Еще в Риме Цицерон узнал, что Веррес вывез с острова огромное количество золота, серебра и драгоценностей. Его в один голос уверяли в этом множество сицилийцев, притом все это были люди, заслуживающие полного доверия (II, 2, 176). Однако что значит «много золота»? Десять талантов, сто или тысяча? Кто считал эти сокровища? Можно себе представить, как будет издеваться над всеми этими свидетелями Гортензий и как легко собьет их с толку. Нет, тут нужны документы. Но где их взять? Где можно найти список всех хищений Верреса? Предположим даже — хотя это совершенно невероятно, — что существовал такой человек, лютый враг наместника, который каким-то образом все узнавал и ежедневно вел обличающий его реестр. Какова цена такому списку в глазах судей? Кто поручится, что все это правда? Об этом Цицерон думал еще в Риме. И именно тогда ему пришла в голову та блистательная идея, о которой мы говорили в конце предыдущего параграфа.

Цицерон рассуждал так. Где находится теперь вся награбленная Верресом добыча? Конечно, в Риме. Веррес, разумеется, все вывез из Сицилии и укрыл где-нибудь в надежном месте, у какого-то из своих агентов. Но раз так, он должен был пройти таможню. Таможенный контроль в Сицилии осуществляли все те же вездесущие откупщики. У них была большая фирма, которая занималась откупами, всевозможными видами банковских операций и таможенной инспекцией. Фирма эта находилась в Риме, а филиал ее располагался в Сиракузах. И вот еще в Риме Цицерон зашел в офис и попросил сведения о Верресе. Фирма вела книги, где фиксировались все ее операции. Кроме того, дельцы из Сиракуз чуть ли не ежедневно посылали в центр письма, где описывали все важные события, случившиеся в Сицилии и имеющие касательство к делам фирмы. Так что вся картина наместничества Верреса должна была открыться как на ладони.

Клерки с самым любезным видом немедленно раскрыли перед Цицероном книги. Оратор немедленно бросился их листать. Он пролистал все; пролистал еще раз. Увы! Там не было ни единого письма, ни единого документа, относящегося к наместничеству Верреса. Все, бывшее до него и после, находилось на месте, все аккуратно разложено, все в идеальном порядке. Но документы времени Верреса бесследно исчезли…

Не было ни малейшего сомнения, что все бумаги сознательно кем-то уничтожены. Но доказать это было страшно трудно: на это, несомненно, и рассчитывали те, кто их уничтожил. Снова обвинитель наталкивался на глухую стену! Тогда Цицерон принял решение: он попросил свидания у директоров фирмы. Это были очень крупные, известные на весь мир капиталисты. Свидание продолжалось долго; Цицерон говорил с финансовыми магнатами с глазу на глаз. Результат был поразительный. Они рассказали ему все! Да, они не только признались, что уничтожили документы, но обещали, что выступят свидетелями на суде и сознаются во всем. Как добился этого наш герой, мы никогда не узнаем. Но вот что ему рассказали директора.

Веррес действительно награбил настоящие сокровища. Но вывозил он их беспошлинно. Это вызвало страшное недовольство сиракузских дельцов. Фирму буквально бомбардировали письмами с жалобами и угрозами. Подробно перечислялись и товары, и все понесенные фирмой убытки. Но тут наместник привлек на свою сторону некого Карпинация. То был один из главных дельцов среди сицилийских откупщиков; личность весьма скользкая. Веррес осыпал его подарками, много перепало и самой фирме. И вот незадолго перед отъездом Верреса Карпинаций прислал в фирму письмо, где напоминал о всех благодеяниях и щедротах наместника и в заключение молил уничтожить компрометирующие его документы. Директора собрались на совет и в конце концов предложение Карпинация было принято. Все бумаги полетели в огонь. Обо всем этом они обещали теперь Цицерону рассказать на суде.

Итак, Цицерон мог торжествовать. Теперь Гортензий не найдет для себя ни малейшей лазейки. Ясно, что документы сожжены — об этом свидетельствуют под присягой директора фирмы. Ясно, что документы эти компрометировали Верреса — иначе их не стоило сжигать. Да, Гортензий должен признать, что он прижат к стене. Любопытно, какую он придумает уловку? Ну а если он этого не признает, что ж — тогда Цицерону придется предъявить ему подлинный документ. Как?! Разве не доказано было только что, буквально пять минут назад, что все документы были сожжены?! Верно. Но иногда можно восстановить и сожженный документ.

«Вы скоро увидите, что преступник пойман был на месте преступления», — записал он для судей.

Я, говорит Цицерон, всю жизнь вел судебные дела и многие из них связаны были с откупщиками — мог ли я не знать их нравы и привычки? «Я знал, что те представители компании, которые ведут книги, сдавая книги новому представителю, имеют привычку оставлять другой их экземпляр у себя». Теперь оставалось выяснить, кто вел книги в период наместничества Верреса. Цицерон навел справки, и оказалось, что это некий Вибий, который живет сейчас в столице. В один прекрасный день, продолжает Цицерон, он нежданно-негаданно нагрянул к нему. Казалось, откупщик не имел времени подготовиться. И все же наш герой опоздал. Когда он переступил порог дома Вибия, тот успел бросить все бумаги в огонь. Напрасно оратор шарил повсюду, напрасно задавал ловкие и опасные вопросы — и здесь опять перед ним была глухая стена. И вдруг… Вдруг он заметил две маленькие бумажки. При одном взгляде на них Цицерон затрепетал. Он выхватил их и поднес к глазам. Да, это было именно то, «что я более всего желал найти».

То были два маленьких счета. Они посланы были из сиракузского порта в фирму таможенным агентом. И там были перечислены вещи, которые Веррес провез, минуя таможню. В счете значилось: 400 амфор меду, 50 роскошных диванов, буквально километры дорогих мелитских тканей и огромная коллекция канделябров.

— К чему понадобилось тебе такое количество? О меде я не говорю, но зачем так много мелитских материй? — записывал Цицерон текст своей будущей речи. — Или ты хотел подарить их женам своих друзей? И к чему столько диванов? Или ты хотел украсить ими все их виллы?.. А между тем в этих книгах находятся счета за несколько месяцев; можете себе представить итог за три года! Мне кажется, по этим коротеньким записям… вы можете уже составить понятие, как ограбил он провинцию… А теперь прошу обратить внимание вот на что. Агент пишет, что потеря товарищества от неуплаты пятипроцентной пошлины благодаря беспошлинному вывозу из Сиракуз вышепоименованных предметов доходит до шестидесяти тысяч сестерциев. Значит, в продолжение нескольких месяцев из одного только города было вывезено… на миллион двести тысяч сестерциев. Сосчитайте же теперь, подумайте, сколько вывезено из других мест.

Ведь Сицилия — остров, и по побережью разбросано огромное множество портов. Веррес мог воспользоваться любым.

Оба документа были немедленно опечатаны и приобщены к делу (II, 2, 165–185).

Все это происходило еще в Риме. Но Цицерон не считал дела с откупщиками законченными. Приехав в Сиракузы, он первым делом пошел в филиал их фирмы. Там он застал уже хорошо известного ему по слухам Карпинация. Теперь герой наш мог лично познакомиться с этой достойной личностью. Взяв у него из рук книги, Цицерон начал их читать, читать внимательно, не пропуская ни строчки. Вскоре он наткнулся на следующие записи: время от времени многие именитые граждане делали у фирмы огромные займы, разумеется, под большие проценты. При этом они ссылались на то, что им нужно срочно отдать деньги Верресу. Это страшно заинтересовало Цицерона. Зачем сицилийцам понадобилось платить деньги наместнику, да еще так срочно? Ведь они не стали ждать, пока нужную сумму соберут друзья и близкие, а сразу кинулись в банк. Оратор решил все это выяснить. Для этого он выписал имена всех граждан, сделавших займ, и против каждого написал число, когда этот займ был сделан. После этого он стал выяснять, что делал каждый из граждан в указанное время. Ответ был ошеломляющим. В момент займа они находились под судом. Значит, деньги нужны были для взятки этому праведному судье (II, 2, 186). Поистине разительная улика! Но самая удивительная, самая убийственная улика была впереди!