до 15 сантиметров. И чувствительностью не менее 10 минус десятой степени ватт. В институте такой аппаратуры не оказалось. Однако через знакомых, друзей удалось достать американский приемник APR-5. Он вполне подходил для такой работы.