Но что же тогда определяет, почему один человек становится невротичным, в то время как другой в сходных обстоятельствах им не становится? Ответ Юнга таков, что индивидуальное психическое знает как свои границы, так и свой потенциал. Ведь срыв наступает тогда, когда первые не развиваются или же если последние не осознаются. Тогда само психическое действует так, что корректирует саму ситуацию.

«Целым слоям населения и в голову не приходит — несмотря на их явную бессознательность — становиться невротиками. Те немногие, которые отмечены такой судьбой, и есть, собственно, „высшие люди“, по каким-либо причинам, однако, слишком задержавшиеся на первобытной ступени. Их природа не смогла в течение длительного срока пребывать в неестественной для них тупости. Вследствие узости своего сознания и ограниченности своего существования и жизни они сэкономили энергию, которая бессознательно постепенно скопилась и, наконец, взорвалась в форме более или менее острого невроза. За этим простым механизмом вовсе не обязательно скрываться какому-то „плану“. Для объяснения за глаза хватило бы вполне понятного порыва к самоосуществлению. Можно было бы говорить и о запоздалом созревании личности» (ПБ, с. 248—249).

Точка зрения Юнга на невроз отличается радикально от классического редуктивного подхода, но она не меняет ничего существенно из того, что происходит в анализе. Активированные фантазии в любом случае должны быть выведены на общее рассмотрение, потому что энергия, необходимая для жизни, привязана к ним. Объект, однако, не обнаруживает предполагаемую корневую причину невроза, но устанавливает связь между сознанием и бессознательным, которое результируется в возобновленной последовательности (прогрессии) энергии.

НЕГАТИВНАЯ ИНФЛЯЦИЯ (Negative inflation; negativ Inflation) — не имеющее никаких реальных оснований низкое мнение о самом себе, возникающее вследствие отождествления с негативной стороной тени.

«Всякий раз, когда возникает ощущение моральной неполноценности, оно обозначает не только потребность в ассимиляции бессознательного компонента, но также в самой возможности такой ассимиляции» (CW 7, par. 218; ПБ, с. 190).

НИГРЕДО (Nigredo — лат.) — алхимический термин, в психологии соответствует умственной дезориентации, возникающей обычно в процессе ассимиляции бессознательных содержаний, в частности различных аспектов тени.

«Интерес к знанию о себе — это захватывающее приключение, которое с присущей ему неожиданностью тащит нас все дальше и глубже. Даже не вполне исчерпывающее знание тени может вызвать серьезное замешательство и помрачение ума, поскольку ведет к таким личностным проблемам, о которых человек прежде и вовсе не догадывался. Уже по одной этой причине можно понять, почему алхимики называли нигредо меланхолией, „черной, чернее, чем черное“ ночью, душевным бедствием, частичным затемнением сознания и т. д., или более многозначительно „черным вороном“. Для нас ворон кажется всего лишь забавной аллегорией, но для средневекового адепта это была <...> хорошо известная аллегория дьявола» (CW 14, par. 741; МС, пар. 741).

Черный образный мир в алхимии называется нигредо, его металл — свинец. Это мир, в котором темно, мрачно, жутко, страшно, отвратительно, уныло, тоскливо. Погружаясь в него, мы оказываемся на самом дне, в преисподней, лишеные своего «Я» и брошенные на произвол судьбы.

Алхимики считали, что нигредо составляет начальную стадию любого процесса, в котором происходит трансформация, превращение форм. Сначала все должно основательно перегнить, как компост, распасться на разрозненные частицы — исходный материал для свободного творчества созидательной силы. По мнению алхимиков, вначале все имеет привкус горечи и гнили. Всякий процесс превращения сначала ведет к распаду или начинается с него.

В нигредо человеку кажется, что на его глазах мир разваливается на части, особенно болезненно он переживает кажущуюся нескончаемость нигредо. Будущее видится смутным и беспросветным, без надежды на избавление от пустоты и одиночества. Жизненный ритм сбивается, сознание опустошается. В бездонной пропасти нигредо единственной реальностью для человека становится смерть (Р. Боснак. В мире сновидений. М., 1991, с. 51—52).

НОЧНОЕ ПЛАВАНИЕ ПО МОРЮ (Night sea journey; Nachtmeerschwiemmen) — архетипический мотив в мифологии, психологически связанный с депрессией и утратой энергии, характеризующей невроз.

«Ночное плавание по морю это своего рода спуск в ад descensus ad inferos — спуск в Гадес (Ад) и путешествие по земле духов где-то за пределами этого мира, за пределами сознания, следовательно, погружение в бессознательное» (CW 16, par. 455; ЮПП, пар. 455).

Мифологически мотив ночного плавания по морю обычно связан с проглатыванием драконом или морским чудовищем. Он также представлен помещением в тюрьму или распятием, расчленением или похищением, опыт, который традиционно испытывали на себе солнечные боги и герои: Гильгамеш, Озирис, Христос, Данте, Одиссей, Эней. На языке мистики это темная ночь души.

Юнг интерпретировал подобные легенды символически, как иллюстрации регрессивного движения энергии во вспышке или приступе невроза и их потенциальной прогрессии.

«Герой — символический представитель движения либидо. Вход в дракона представляет регрессивное направление, а путешествие на Восток („ночное плавание по морю“) со всеми сопровождающими его событиями символизирует усилия приспособиться к условиям психического внутреннего мира. Полное заглатывание и исчезновение героя в чреве дракона представляет полное смещение (уход) интереса и уход его из внешнего мира. Победа над чудовищем изнутри является достижением адаптации, приспособления к условиям внутреннего мира, и появление („выскальзывание наружу“) героя из чрева чудовища с помощью птицы, которая как бы случайным образом появляется в момент восхода солнца, символизирует новое наступление прогрессии» (CW 8, par. 68).

Все мифы о ночном плавании по морю возникли из наблюдений над поведением солнца, которое в лирической образной трактовке у Юнга «плывет по морю, подобно бессмертному богу, каждый вечер погружающемуся в материнские воды и возрождающемуся заново утром» (CW 5, par. 306; СТ, пар. 306). Солнечный закат подобен потере энергии в депрессии и является необходимой прелюдией к возрождению. Очищенное в исцеляющих водах (бессознательное) солнце – читай, эго сознания  солнце — читай, эго сознания, — оживает вновь.

НУМИНОЗНЫЙ (Numinous) — термин, относимый к людям, предметам или ситуациям, имеющим глубокий эмоциональный резонанс; психологически это понятие связывается с переживанием самости.

Слово «нуминозный», как и «нуминозность», происходит от латинского numinosum, относимого к динамическому фактору или силе, или эффекту, независимым от сознательной воли.

«<...> numinosum — то есть динамическое существование или действие, вызванное непроизвольным актом воли <...> Оно охватывает человека и ставит его под свой контроль; он тут всегда скорее жертва, нежели творец нуминозного. Какой бы ни была его причина, нуминозное выступает как независимое от воли субъекта условие. И религиозные учения, и consensus gentium всегда и повсюду объясняли это условие внешней индивиду причиной. Нуминозное — это либо качество видимого объекта, либо невидимое присутствие чего-то, вызывающее особого рода изменение сознания» (АС, с. 133).

— О —

ОБРАЗ (Image; Bild) — контекст, в который заключен символ, как личный, так и коллективный.

«Когда я говорю об образе, то разумею при этом не психическое отображение внешнего объекта, а такое созерцаемое, которое в поэтике именуется образом фантазии. Такой образ лишь косвенно связан с восприятием внешнего объекта — он покоится, скорее, на бессознательной деятельности фантазии и, будучи ее плодом, он является сознанию более или менее внезапно, как бы вроде видения или галлюцинации, не имея, однако, их патологического характера, т. е. не входя в клиническую картину болезни. Образ имеет психологический характер фантастических представлений и никогда не имеет того якобы реального характера, который присущ галлюцинации, т. е. он никогда не становится на место действительности и всегда отличается, в качестве „внутреннего образа“, от чувственной действительности. По общему правилу, он лишен также всякой проекции в пространство, хотя в исключительных случаях он и может появиться до известной степени извне. Случаи такого рода следует называть архаическими, если только они не являются прежде всего патологическими, что, однако, отнюдь, не отменяет их архаического характера. На примитивной ступени, т. е. в душевном укладе первобытного человека, внутренний образ легко переносится в пространство, как видение или слуховая галлюцинация, не получая от этого патологического значения.